— Вам можно позавидовать. Не каждый имеет столько друзей. Вы, наверное, помогаете друг другу?

— Стараемся, — коротко ответил Павел.

— И все-таки, чем же вы занимались? — спросила я, поскольку о своих благородных деяниях Павел явно не собирался распространяться.

— Да ничем особенным... В основном слонялись у моря. Однажды чуть не утонули.

— Расскажи, как это случилось? — попросила я.

Странно, но мне действительно стало проще говорить с ним, я почувствовала себя свободней.

— Гордиться-то особенно нечем... Мужчине всегда хочется выглядеть героем, — усмехнулся Павел, но все же продолжил: — Свободного времени у нас всегда было больше чем нужно, а летом особенно... Мы давно поглядывали на лодку нашего соседа, дяди Вити, и наконец решились ее утащить. Потом, конечно, собирались незаметно вернуть на место...

— Сколько же вам было тогда? — спросила я.

— Лет десять, — ответил Павел и продолжил: — Лодка валялась в кустах на берегу. Ею давно никто не пользовался. Обращаться с лодкой мы умели, но без взрослых плавать нам не разрешалось. Мы спустили ее на воду...

— И вам было не страшно? — не удержавшись, спросила я.

— Нет, мы же выросли на берегу, море нас не пугало. Я уверен, мы бы вполне благополучно вернулись, если бы лодка не рассохлась. Но подумать об этом раньше у нас тогда ума не хватило. Мы решили далеко не заплывать, но нас понемногу относило все дальше и дальше от берега. То, что лодка течет, мы заметили не сразу. Но вместо того чтобы испугаться, обрадовались. Мальчишки, понятное дело... — усмехнулся Павел. — Нас это только подстегнуло: пираты, терпящие кораблекрушение...

Я смотрела на Павла и пыталась представить его мальчиком. Слушала, как он смешно передразнивал мальчишек, изображая каждого и превращая трагический сюжет в захватывающее приключение четырех незадачливых сорванцов.

Я вдруг отчетливо представила себе, как перепуганные насмерть мальчишки молча и отчаянно борются за свою жизнь.

— Как же вам удалось выбраться? — спросила я, не в силах дождаться конца.

— Нам и не удалось... Нас вытащили солдаты с караульного катера, нам просто повезло. Эй, выше нос! — посмотрев на меня, засмеялся Павел.

— Ты так легко об этом рассказываешь, даже смеешься...

— А ты все слишком близко к сердцу принимаешь... Это и было смешно, до того момента, пока мы не поняли, что тонем по-настоящему. Первая серьезная проверка характеров. И думаю, мы ее выдержали. И, главное, сделали выводы.

— Вам, наверно, задали хорошую взбучку?

— Моя мать и пальцем до меня не дотронулась, но так посмотрела, что я сразу все понял... Так что этот случай сыграл свою положительную роль. С тех пор я уже никогда так опрометчиво не действовал.

— Так вот какой ты был... — в задумчивости протянула я, обращаясь больше к себе, чем к нему.

— Да уж, пай-мальчики из нас были аховые... — с легкой иронией откликнулся Павел. — Зато ты, Марина, ручаюсь, была примерной девочкой, хорошо училась, слушалась родителей... — улыбнулся он.

— Да, примерно так и было, — согласилась я. — Во всяком случае, не помню, чтобы доставляла родителям похожие переживания.

— А какие доставляла?

— Не знаю... Могу только предполагать... Я была очень замкнутым ребенком и заставить меня сделать что-то против воли было почти невозможно. У нас в семье было два метода воспитания: мама ругалась, а папа спокойно и терпеливо объяснял.

— И какой же срабатывал?

— Папин лучше, конечно, действовал. От крика я только больше замыкалась, и тогда от меня уже совсем ничего нельзя было добиться.

— Кажется, Катя на тебя не похожа? — предположил Павел.

— Да уж, с этим не поспоришь. Но, возможно, это и к лучшему... Хлопот, конечно, с ней много, но зато я всегда знаю, чего от нее ожидать. Она не молчит, как я, — что на уме, то и на языке.

— Все будет нормально, не переживай, — убежденно сказал Павел, передавая и мне некий заряд уверенности. — А вот внешне Катя абсолютно твоя копия, — сказал Павел, и мне показалось, что он что-то недоговаривает.

