– Оставьте меня! – закричала она, но стоило ей только обернуться назад, чтобы увидеть своих преследователей, как её тело выпрямилось, подняв меч и подготавливая себя к битве. Кровь ревела в её ушах.

– Остановись, – сказала она себе.

Она набросилась с мечом на ближайшего к ней человека.

– Джойю, прекрати!

Спорить с ним было бесполезно. Острие меча очертило грациозную арку в воздухе.

– Я не буду больше убивать людей!

Она закрыла глаза. Движение в её руке тут же прекратилось. В то же время кто-то подъехал к ней верхом, вырвал меч из её рук и грубо сбил с ног. Её глаза наполнились слезами, больше от облегчения, чем от боли.

– Глупая девчонка!

Они пинали и били её руками и ногами, но всё это можно было вынести. Кто-то силой поднял её на ноги и связал ей руки за спиной. Она не сопротивлялась. Она умоляла себя, Джойю, ничего не делай.

– Отведём её обратно в деревню. И надо бы также отправить этот странный меч правителю.

Крепко зажмурив глаза, Йоко не могла понять, кто это сказал.

Йоко повели по узкой тропе, проходящей через плантации. После пятнадцатиминутной ходьбы они подошли к маленькому городку, обнесенному высоким забором. Это была та самая деревушка, которую она углядела раньше, немногим больше горстки домов. Здесь, правда, в одной из квадратных стен забора были вделаны солидного вида ворота.

Ворота открывались вовнутрь, прямо на внутреннюю стену, украшенную множеством рисунков в красных тонах. Перед стеной, по неизвестной причине, кто-то оставил стоять деревянный стул. Йоко вытолкали за стену по направлению к центру деревни. Когда она обогнула красную стену, прямо перед ней открылся вид главной улицы.

Окрестности вызвали в ней одновременно знакомые и странные ощущения. Чувство привычности было вызвано благодаря их схожести с восточной архитектурой – белые отштукатуренные стены, черные черепичные крыши, узнаваемая кружевная отделка беседок. Но несмотря на всё это, место казалось ей совершенно чужим, несомненно, из-за полного отсутствия людей.

Несколько троп поменьше ответвлялись вправо и влево от главной улицы, выходящей от ворот. Она не увидела ни души. Дома были не выше одного этажа, но все они скрывались за белым забором, доходящим до самого карниза крыш. На определенных расстояниях в заборе были проемы, через которые можно было разглядеть дома, находившиеся позади маленьких садиков.

Дома были одинаковой величины, да и выглядели похоже, несмотря на на небольшие различия во внешнем виде. Их словно выпустили с одного конвейра.

Тут и там были раскрыты окна, деревянные ставни распёрты настежь бамбуковыми палками. Но с улицы Йоко не почувствовала никакого человеческого присутствия. Ни одной собаки. Ни звука.

Главная дорога была не более 100 ярдов длиной, заканчиваясь у площади. Во главе её стояло здание, отделанное блестящим белым камнем. Но впечатляющая отделка казалась не более чем фасадом. Узкие улицы, пересекавшие площадь, продолжались не более 30 ярдов прежде чем достичь окружавшей город стены и исчезнуть из виду.

На улицах не было никаких признаков жизни.

Йоко оглядела площадь. За однообразными крышами, крытыми черной черепицой, она могла разглядеть лишь высокую стену города. Осмотревшись вокруг, она начала представлять как он выглядит в целом. Это напоминало чем-то длинную, узкую и глубокую коробку. Границы города были удушающе узкими, шириной не более, чем в половину её школы. Словно внутри большого колодца, подумала Йоко. Сам город был словно гравий, погребенный под водой на дне колодца.

Они привели её к центру зданий, обращенных к площади. Здание напомнило ей Чайнатаун в Йокогаме. Но выкрашенные красной краской столбы и сверкающие стены показались ей не менее ненатуральными, чем весь остальной город.

Они вошли в длинный, узкий зал в центре здания. Он был темным и таким же безлюдным. Остановившись на минутку, чтобы обсудить что-то, мужчины подтолкнули её снова вперёд, затем впихнули её в маленькую комнатку и закрыли дверь.

