— Так Райли победит? — Он говорил спокойно, не желая отвлекать волка, чтобы не стать причиной его поражения.

«Я не знаю», — повторил телепат тем же нерешительным тоном. — Я вижу кровь, омывающую этот дом, все и всех в нем.»

Так много? От этого боя? Или от чего похуже?

Томас отбрасывал Райли снова и снова, но каждый раз Райли возвращался катапультой из гнева и зубов. Он почему-то перестал пускать в ход когти. Мебель была разнесена в щепки, стены порушены, включая и невидимую, так что противники перешли из комнаты в прихожую. Затем бой переместился в другую спальню, дверь тут же разбили вдребезги, превратив ее в кусочки паззла, который уже никогда не собрать. Эйден последовал за ними. Где-то по пути Томас утратил контроль над своими ножами и выпустил их из рук. Эйден пытался многократно поднять их, чтобы включиться в бой, но не смог коснуться клинков, и, в конечном счете, они исчезли. Фея и волк двигались так быстро, что перемещались в другое место еще до того, как он успевал понять, что упустил их.

И почему они не уничтожали ничего, кроме стен, дверей и мебели?

Парни, которые жили на ранчо Д и М — Сет, Райдер, ЭрДжей, Терри и Брайан — были в вестибюле, у каждого в руках была книга. Кто-то читал, а кто-то делал вид, что читает. Никто не заметил развернувшегося жестокого боя.

Даже когда их стулья опрокинули и разнесли вдребезги, они просто сидели. В воздухе. Райли и Томас проходили сквозь них незамеченными, неощутимыми и неслышимыми. На парней брызгала кровь, но они не замечали и этого. Возможно, даже не видели ее.

Чертовски странно все это. У Томаса были открытые раны, которые сильно кровоточили, и все же он казался сильнее, чем когда-либо. В то время как Райли казался слабее, его прыжки стали замедленными, а рычание невнятным, и все же его раны уже закрылись, излечились.

Что лишало его сил?

Эйден заметил, что Томас лишь ударил Райли в челюсть, отводя ее от какой-то части тела, которую волк решил пожевать. Томас скорее отклонил бы голову назад и предложил волку шею, чем позволил животному укусить свои руки. Почему?

И вместо того, чтобы немедленно отдубасить Райли, Томас на несколько секунд раскрыл ладонь на звере, позволяя волку делать все, что захочется. Это было глупо. Это было… необходимо?

Томас как-то ослаблял Райли руками? Это объяснило бы твердое намерение Томаса сохранять руки свободными. И это объяснило бы отсутствие обеспокоенности по поводу своих ран. Что значила пара порезов, когда твой противник вскоре слишком ослабеет, чтобы выиграть бой?

— Что мне… делать? — На этот раз вопрос, заданный шепотом, сошел на нет. Эйден знал. Ответ уже шлепнул его холодом и силой. Ужалил.

«Ты знаешь», — произнес Элайджа, и если раньше его голос звучал нерешительно, сейчас он говорил так, словно мог стереть в порошок. Очевидно, он тоже понял, что к чему.

«Что?» — спросил Джулиан. — «Что мы будем делать?»

Эйден сглотнул:

«Калеб, твой выход.»

«Мой вых… од, черт, нет!»

Ему не пришлось объяснять. Попросив помощи Калеба, он раскрыл свой план. Они вселятся в тело Томаса.

«Нет. Нет, должен быть другой способ». — Если бы у Джулиана было свое тело, он затряс бы головой и попятился.

— Простите, ребята. — Это было необходимо. Для Райли. Черт, да и для него самого.

«Эта боль», — простонал Джулиан. — «Мы достаточно вынесли. Она уничтожит нас».

«Это единственный выход», — сказал Элайджа. — «Фея сдохнет.»

— Мы проходили и через худшее. — Вроде сгорания заживо. Он был уверен, ничего не могло быть хуже этого. — И если я собираюсь поцеловать Викторию снова, мне придется спасти ее телохранителя.

«Ненавижу нести плохие вести, но Эйден прав», — сказал Калеб, неожиданно присоединяясь к Плану Спасение Дня. Он бы все сделал ради еще одного поцелуя. — «Мы переживем, даже если Томас — нет. Это все, что имеет значение».

