Ну не мог же он ей сказать, что они все еще не могут свободно вздохнуть. До тех пор, пока труп Макса Стювезана не найден, те, кто подложил бомбу, будут теряться в догадках, погиб он или жив. И будут его искать.

Он не мог ей об этом рассказать, потому что она ничего не знала о Максе Стювезане. Она не знала, что он, сменив фамилию, перекрасил волосы и отрастил бороду. Что он вел теперь куда более тихий образ жизни, чем раньше, и избегал появляться в местах, где бывают английские туристы. Ни к чему ей было обо всем этом знать. Теперь она просила его о таком пустяке, что он не знал, как можно в очередной раз отказать. Что-то в ней вырвалось на свободу из темных комнат, в которых она томилась из-за амнезии, и привело ее сюда. Он мысленно пожал плечами. Рискнем еще раз. К тому же она будет рада.

— Что ж, мадам, — сказал он, обращаясь к женщине, которая отошла на несколько шагов в сторону, чтобы они могли поговорить, — похоже, жена хочет, чтобы вы взяли ее ученицей в свой магазин. Без всякой зарплаты. Таким образом, вопрос о деньгах отпадает. Хотя мне хотелось бы надеяться, что через полгода, когда вы обе будете представлять, на что способна ученица, вопрос о зарплате можно будет обсудить вновь.

Стефани одарила его таким благодарным взглядом, что у хозяйки магазина перехватило дыхание. Почему эта красивая молодая женщина так зависит от этого мужчины? Слегка подавшись вперед, она стояла перед ним с таким непосредственным выражением лица, словно ребенок в ожидании одобрения. Отказать просто невозможно, подумала женщина; я должна помочь ей уйти от мужа, пусть даже всего на несколько часов в день.

— Я с большим удовольствием возьму вас в свой магазин, мадам, — ответила она. — Меня зовут Жаклин Ляпотр. Зовите меня просто Жаклин. Уверена, мы с вами отлично сработаемся.

— Ах! — У Стефании вырвался протяжный вздох. Она протянула руку. — Сабрина Лакост. Спасибо, большое спасибо. Я буду делать все, что скажете. А можно мне приходить каждый день?

— Двух дней в неделю будет достаточно, — произнес Макс.

Жаклин взглянула на него.

— Месье, чтобы обучение было успешным, лучше будет, если мадам Сабрина станет приходить каждый день на несколько часов.

— Что ж, попробуем так на месяц. К обеду ты должна быть дома, Сабрина.

Стефани и Жаклин переглянулись, потом Стефани посмотрела на Макса.

— Если я начну работать, то не получится. Но ты говорил, что больше времени будешь проводить в командировках… к тому же мы по-прежнему будем ужинать… и завтракать вместе. Макс, этого вполне достаточно.

— Да, правда. Ладно, договорись насчет всего остального, я буду в машине, она стоит дальше по улице.

Он ушел, и женщины посмотрели друг на друга.

— Он хочет защитить меня, — сказала Стефани.

Жаклин улыбнулась.

— Насколько мне известно, здесь вам ничего не грозит. — Она протянула руки навстречу Стефани, и та пожала их. — Добро пожаловать, дорогая. По-моему, мы с вами отлично поладим.

Спустившись со стремянки в витрине «Коллектиблз», Сабрина расправила гардины, которые только что повесила. Они рассеивали свет яркого апрельского солнца, струившийся в окно, отчего кресло, обитое итальянским шелком, и скамеечка для ног, украшенная ручной вышивкой, которые она поставила здесь, казались украшенными причудливым узором. Окинув придирчивым взглядом расстановку вещей, она взяла массивную бронзовую лампу в стиле арт декор и поставила ее на свободное место у кресла.

— Ах, Стефани, вот так мне нравится, — сказала, выходя из задней комнаты, Мадлен Кейн — невысокая хрупкая женщина с тонкими чертами лица, на котором выделялись пронзительные черные глаза. — Вот никогда бы не подумала, что все это может смотреться вместе!

— И все-таки чего-то недостает. А куда мы дели старые очки, которые кто-то принес в прошлом месяце?

— По-моему, они лежат на столе. Тот, что в стиле Людовика XV, или нет? Сейчас принесу.

Она принесла очки, Сабрина повесила их на подлокотник кресла. Похожая на паутинку оправа и стекла заблестели на солнце.

