И вам эта книга не понравилась?

Я сочла ее самооправданием. Если автор пишет книгу, которая завоевала Пулитцеровскую премию, еще не значит, что все, что этот автор пишет, — конфетка, как можно судить по искусственно организованному вокруг нее ажиотажу. Поэтому я обвиняю автора в высокомерии, а издателя в трусости.

В трусости?

В том, что он не отправил рукопись писательнице на доработку. Книжка гадкая.

Джон с минуту поразмышлял и ответил:

Она возглавит список бестселлеров.

Вероятно.

И я не потеряю ни цента.

Она подумала, что он, вероятно, прав, говоря о сделках, побудительных стимулах и статусе бестселлера.

Люди будут покупать эту книгу если не по каким-нибудь другим причинам, то хотя бы из любопытства, — лениво продолжил он. — Никто не обеднеет, расставшись с двадцатью двумя долларами девяноста пятью центами. Может быть, читатели рассердятся, вот как вы сейчас. Может быть, они почувствуют себя обманутыми. Может быть, они даже посоветуют своим друзьям не покупать ее и две или три пачки пролежат у меня еще месяца три. Но одна неудачная книга не нанесет ущерба моему бизнесу. — Он бросил на нее многозначительный взгляд. — В Кросслин-Райз же, напротив, потеря тридцати трех процентов продаж нанесет ущерб, и очень значительный.

Нина помотала головой:

Аналогия некорректная. Это все равно что сравнивать яблоки, яблоки сладкие, как апельсин, с покрытыми плесенью апельсинами. Кросслин-Райз — это высокое качество. О книге этого сказать нельзя. Никто из тех, кто покупает недвижимость в Кросслин-Райз, никогда не скажет, что она не стоит денег. Фактически некоторые продажи совершаются с помощью сарафанного радио: покупатели приходят в такой восторг, что передают этот восторг окружающим.

Люди, стесненные в средствах, может быть, в дикий восторг и не приходят.

Люди, стесненные в средствах, даже не смотрят в сторону Кросслин-Райз и уж тем более не покупают там дома.

Джон сурово посмотрел на нее:

А вы жесткая женщина.

Я реалистка. Кросслин-Райз предназначен не для тех, кто покупает свое первое жилище. Не для двадцатипятилетних молодоженов, у которых всего двести тысяч долларов на ипотеку, которую они потом будут с большим трудом выплачивать каждый месяц. — Жестом она дала понять, чтобы он не считал ее снобом. — Послушайте, у меня есть дома и поскромнее, и есть клиенты, которые на них претендуют. Если же они захотят приобрести жилище в Кросслин-Райз, им придется столкнуться с грубой реальностью жизни. Все имеет свою цену. Все. Если у вас нет денег на что-либо желанное или, как вам кажется, необходимое, цена кажется вам в десять раз болезненнее.

Ее слова повисли в воздухе. Она затаила дыхание, ожидая, что Джон Сойер станет обвинять ее в недоброжелательности.

Он не произнес ни слова. Вместо этого, разглядывая ее, казалось, до бесконечности, он повернулся, наклонился, поднял пустую картонную коробку и, с силой бросив ее, вышел.

Она ждала, пока он вернется. Кусая нижнюю губу, не отрывала глаз от двери, в которую он вышел. По звуку его шагов на лестнице она догадалась, что он спустился в подвал, но было тихо. Она перекинула сумочку с левого плеча на правое, переступила с правой ноги на левую и, в конце концов, посмотрела на часы. Было половина десятого, время шло, а они не пришли к соглашению относительно Кросслин-Райз.

Джон? — позвала она.

Ответом ей была тишина, и она разочарованно вздохнула. Пустая трата времени сводила ее с ума, а об этой встрече можно смело сказать, что время было потрачено зря. Слишком уж разными были они с Джоном Сойером. Он был расслабленным и добродушным, она — заводной. Ни один из них не собирался меняться — впрочем, никаких перемен и не требовалось. Требовался лишь компромисс — рекомендация к оценке объектов в Кросслин-Райз.

