– Ну возьми же меня! Скорей. Пожалуйста… В следующую секунду он уже целовал ее. Его губы, его руки были везде сразу. Опустившись на пол, Аннабет изгибалась, всем телом, стремясь к нему. Но Джозеф, стоя над ней на коленях, ласкал ее то нежно, то жадно. Потом он вдруг сел и спокойно обвел взглядом комнату.

– Ну так что? Это твоя спальня? Расскажи-ка еще разок про все эти тряпочки! – он явно дразнил ее.

Аннабет показала ему кулак.

– Я тебе покажу, Джозеф Миллер! Ты еще у меня попросишь пощады. Я буду жестокой, холодной и тогда…

Джозеф не дал ей закончить тираду. Он положил обе руки на плечи Аннабет и потом медленно повел их вниз, по ее подрагивающему телу. Сжимая пальцами ее бедра, он тихо сказал с улыбкой:

– Холодная? Родная, ты такая мягкая, нежная, горячая.

– Да? Ну держись!

В одну секунду Аннабет опрокинула Джозефа навзничь и оказалась сверху. Ее волосы, груди, руки ласкали его тело, губы обжигали поцелуями шею, грудь, живот… Джозеф смотрел, что она делает, и почти не дышал. Это было какое-то дикое, неведомое наслаждение. Не в силах сдержать стон, он протянул руки, чтобы задержать ее там, прочувствовать все до конца. Аннабет неожиданно отстранилась и улеглась рядом.

Едва переводя дыхание, она сказала с усмешкой:

– Ну вот, видишь! Так о чем теперь поговорим?

Аннабет играла с ним, дразнила, заводила его. Когда Джозеф метнулся к ней, она начала смеяться, содрогаясь всем телом, потом стонать, вскрикивать от того, что он делал с ней. Им хотелось, чтобы эта невыносимо сладкая мука длилась вечно или уж кончилась скорей…

Испытав высшее наслаждение, они еще долго не могли и не хотели расцепить объятия. Прижимая к себе ослабевшую Аннабет, Джозеф думал, как она дорога ему сейчас. Она не похожа ни на одну из тех, кого он знал. И такого, как сегодня, у него не было ни с кем. Он подумал со вздохом, что ведь Аннабет в конце концов когда-нибудь уедет. Ее автомобильчик исчезнет, мельница опустеет. Как он будет тогда жить без ее улыбки, ее глаз, без ее любви?

Аннабет прервала его грустные мысли.

– Джозеф! – позвала она, приподнявшись на локте и глядя ему в глаза. – Спасибо!

Он протянул руку к ее щеке, и она поцеловала его ладонь.

– Ты знаешь, когда я думаю о том, что ты живешь один и на несколько миль вокруг нет никого, кто бы мог в случае чего прийти на помощь…

Джозеф не дал ей договорить.

– У меня есть замечательная соседка! – и он улыбнулся.

– Как мне нравится твоя улыбка, – прошептала Аннабет.

И Джозефу было приятно и легко улыбаться. Благодаря Аннабет он снова почувствовал вкус к жизни. Его душа ожила, он теперь снова любил и был желанным и любимым.

Машина Аннабет находилась в ремонте у Тони Уолкера, и в последующие дни Аннабет никуда не ездила. Днем она работала дома, возилась с бесчисленными документами. Ночи она проводила с Джозефом. Они спали вместе на ее довольно узкой кровати, занимались любовью и разговаривали. Вспоминали каждый свое детство, семьи, увлечения. Аннабет поведала Джозефу о своих жизненных неудачах и разочарованиях. А вот Джозеф неохотно возвращался к теме собственных несчастий. Аннабет не настаивала. Понимала, что у него в глубине души все болит при мысли о дочери. Им было хорошо вдвоем. Хорошо, как никогда.

Как-то днем, после обеда, они вышли пройтись к пруду. Было на редкость тепло, солнечно и безветренно. Аннабет смотрела, как колышется и подрагивает длинный стебель.

– Видишь? – спросила она. – Ни одна травинка не дрогнет, кроме этой. Это значит, что на ней танцует фея.

– Я не верю в фей.

– Так я и знала. А в то, что лошади чуют и видят привидения?

Джозеф только усмехнулся.

– А знаешь, если с трех раз ты не можешь разжечь огонь, то тебя околдовали?

– Это значит, что дрова сырые.

– Господи, какая проза. Ну а в знахарство ты тоже не веришь? Погоди, вот найду специальную траву, чтобы излечить тебя от занудства.