Её первое впечатление было, что это тюремная камера.

Пол казался покрытым той же черепицей, что и крыша, хотя многие из них были выщерблены и разбиты. Земляные стены были такими же потрескавшимися и покрытыми сажей. Единственное окно находилось высоко наверху в стене и было зарешечено. Единственная дверь с глазком, перекрытым решеткой. Глядя сквозь глазок, она смогла увидеть людей, стоящих рядом с дверью.

Обстановка комнаты состояла из деревянного стула, маленького столика и платформы побольше, размером с одинарный матрац. Верх платформы был обит толстой тканью. Судя по всему, это явно должно было служить кроватью.

Она хотела спросить, где это место, что это за место, что с ней будет дальше и еще тысячу других вопросов. Но ей не хватало смелости спросить охранников. И у них так же не было ни малейшего желания разговаривать с ней. Поэтому, без единого слова, она легла на кровать. Она больше ничего не могла сделать.

Постепенно, человеческое присутствие в здании стало более ощутимым. За стеной её камеры проходили люди. Произошла смена караула. Синяя кожа нательного вооружения, которое носили стражники, напомнила ей полицейских и работников службы госбезопасности. У неё перехватило дыхание, при мыслях о том, что будет дальше. Но охранники только одарили Йоко парой гневных взглядов и ничего не сказали.

Это было еще более жестоко. Было бы лучше уж если б что-то – хоть что-нибудь – произошло. Несколько раз она собиралась поговорить со стражниками, но не смогла набраться смелости начать разговор.

Время продолжало тянуться. От одного этого ей хотелось кричать. Когда село солнце и камера погрузилась в темноту, пришли три женщины.

Седовласая госпожа во главе этих трёх была одета словно в старых исторических драмах, которые Йоко видела о Китае. Это было невероятным облегчением наконец-то встретиться с кем-то, да еще и с женщиной, а не с одним из этих, мрачного вида, мужчин.

Старая женщина обратилась к двум её спутницам: Теперь вы можете уйти. Те оставили все вещи, которые несли, на кровати и, низко поклонившись, покинули тюремную камеру. Как только они ушли, старая женщина пододвинула стол поближе к кровати. Она поставила лампу на стол. Лампа напоминала своего рода свечной светильник. Рядом с лампой она поставила ведро с водой.

– Ну, теперь, я думаю, тебе лучше умыться.

Йоко кивнула в ответ. Она медленно вымыла лицо, руки и ноги. Её грязные, почерневшие, покрасневшие руки вскоре приобрели свой естественный цвет.

К этому времени, Йоко стала замечать, как тяжело ей двигать конечностями. Несомненно, это было из-за Джойю. Вновь и вновь он заставлял её тело выполнять вещи, на которые оно едва ли было способно и теперь её мышцы были порваны и онемели.

Как могла, она вымыла руки и ноги. Вода проникла в мельчайшие трещинки кожи. Она начала расчёсывать волосы, расплетая три косы, завязанные вместе сзади. И только тогда осознала нечто очень странное.

– Что… Что это?

Распущенные волосы волной заструились вниз. Она уставилась на них. Она знала, что у неё рыжие волосы, рыжего цвета, выгоревшие на концах, словно обесцвеченные. Но не такие! Откуда взялся это удивительный цвет?

Это был красный, кроваво-красный, красный, переходящий в насыщенный, тёмно-багровый. Когда тебя обзывают рыжей – это одно, но это было совсем другое! Она не могла даже подобрать название этому невероятному, жуткому оттенку. Её пробрала дрожь. Шкура той твари из её кошмаров была точно такого же красного цвета.

– В чем дело? – спросила старая женщина. Когда Йоко указала ей на волосы, та склонила голову на бок.

– Зачем так беспокоиться? В них нет ничего странного. Немного необычно, пожалуй, но весьма красиво.

Йоко покачала головой, порылась в кармане униформы и вытащила маленькое карманное зеркальце. Никакого сомнения, эти алые локоны были её собственными.