Если вы не хотите, скажите мне, и я остановлюсь, — произнес он каким-то странным, скрипучим голосом.

Нина поняла, что голос Джона изменился от сдерживаемого желания.

Нет, нет, я хочу! — выдохнула она ему в ответ, с восторгом проводя пальцами по его худым бедрам. — Я в этом нуждаюсь, — призналась она несколько напыщенно и вскрикнула, когда его рука скользнула между ее ног. — Помогите мне, — взмолилась она и, чтобы убедить его, просунула пальцы под его плотно натянутые хлопчатобумажные шорты.

Он явно не нуждался в просьбах.

Прежде чем она хотя бы отдаленно осознала, что он делает, он подхватил ее под колени и поднял. Она обняла ногами его бедра, и он, жадно накрыв ее губы своими, понес ее по лестнице, не останавливаясь до самой спальни. Там он опустил ее на смятую постель и лег на нее.

С видимым нетерпением он задрал на ней сорочку, и Нина помогла ему снять ее с себя через голову. Высвободив одну руку, она тотчас же потянулась к нему.

Я ни с кем не был с тех пор, как умерла моя жена. Нам нужен презерватив?

Я еще дольше не имела связи с мужчинами, — поспешно прошептала она, потянув его за рубашку. Рубашка мгновенно полетела через его голову, обнажив красивый торс с густым волосяным покровом. — Никаких презервативов!

Джон расстегнул молнию, снял шорты и трусы.

А дети?

Я принимаю таблетки, — выдохнула она. — Скорее, Джон, скорее!

Он поудобнее устроил ее под собой, и не успела она раздвинуть ноги, как он вошел в нее. Потрясенная силой его вторжения, она вскрикнула и выгнулась.

Нина...

Нет, нет, мне не больно, а приятно, очень приятно...

Но это проникновение, это первое ощущение мужской силы было только началом. От того, что последовало дальше, она чуть не потеряла голову. Он гладил ее внутри и снаружи, гладил руками, губами и своим великолепным мужским достоинством. Он ее пощипывал и покусывал. Когда она задышала чаще, он стал действовать сильнее и энергичнее. Иногда его движения были более ритмичными, иногда менее. Иногда он заполнял ее до отказа, а затем выходил почти целиком, потом входил снова, и возникающую при этом резкую пульсацию она могла бы принять за окончание акта, если бы он сразу же не начинал заново.

Жадная до наслаждения, она касалась его тела там, где только могла, но тепло, которым он ее наполнял, вскоре вытеснило из ее головы все, кроме грядущего освобождения от невероятного возбуждения. Она с трепетом прижималась к нему, казалось, целую вечность. Не помня себя от восторга, она не сумела отличить свой оргазм от его, пока, наконец, не пришла в себя настолько, что ощутила заключительные спазмы, сотрясающие его тело.

Медленно, тяжело дыша, он опустился на нее. Через минуту, казавшуюся вечностью, он перевернулся на бок и увлек ее за собой, по-прежнему находясь в ней.

Она смотрела в его глаза и с минуту не могла произнести ни слова. Что-то застряло там, у нее в горле, что-то глубокое и эмоциональное, что-то, чего она не могла, да и не хотела понимать. Физическая близость с Джоном стала самым ярким впечатлением ее жизни.

Прошло несколько минут, к ней вернулось самообладание, ее губы смягчились улыбкой.

Кто бы мог подумать? — прошептала, наконец, она.

Что — подумать?

Что медлительный, спокойный, задумчивый Джон Сойер в постели окажется образцом необузданной мужской силы!

Его и без того раскрасневшиеся щеки запылали еще больше.

На меня снизошло вдохновение.

Безусловно. — Перестав улыбаться, она коснулась его лица. — Это было что-то невероятное!

Он медленно, задумчиво кивнул.

Вы уверены, что я не причинил вам боли?

Я похожа на человека, которому причинили боль?

Он медленно покачал головой.

Вы похожи на любимую женщину. — Он дотронулся до ее губ, все еще теплых и припухших, затем щеки, волос. — Как могут волосы, которые еще короче моих, выглядеть так женственно?

Не так уж трудно иметь волосы короче ваших, — съязвила она и запустила пальцы в густые волосы у него на затылке. — Но мне нравится.

