— Расскажи мне про Верна и Билли Конера, — попросила Стефани, когда он ушел. Сабрина описала их обоих, рассказала о том, как она предложила спланировать квартиры, вестибюль, как оформить лифты и лестничные проемы. — Мне страшно понравилась эта работа. Более крупного заказа я еще не получала, к тому же работать с Верном было очень интересно. Да и с Билли тоже. Он мне понравился. Мы с Верном шутки ради даже поспорили, сколько времени будет уходить у нас на то, чтобы убедить его в чем-то таком, что, как мы оба знали, не нуждалось в улучшении.

— И вам удавалось его убеждать?

— Большей частью — да. Иной раз он начинал упрямиться, хотя, с другой стороны, почему бы и нет? Ведь это же его дом.

— Тебя послушать, так дом получился просто загляденье.

Он, конечно, куда больше, чем особняк Макса, а других заказов у меня не было.

— Ты, наверное, с удовольствием занималась оформлением дома. Ты сама покупала мебель?

— Господи, нет, конечно! На складе у него были тонны всякой мебели. Как-то раз он повел меня туда, все показал, и я просто не могла поверить своим глазам. У него на складе было столько контейнеров, что казалось, будто открываешь один сундук с сокровищами за другим.

Они сидели на одном из диванов, прижавшись друг к другу и разговаривая полушепотом. Стефани рассказала, как заново оформила интерьер в доме Макса, подыскивая место для массивной мебели, драпируя стены замшей, устилая полы восточными коврами и расставляя по комнатам еще несколько светильников, потому что ему нравилось, когда вечером в доме горит неяркий свет.

— Получилось не так хорошо, как у тебя с домом Александры… мне так и не удалось добиться такой же, как у тебя, цветовой гаммы… но Макс остался доволен. Сказал, что лучше дома у него еще не было.

Помедлив мгновение, Сабрина спросила:

— Ты в самом деле стала жить моей жизнью, да? Из наших разговоров по телефону я так и не поняла, насколько ты свыклась с моей жизнью и как это у тебя получилось. Я поняла, что ты живешь в свое удовольствие, но ведь дело не только в этом, правда?

— Да, все было словно по волшебству. Я жила, как в сказке, о которой мечтала и которой завидовала столько, сколько себя помню. Невероятно, но я, похоже, не допустила ни одной ошибки. Единственный период в моей жизни, когда все шло как по маслу: я бывала на аукционах, приемах, званых обедах, делала то, что делала бы на моем месте ты сама, и у меня хорошо получалось. Не знаю, как так случилось, но все было именно так и складывалось настолько хорошо, что мне не хотелось ничего менять. Дело в том, что я стала тобой, но ты меня превзошла: ты стала и собой и мной сразу. Не знаю, как это случилось, но, живя жизнью Стефани Андерсен, ты все это время не переставала быть Сабриной Лонгуорт. Я была уверена, что такая жизнь тебе наскучит и приведет тебя в ярость, что ты останешься здесь. Но ты оказалась счастлива. Что же произошло? Ты что, изменила их? Каким-то образом тебе удалось изменить и Гарта, и Пенни, и Клиффа так, что они стали вписываться в ту жизнь, к которой ты стремилась. Как тебе это удалось?

— Я их не меняла. Это они изменили меня.

— Нет, неужели ты не понимаешь? Ты и раньше оставалась Сабриной. Остаешься ею и сейчас. Ты стала и собой и мной. А кто я? — Она бросила на сестру умоляющий взгляд, ожидая ответа. — Кто я, Сабрина? Ты знаешь, кто ты, но я перестала понимать саму себя.

Сабрина обняла Стефани.

— Ты моя сестра, и я люблю тебя. — Стефани, словно ребенок, положила голову на грудь Сабрины, ее дыхание замедлилось, словно она готова была сидеть так до бесконечности.

— Прошу прощения, милочки, мне пора закрываться.

Из кабинета послышался голос хозяина, и Стефани, отрывисто засмеявшись, резко выпрямилась.

— Словно глас судьбы. Пора закрываться.Наступает конец. О, Господи, что-то я совсем раскисла. Поедем ужинать.