— Нужна еще книга, — пробормотала она, пошла вглубь магазина и нашла «Алису в стране чудес», 1870 года издания, в кожаном переплете. Позолоченные тисненые буквы выцвели, страницы на уголках обтрепались. — Мы со Стефани обожали эту книгу, — пробормотала она и принялась листать ее, пока не нашла нужную страницу, затем положила книгу на сиденье кресла и открыла там, где были изображены Алиса и Гусеница.

— Что ты сказала? — спросила Мадлен.

— Ах, я просто вслух разговаривала сама с собой! Я обожала эту книгу, когда была еще маленькой, и вот подумала, что уже много лет ее не перечитывала. Я даже не уверена, что ее читали Пенни и Клифф. Надо будет у них спросить: — Она посмотрела на наручные часы. — Мне пора, нужно только переодеться. И как это я так задержалась?

— Ты провела время в свое удовольствие. Мне нравится, как у тебя все получилось, здесь так уютно, что хоть сейчас переезжай сюда.

Сабрина рассмеялась.

— Ты — наш лучший клиент. — Зазвонил телефон. — Мне все равно туда идти, так что я сниму трубку.

Подойдя к длинному узкому обеденному столу в задней комнате, который они использовали как письменный, она сняла трубку.

— Стефани, это Брайан.

— Ох! — Ей понадобилась целая минута, чтобы переключится с Эванстона на Лондон, от забот «Колектиблз» на дела «Амбассадорз». — Брайан, я опаздываю. Может, я позвоню вам попозже?

— Я просто хотел спросить, когда вы собираетесь приехать.

— Пока думаю. Вообще говоря, собиралась в феврале, но не получилось. Что-нибудь произошло?

— Вам, пожалуй, стоит нас навестить. Это же ваш магазин. Уверен, у вас в жизни забот хватает, но вы говорили, что сможете управиться и с тем, и с другим магазинами. Если же вы рассчитываете, что я буду управлять магазином здесь и иметь дело с Николасом…

— Минутку. — Они не ладят друг с другом, подумала она. Брайан может сейчас закатить истерику, и кто знает, что тогда выкинет Николас? — Я приеду, Брайан, не уверена только, когда. Завтра позвоню. Знаю, что бы у вас ни стряслось, все можно уладить по телефону.

— Стефани, мне очень хотелось бы, чтобы вы приехали.

Я не могу уехать отсюда, слишком много всего нужно сделать.Такое уже было в феврале, когда она сказала Гарту, что едет в Лондон: у нее сразу появилась масса дел в Эванстоне, и в результате поездку пришлось отменить. Поеду в марте, подумала она тогда, но в этом месяце началась работа в «Доме Конера», так что и март прошел. А сейчас уже апрель, Брайан говорит, что ее присутствие необходимо, но его настойчивые просьбы только раздражают.

Уже не раз до этого ей приходила в голову мысль: а не продать ли «Амбассадорз» и сразу оборвать все, что связывает ее с Лондоном. Нет, не сейчас, спохватилась она. Может быть, попозже, но не сейчас. Пока еще рано. Мне нужно знать, что оба магазина — мои.

Устыдившись таких мыслей, она прогнала их. Что-либо решать пока рано, времени еще достаточно. Но теперь, слушая в трубке срывающийся от отчаяния голос Брайана, она не могла просто так отмахнуться ни от дел в своем магазине, ни от «Блэкфордз», магазина Николаса.

— Я сделаю все, чтобы приехать, Брайан. У меня есть тут один проект… нельзя ли подождать пару недель?

На другом конце провода наступила пауза.

— Если только это совершенно необходимо.

— Господи, Брайан, вас послушать, нас ждет неминуемый крах… У меня в голове не укладывается, что вы не можете лишние две недели справиться с Николасом или с чем-нибудь еще. Вы же знаете, что я полагаюсь на ваш профессионализм и изобретательность.

— Что ж… Да, конечно. Я это знаю. Сделаю все, что смогу. Так когда вы…

— Не знаю. Когда решу, позвоню.

Зайдя в гардеробную — единственное свободное место во всем магазине, которое им удалось выкроить, она сполоснула руки, умылась, сняла голубые джинсы, трикотажную рубашку и открыла сумку со всем необходимым, что утром взяла с собой на работу. Через несколько минут, в бледно-серой шелковой блузке и красном твидовом костюме, она вышла из гардеробной.