Эйден сконцентрировался на двух противниках. Райли лежал на полу в нескольких шагах от Томаса, но, насколько мог, медленно двигался вперед, все еще настроенный победить. Только что отброшенный, как тряпичная кукла, Томас отряхнул с груди большие куски штукатурки и встал. Его рубашка была порвана в клочья, кожа ободрана, при этом она срослась вновь, словно каким-то образом он впитал способность волка излечиваться.

Томас самодовольно улыбнулся, приблизился к волку и присел.

— Скажи своей принцессе, чтоб не посылала мальчишку делать мужскую работу. А, погоди. Раз уж ты не покинешь эту комнату, ты не сможешь ей ничего сказать.

Глаза Райли зажглись зеленым огнем и наполнились ненавистью.

Фея вздохнул.

— Я восхищаюсь твоей храбростью, волк, поэтому ты не умрешь позорной смертью. Знай, я не просто слуга Фэй, я принц. И я нерушим. В тот миг, когда ты вошел в мой мир, ты был обречен умереть. Но в твоей смерти нет ничего постыдного. Тебе стоит взглянуть на это, как на одолжение.

Одолжение? Вряд ли.

Вторя чувствам Эйдена, Райли зарычал.

Нахмурившись, Томас потянулся.

— И снова я восхищен твоей храбростью. Позор, что ты служишь вампирам. Ты, случаем, не заинтересован в том, чтобы предложить свою верность другому народу?

Еще один рык. Очевидное «нет».

— Что ж, тогда прошу прощения, но это нужно сделать. Я убью тебя быстро, волк.

«Чего ты ждешь?» Был ли вопрос задан им самим или душами, Эйден не знал. Райли был его другом, по большей части, и он не мог позволить причинить ему боль. И неважно, что под этим подразумевалось.

До того, как ладонь феи легла на шерсть волка, Эйден, о котором, разумеется, забыли, выбежал вперед. Он не останавливался, пока не добрался до феи, и остановился только будучи внутри него.

Одно касание кожи к коже, и благодаря Калебу он мог слиться с чужим телом. Превращение из твердой массы в иллюзорный туман было болезненным, как и говорил Джулиан, не говоря уже о том, что оно было невыносимым, ужасным и шокирующим. Но он справился. Он закрепился в Томасе, и мучительный крик вырвался из его горла.

Однако, голос, который он слышал, не был его собственным. Этот был более глубоким и более хриплым — голос Томаса.

Тяжело дыша и покрываясь холодным потом, Эйден упал на колени. В нем были острые дротики, и он хотел постучать по груди, разорвать кожу, сделать хоть что-нибудь, чтоб прекратить это. Каждая косточка была похожа на клинок, режущий мышцы. Хуже всего, что эта боль была только началом.

Томас кричал в его голове: «Что ты делаешь? Как ты это сделал? Освободи меня!»

Обычно Эйден мог отгородиться от мыслей людей. Мог захватить их настолько полно, что они никогда бы не узнали, что произошло. Но мифические и легендарные существа были совершенно не такими, как люди. Они знали. И ненавидели.

— Райли, — сказал он этим глубоким голосом. — Это Эйден, я внутри феи, контроль над его телом у меня.

Зеленые глаза пронзили его, ища признаки правды.

Эйден чувствовал силу, хлынувшую в него. Так много силы. И сила Райли в том числе, словно фея не только ослабил волка, но и вобрал его силу. Животная, дикая пульсация согрела холодную кровь. Она пела в его голове, прекраснее, чем хор ангелов, опьяняя его.

«К этому можно и пристраститься».

И снова он не смог сказать, кто это произнес, он или души. А может быть, все вместе. Часть его хотела остаться в теле феи навсегда, потеряться в тепле и силе, позабыв о том, что нужно делать.

«Действуй быстро», — внезапно потребовал Элайджа. — «Или останешься в нем навечно».

Он хотел бы остаться. Еще чуть-чуть. Кому могли навредить каких-то несколько минут? Эта музыка… так безмятежна…

«Чем раньше ты покинешь это тело, тем быстрее увидишь Викторию», — добавил Калеб.

«Виктория. Да. Быть с ней даже лучше, чем это», — подумал он, наконец, концентрируясь на предстоящей задаче.

— Райли, скажи, что мне сделать, чтоб ты смог одолеть Томаса.

Волк изучал его, затем кивнул, словно убедился, что Эйден и вправду вселился в тело.

— Скажи мне, и я сделаю это. Что бы это ни было.