В итальянском ресторане, куда они приехали, был крошечный зал с баром и зал побольше со столиками и кабинками с высокими перегородками. Сабрина попросила официанта, чтобы он подыскал им свободное место. Он отвел их к кабинке в самом углу. Пока они шли туда, посетители провожали их пристальными взглядами.

— Ни одного знакомого лица, — сказала Сабрина, когда они сели за столик.

— Но ты и не рассчитывала встретить знакомых. — Стефани обвела взглядом зал. — Мне здесь нравится.

Сабрина, сидевшая к залу лицом, кивнула. Стены были грубо оштукатурены, на них висели акварели с видами итальянских горных селений и гаваней; пол был выложен белыми каменными плитами; скатерти на столиках сверху прикрывали листы хрустящей бумаги.

— Словно в Италии. Да, они поработали на славу.

Официант в рубашке с открытым воротом, черных брюках и с полотенцем, обернутым вокруг талии вместо передника, принес бутылку кьянти с бокалами и принял у них заказ.

— Расскажи мне снова про куклы Пенни, — попросила Стефани, и Сабрина подумала, что голос у сестры звучит словно у маленькой девочки, которая просит, чтобы на ночь ей рассказали сказку. За последние три дня по вечерам, которые они проводили вместе, сидя у камина, она, казалось, рассказала Стефани о Пенни и Клиффе все. Но Стефани все равно просила рассказать что-нибудь еще.

Она словно запоминает все, готовясь вернуться в семью, подумала Сабрина, но продолжала разговаривать со Стефани спокойным, ровным тоном, словно такой мысли и не было.

— …и ее учительница сумела договориться с администрацией магазина «Крок» о том, чтобы в витрине выставили сделанные Пенни куклы и поставили табличку с именем автора… — Обводя взглядом зал ресторана, она вдруг запнулась, и лицо ее застыло, превратившись в маску.

— В чем дело? — Встревожившись, Стефани невольно повысила голос. — Что случилось? — Она обернулась, но перегородка кабинки была слишком высокой, и она ничего не увидела, но, не успела она перебраться на переднюю скамью и выглянуть из кабинки, как Александра уже была тут и, нагнувшись, обняла Сабрину.

— Господи, Стефани, вот не думала встретить тебя здесь! Ты здесь по антикварным или университетским делам? Гарт, наверное, читает лекции… — Она перевела взгляд на другую сторону кабинки и судорожно глотнула. Пошатнувшись, она ухватилась за край стола, не сводя взгляда со Стефани, и стала беззвучно шевелить губами.

— Садись, Александра. — Взяв подругу за руку, Сабрина силой усадила ее рядом.

Сев, та продолжала во все глаза смотреть на Стефани, потом стала разглядывать то одну сестру, то другую.

— Я не… Как могло… Кто вы?

Этот вопрос был адресован им обеим, но тут к столику подошел официант, державший блюда с ризотто. [36]

— А синьорин уже трое!

— Если можно, чуть позже, — сказала Сабрина и подождала, пока он не отошел. Отставив тарелку с едой, она взяла руку Александры и сжала ее обеими руками. — Моя сестра не погибла на яхте Макса. Она осталась жива, но лишилась памяти и вновь обрела ее всего две недели назад. Но это только…

— Сабрина! — Встав, Александра перегнулась через столик, протянув руки к Стефани. — Боже мой, Боже мой, не могу в это поверить… Сабрина!

— Постой, — сказала Стефани. — Это только начало.

— Мы все тебе расскажем от начала и до конца, — сказала Сабрина, — но сначала мы должны извиниться перед тобой.

Александра повернулась к ней.

— За что? Вы ничего мне не должны. Сабрина была моей лучшей подругой, а когда ее не стало, у меня было такое чувство, что ты заменила мне ее… Словом, когда я приезжала к вам в Эванстон в гости, у меня было такое ощущение, что ты почти…

— Ты была в Эванстоне? — пораженная до глубины души, воскликнула Стефани.

— Я забыла тебе об этом рассказать, — сказала Сабрина, обращаясь к Стефани.

— Так за что же вам извиняться? — спросила Александра.

Сабрина и Стефани переглянулись.

— Скажи сама, — попросила сестру Стефани.

К столику снова подошел официант.

— Не могу ли я быть чем-либо…