— Они наложат на нас проклятие, — сказала Виктория.

— Они уже это сделали. Поэтому вы сделаете то, что я предлагаю, и разнесете весть.

Один за другим Виктория, Эйден и Мэри Энн кивнули.

— Что же касается остатка ночи, идем домой, отдыхать. — Райли встретился взглядом с Мэри Энн, таким же мрачным, как и его голос. — Скоро начнется настоящая битва.

Такер оставался в тени на протяжении длительного времени, скрытый за иллюзорными деревьями, темнотой и ночными птицами. К счастью, никто в хижине его не заметил.

Поэтому он наблюдал… и слушал…

Ему было приказано следить за Эйденом, и это было легко, поскольку Такер каким-то образом чувствовал парня, куда бы тот ни направился, и шел следом. То есть преследовал. Кроме того, Мэри Энн по большей части была с парнем, это радовало и расстраивало одновременно.

Когда Эйден и Мэри Энн были только вдвоем, Такер терял свою способность наводить иллюзии и был вынужден скрываться обычными методами. Он задавался вопросом, какого черта он делает, преследуя их, наблюдая за ними и подслушивая их секреты, когда должен защищать их. Да, была маленькая его часть, которая хотела защитить двух людей, спасших его ужасную жизнь. И он ненавидел себя за то, что делал, клялся больше этого не делать и уходил. Но чем дальше он уходил, тем явственней слышал голос Влада, который шептал ему сквозь расстояние и приказывал шпионить за Эйденом, поэтому Такер возвращался к нему. Если Мэри Энн уходила, желание угодить королю снова охватывало его. Он наблюдал, слушал и ждал. В нем росло и цвело желание причинить парню боль.

К счастью, сегодня такого не было.

Сегодня Мэри Энн была с другим парнем, Райли. Когда эти двое были вместе, Такер почему-то мог наводить свои иллюзии. И, зная, что Эйден внутри, Такер тоже должен был войти. И он мог это сделать, никто бы не узнал — даже когда Эйден был с Мэри Энн, Такер мог пользоваться иллюзиями, если Райли тоже был там — но Такер остался снаружи, полный решимости защитить Мэри Энн от ярости другого парня.

Пока он наблюдал за ними, то осознал, что рад ее новому парню. Она заслуживала счастья. Заслуживала любви. Она была светом в темноте Такера, чистой там, где он прогнил. Он никогда не подходил ей. Но какого дьявола они не могли остаться друзьями?

И почему Пенни не могла быть более похожей на нее?

Пенни. Иногда — когда он был недалеко от Мэри Энн и был спокоен — он радовался тому, что у них есть ребенок, несмотря на то, что частенько отрицал свою ответственность. Пенни будет гораздо лучше без него. В отличие от Мэри Энн, с ней он не чувствовал себя лучше, его поступки и будущее оставляли желать лучшего. Он стал бы ужасным отцом.

Без Мэри Энн он хотел причинить всем окружающим боль. Пенни, да, возможно, и ребенку тоже.

Парень. Следуй за парнем…

Приказ Влада пронесся в его голове, и зубы заскрежетали. Откуда вампир всегда знал, чем занимался Такер? Откуда у вампира был такой нерушимый контроль над ним?

Разочарованный, злой и в страхе от того, что произойдет, Такер выпрямился. Не в состоянии поступить иначе, он направился на юг, к ранчо Д и М, где жил Эйден. Туда, куда его забрала вампирская принцесса Виктория, когда они растворились в мгновение ока. Как обычно, Такер ощутил его, почувствовал тянущее напряжение в том направлении.

До сих пор было особо нечего докладывать королю. Эйден заболел, Эйден пошел в школу. Эйден вернулся в вампирскую крепость, где на него смотрели, как на королевскую особу.

Последнее привело Влада в бешенство. Да так, что Такер испугался за собственную жизнь. В ярости бывший король невидимыми руками обхватил шею Такера, душа его. Наконец, вампир все же отпустил его и послал в дальнейшее шпионское дежурство.

Ему было любопытно, какой была конечная цель вампира. Почему он использовал Такера? Почему не потребовал свой трон сейчас же? И не все ли Такеру равно?