— Кажется, пришло время и мне читать твои мысли, — предположила я.

— Что ж, попробуй... — улыбнулся Павел.

— Ты хочешь спросить меня о Катином отце?

— Да, — просто ответил он и посмотрел мне в глаза.

— Я не люблю возвращаться к тому, что прошло. Мы расстались сразу, как только я почувствовала к нему недоверие. Катя тогда еще не родилась. Я ни о чем не жалею, если и бывают какие-то сомнения, то только из-за Кати. Иногда я думаю: смогу ли справиться с такой ответственностью, правильно воспитать ее. Но твой пример дает мне надежду...

— Это непросто, и моей матери было непросто, но, не сомневайся, у тебя получится.

— Надеюсь, — я улыбнулась. — Который час?

— Двенадцать минут первого, — ответил он, взглянув на часы.

— Теперь нам точно пора. — Я поднялась. Павел тоже встал и оказался прямо передо мной.

— Марина, если я приглашу тебя на свидание?..

Я растерялась.

— На свидание, — повторила я и взглянула на него, как будто в его глазах могла найти ответ.

Но его лицо, как всегда спокойное и открытое, ничем не выдавало его чувств. Он явно не собирался на меня давить. И мне очень захотелось согласиться. И вместо того, чтобы сказать «нет», я сказала:

— Да.

Павел улыбнулся.

— Отлично, — ровным голосом произнес он, — и когда ты сможешь?

— После девяти, — неуверенно ответила я, уже начиная жалеть о своем согласии. — В девять я укладываю Катю спать.

— Замечательно, самое подходящее время. Отправимся к морю и полюбуемся заходом солнца.

— Хорошо, — согласилась я, — встретимся возле магазина, это недалеко от нашей дачи. Только не жди меня долго... Вдруг я не смогу...

— Договорились, жду полчаса, — кивнул Павел и так улыбнулся, что сердце мое на секунду замерло.

Возвращаясь на дачу, я всю дорогу думала о Павле и о том, идти или не идти мне на свидание? И если все же идти, то как об этом сказать маме?

Мы были на середине пути, когда Катя перебила мои мысли:

— Мамочка, выбери, пожалуйста, дядю Пашу.

— Что-что? — переспросила я.

— Ну, пусть он тебе понравится, мне он нравится. Дядя Паша сказал, что он не мой папа, но что папой может стать любой дядя, только надо, чтобы ты выбрала его для меня. Понимаешь? Еще он сказал, что ты пока не можешь найти такого, и поэтому у меня нет папы.

— Катенька, а какого такого?.. — уточнила я, ошарашенная ее словами, пытаясь выиграть время, чтобы найти подходящий ответ.

— Ну такого... — как упрямый бычок, Катя наклонила головку. — Надо, чтобы он нравился и тебе и мне... Мне дядя Паша нравится, а тебе? — подняв на меня свои ясные глазки, спросила она.

Я так опешила, что не сразу нашлась, что ответить.

— Я как-то еще не думала об этом, — осторожно начала я. — Но ты знаешь, этого мало — надо, чтобы и мы ему понравились...

— Я ему нравлюсь, — с детской непосредственностью воскликнула моя дочь. — И ты тоже ему нравишься, — поспешила добавить она. — Ты же самая красивая и бабушка так говорит. — Катя с такой надеждой смотрела на меня, что от любви и жалости к ней у меня защемило сердце. Я остановилась и, присев перед ней на корточки, сказала:

— Вот я же не могу заставить тебя любить Вадика...

— Но он же драчун! — встрепенулась Катя.

— Может и драчун, но Танечка с ним играет. Каждый человек, Катюша, имеет право любить или не любить, дружить или не дружить...

Катя опустила головку, а я оставалась в полной растерянности. Ну, и как мне теперь быть?

— Катенька, милая моя, — заглянув в ее погрустневшие глазки, сказала я, — давай не будем пока спешить с папой, хорошего папу найти не так просто, да и нам с тобой вместе неплохо живется, ведь правда?.. Но я буду стараться и найду тебе папу, — вздохнув, пообещала я.

Мне очень не хотелось лгать ей... Я крепко обняла ее и поцеловала.

— Мамочка, я тебя люблю, — прошептала Катя, обхватив мою шею ручками и крепко прижавшись ко мне всем своим тельцем.