А сначала не нравилось.

Вы мне вообще сначала не очень нравились. Вы меня тормозили.

И сейчас торможу. Это становится целью моей жизни.

Она предположила, что он ее поддразнивает, и решила поддразнить его в ответ.

Не получится.

Еще как получится! Вы ведь сейчас не рветесь на работу, правда?

Она помотала головой:

До десяти меня там не ждут.

А если бы вам надо было к девяти? Вы бы спешили?

Возможно. — Она усмехнулась. — Это зависит от того, с какой силой вы будете удерживать меня здесь.

Он усмехнулся в ответ.

Подождите минуту.

Думаете, за минуту что-нибудь изменится?

Я это знаю.

Она подождала минуту, провела рукой по волосам у него на груди, пощипывая его соски.

М-м-м, да, — сказала она, обхватывая бедрами его бедро и чувствуя, как он снова входит в нее. — Наверное, вы правы.

Разумеется, я прав. — Джон поймал ее губы и поцеловал ее, сначала мягко, потом более настойчиво. Он перевернулся на спину, и Нина оказалась на нем. Он неотрывно смотрел на ее груди с розовыми сосками. Раздвинув ее бедра для более глубокого слияния, он предоставил ее самой себе и дотронулся до ее груди.

Нина наблюдала, как длинные пальцы, которыми она восхищалась, проводят по каждой выпуклости ее фигуры. Она наблюдала, как они массируют ее соски, пока они не затвердели, словно бусины. Затем он притянул ее к себе и коснулся ее губ. Зрелище того, как он охватывает губами ее сосок, а затем возбуждает пальцем, чуть не лишило ее рассудка. Закрыв глаза, она начала двигаться навстречу ему, подаваясь то вперед, то назад, чувствуя, как он глубоко проникает в нее, пока он не поднялся навстречу ее толчкам.

Он довел ее до первого оргазма и тут же до второго, найдя чувствительный бугорок в самом нежном ее месте и долго-долго гладя его. Он довел ее до третьего оргазма, перевернув ее и войдя в нее с таким ожесточением, которого она никак от него не ожидала, но которое свело ее с ума. Закончив, он рухнул на нее, обессиленный.

Некоторое время они лежали, неподвижные и тихие, и Нина наслаждалась его близостью. Затем в ее голове что-то щелкнуло. Мысленно быстро провернув в памяти то, что случилось, и то, что это означало, она испугалась. Она получила большое, слишком большое удовольствие. Конечно, от такого любовника, как Джон Сойер, трудно оторваться. Но в ее жизни нет места подобным отношениям. У нее нет времени на таких мужчин, как Джон. Ей есть куда идти. Она не может и не будет связывать себя, даже из-за собственных желаний.

Надо подниматься, — пробормотала она из-под его груди.

Он крепче обнял ее.

Нет, останьтесь.

Я должна идти на работу.

Позвоните. Пусть кто-нибудь вас заменит.

Не могу.

А у меня няня до полудня.

Няня. В этом слове заключалось одно из основных различий между Ниной и Джоном. Твердо положив руку ему на грудь, Нина проигнорировала манящую влажную, теплую мужскую плоть и приподнялась. Несколько секунд спустя она встала с постели и направилась в ванную,

Нина?

Я должна принять душ.

Отложите.

Не могу.

Она открыла воду. Как только ванная стала заполняться паром, она встала под горячую струю и принялась намыливаться, тщательно и методично, как все, что она делала. Как следует помассировав волосы, она их прополоскала, выключила воду и, взяв полотенце, досуха вытерлась. К тому времени, когда она вернулась в спальню, Джон лежал, прислонившись к медному изголовью, и выглядел необыкновенно мужественно на фоне ее ярко-розовых простыней. Фактически все в комнате было ярко-розовым; и все же выглядел он на этом фоне не по-дурацки, а именно мужественно.

Не обращая на него внимания, Нина вытащила из ящика нижнее белье, надела его, а поверх натянула шелковые шорты и блузку цвета фуксии. Вдев в уши крошечные бирюзовые сережки, она присовокупила к ним подходящее ожерелье и тонкий поясок на талию. Туалет довершили босоножки из ремешков. Тряхнув головой, она посмотрела на себя в зеркало и пальцами расчесала волосы.