Раздался тихий скрип над головой, она прислушалась. Наверное, он поднялся проверить сына, и она не могла упрекнуть его за это. Конечно, было бы очень мило, если бы он предупредил ее, извинился, сказал, что скоро вернется, а не ушел, не сказав ни слова. Раньше она не считала, что расслабленность и добродушие сочетаются с грубостью, и уж тем более не подозревала, что Джон может быть грубым. Медлительным, упрямым, может быть, наивным. Но не грубым.

Она ему не нравилась. В этом все и дело, догадывалась она. Жесткость, время от времени мелькавшая в его взгляде, когда он смотрел на нее, ясно говорила о неодобрении. Может быть, именно поэтому он не закончил дело и ушел? Она вовсе не жаждала наказания. Ну, не нравится она ему, и что? Все, что им нужно, — это прийти к простому соглашению, и тогда она бы ушла.

Сверху снова донесся скрип, на этот раз более громкий. Вскоре она услышала шаги на задней лестнице, но они раздавались несколько дольше, чем следовало бы. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, что он спустился в подвал, но вслед за этой догадкой она осознала кое-что еще. Ей не нравился Джон Сойер еще больше, чем она не нравилась ему.

Раздраженная, она прошла к задней комнате, завернула за угол и, увидев лестницу, нетерпеливо позвала:

У меня не так много времени, Джон. Не хотите ли все-таки подняться сюда и поговорить со мной?

Я сейчас, — откликнулся он так небрежно, словно она была ничего не значащей персоной.

Развернувшись, она вернулась в переднюю комнату магазина, которую впервые как следует разглядела. Книжный магазин занимал всю фасадную часть здания. Высокие окна, камин, которым, судя по всему, часто пользовались, диван и несколько широких кресел с подголовниками, книжные полки, извивающиеся по комнате, которая когда-то служила и гостиной, и столовой. Помещение нельзя было назвать просторным, как помещения других магазинов, но это отсутствие простора вполне возмещалось уютом.

Нервничая, Нина начала рассматривать полки с книгами. Справочные издания, исторические книги, классическая художественная литература, юмор. Она постепенно замедляла шаг. Такое всегда случалось с ней в книжных магазинах и библиотеках. Хотела она того или нет, но она расслаблялась. Книги ее успокаивали. Они никогда ее не осуждали, ничего от нее не требовали. Они могли стоять, а могли лежать, связанные веревкой, но это были книги.

У полки с биографиями она остановилась, взяла одну книгу и прочла название на обратной стороне обложки. Она любила биографии, и целая стопка их высилась у нее на ночном столике, ожидая, пока она их прочтет. Соблазненная книгой, которую держала в руках, но не чувствуя себя вправе покупать еще одну, пока не прочтет то, что у нее уже есть, она поставила книгу на место и двинулась дальше. Внимание ее привлекли кулинарные книги, особенно одна. Это были рецепты, собранные группой местных женщин. Она взяла книгу с полки и принялась пролистывать.

Только не говорите мне, что любите готовить.

Нина вскинула голову и увидела лицо Джона, такое же ироничное, как и его голос. Но и это не привлекло ее внимания надолго. Больше всего ее поразило удивление, которое она испытала от его внешнего вида. Высокий, сильный, очень мужественный. Ничего подобного она не ожидала, и уж тем более своей реакции на него. Расслабленное состояние, которое она ощущала всего несколько мгновений назад, куда-то исчезло.

Да, я люблю готовить.

Он повернулся, поставил еще одну картонную коробку и посмотрел на нее из-под полуопущенных век.

И работает, и читает, и любит готовить. Какие еще сюрпризы?

По крайней мере, они квиты, подумала она. Он удивил ее тем, что оказался не законченным занудой, а она его тем, что оказалась деловой женщиной, которая любит готовить.

Нина по-прежнему не понимала причины его неприязни к ней, но сейчас не время об этом размышлять. Их личные чувства друг к другу не имеют никакого значения. Если Кросслин-Райз единственное, что их объединяет, что ж, пусть будет так.

Уже поздно, — нарочито терпеливо произнесла она, наблюдая, как он согнулся пополам и открывает очередную коробку. — Вы не считаете, что могли бы на несколько минут отвлечься от своего занятия, чтобы мы, наконец, договорились о ценах?