Чем больше увеличивалось расстояние между ним и Мэри Энн, тем сильнее он утверждался в ответах. Да. Ему было все равно. Он сделает то, что ему прикажут.

***

Яд гоблина жестоко обошелся с Эйденом, превратив его кровь в лаву, внутренние органы в пепел, а кожу в один гигантский шрам. Парень горел, зудел и его снова и снова тошнило густой черной слизью. Слава Богу, он убедил Викторию оставить его одного. Она протестовала, но он изобразил улыбку, что-то типа «со мной все в порядке» и умудрился убедить ее, что все хорошо.

Я здесь, я переживу, подумал он вяло, несмотря на то, что никогда раньше не ощущал такой слабости. Да, это было хуже, чем яд любого другого трупа, что он перенес. Этот затронул даже души. Те стонали у него в голове, иногда кричали, но всегда несвязно.

За исключением Элайджи.

«Смерть», — закричал телепат. — «Кровь. Так много крови. Она умирает. Мы не можем дать ей умереть».

— Кто? — Слово кислотой разъедало его горло.

«Он тоже умирает. Столько смертей».

— Кто умирает? — потребовал он еще настойчивей.

Элайджа продолжил, словно и не слышал вопросов Эйдена. Может, и не слышал. А может, он просто не знал.

«Нет. Нет! Они все умирают. Все. Война. Остановите войну. Мы должны остановить войну».

Какая война? Если это было предсказание…

Все это время призрак Томаса как приклеенный оставался около Эйдена, ходил, вопил, обвинял. Сказал, что хочет уйти. Что его семья будет искать его и узнает, что случилось. И что когда это произойдет, Эйден наконец-то узнает настоящее страдание. Бла-бла-бла.

— Э-эйден. Ты в порядке, приятель?

Было все еще сложно отличить реальность от моря шума, но с этим он стал лучше справляться, так что он знал, что в комнате с ним кто-то есть. Его веки тяжело поднялись, и сбоку от кровати сквозь пелену он различил Шеннона.

— Тебе п-принести что-нибудь? — Шеннон протянул руку и дотронулся до лба Эйдена.

В момент касания тело Эйдена ударило электрическим разрядом, и он выпустил из виду свою собственную реальность. Его сознание выстрелило в друга, и внезапно он увидел мир глазами Шеннона. Шокирующе, странно. В одну секунду лежишь на кровати, а в следующую — стоишь. Боль все еще растекалась в нем, и он тяжело вздохнул.

Его желудок взбунтовался в новом положении стоя, заставив его наклониться и в очередной раз опорожнить желудок. К счастью, кто-то оставил здесь маленький металлический мусорный бак. Наверное, Дэн. Эйдену казалось, он припоминал, как парень проверял его несколько раз.

— Наружу, — умудрился он прохрипеть Калебу. Он хотел выйти из тела Шеннона.

Единственным ответом был еще один стон.

Обычно у души был контроль. Калеб решал в кого и когда вселяться. Иногда даже к Эйдену переходил контроль. Возможно, Калеб и не хотел вселяться в кого-то, но если Эйден достаточно сильно фокусировался, ему это удавалось. В этот раз ни у одного из них не было контроля, но они все равно сделали это.

Он пытался выйти из тела, как проделывал это со всеми остальными, но что-то держало его на поводке, сковывало там, не давая пошевелиться. Без движения. Он пытался снова и снова. Наконец, обессиленный, истощенный, хуже некуда, он сдался и упал на кровать. Он не мог слышать мысли Шеннона, так что, возможно, разум Шеннона тоже находился под его контролем. Это означало, что его друг не вспомнит этого.

Он надеялся.

Боже, что он собирается делать?

Как долго он валялся там, корчась от боли, он не знал. Время было неизмеримым, бесконечным. Пока не началось настоящее веселье.

Эйден тоже потерял связь с реальностью Шеннона, и когда он снова открыл глаза, он обнаружил себя в теле маленького мальчика. Шеннона, понял он, изучая темный цвет его руки. Более младшая версия Шеннона. В конце концов, он не потерял реальность Шеннона.

Даже если бы он не заметил физических различий, он бы знал. Он чувствовал правду, глубоко внутри. Он просто совершил путешествие во времени — в прошлое Шеннона.