– Я не зануда. Я просто реалист.

– Циник.

– Скептик. Я не верю в то, что нельзя неопровержимо доказать.

– Нет, Джозеф, ты – циник, – вздохнула Аннабет. – Неужели ты не можешь просто поверить?

– Это у меня уже было. Я поверил Кэролайн, и что из этого вышло?

Аннабет не ожидала такого поворота в разговоре. Но она знала, что ответить.

– У тебя было восемь или девять лет супружеской жизни, жена и обожаемая дочь. И не так уж это плохо. Жаль, что все кончилось разводом. Плохо, что Кэролайн увезла Кайли. Но у тебя были хорошие времена и есть что вспомнить.

Джозеф отвернулся.

– Нет. Ничего нет, – сказал он.

– Ну, Джозеф, ты действительно циник и лжец. Ты же был влюблен в Кэролайн, когда женился на ней. Вы мечтали о будущем. А вспомни тот день, когда она сказала, что ждет ребенка! Это ли не была радость? А когда родилась Кайли? – вдруг Аннабет осеклась. – Джозеф, я только разбередила тебе душу. Извини, тебе и так тяжело с тех пор, как она ушла.

– Кэролайн даже не попрощалась, – спокойно сказал Джозеф. – Она все спланировала заранее. Я пришел вечером, а их уж и след простыл. Она так решила из-за Кайли. Я бы не пытался остановить Кэролайн. Но я бы не отдал Кайли. В ней была вся моя жизнь.

Аннабет задумалась: жестокость это со стороны Кэролайн или страх? Хотела ли она нарочно причинить боль Джозефу, забрав ребенка, или боялась, что он действительно не отдаст Кайли и ей придется остаться или уехать одной? Трудно сказать определенно. Аннабет не знала Кэролайн, не понимала, почему та решилась на такой шаг.

– Тони помог Кэролайн уехать, – сказал вдруг Джозеф.

– Так вот почему… – начала Аннабет.

Джозеф продолжал;

– Наверное, между ними что-то было. Он все крутился возле нее, а я не обращал внимания. Пока наши с ней отношения окончательно не испортились. Мы все время ругались. Она перестала общаться со мной, спать со мной. Но проводила время с Тони. А к этому моменту мне уже было все равно: спит она с ним или еще с кем-нибудь. Но именно Тони помог ей улизнуть от меня и увезти Кайли. Ты права, вот почему я не могу простить его и не прощу никогда.

– Может, он и не думал навредить тебе этим? – предположила Аннабет.

– Не думал? А о чем он думал, помогая Кэролайн за моей спиной? Что мне плевать, увезут моего ребенка или нет?

– Он мог думать, что помогает не только Кэролайн, но и тебе. Вы ведь с ней жили плохо. Она рвалась отсюда, а уехать без Кайли она не могла.

– Да, я бы не отдал ей дочь, если бы знал, – упрямо твердил Джозеф.

– Но разве ты смог бы растить и воспитывать ребенка один? У тебя же полно работы, ты занят с утра до вечера. Как ты себе это представляешь? Маленький ребенок требует постоянного внимания и заботы. В такой ситуации Кайли лучше было остаться с матерью, как это ни жестоко по отношению к тебе.

Джозеф сидел молча. Ему нечего было сказать. Он вдруг понял, что Аннабет права. Что бы он делал один с Кайли? Его мать была в Форт Смите у бабушки и не могла все бросить и приехать. Денег на няню у него не было. Вряд ли родственники или друзья пришли бы на помощь.

Аннабет положила руку ему на плечо.

– Джозеф! Я не имею в виду, что ты не нужен Кайли. Отцовская любовь важна не менее, чем материнская. Но ты мог дать ей только свою любовь, а ей нужна была постоянная забота.

Джозеф внимательно смотрел на Аннабет. Неужели он опять потребует не вмешиваться в его дела? Но теперь она не смолчит. Его жизнь – ее дело.

– Ты, кажется, собираешься понять все мои обиды, простить мою грубость и заносчивость и терпеть меня дальше?

Аннабет улыбнулась.

– Ты ведь сам страдаешь от этого. И окружающих это задевает. Слава Богу, у меня мягкий характер.

– Да уж, прямо скажем, мне крупно повезло.

Джозеф рассмеялся.

Аннабет легонько подтолкнула его локтем в бок.

– Смотри-ка, какой прогресс! Я на тебя хорошо влияю. В следующий раз обсудим твои отношения с Тони.

И тут Джозеф нахмурился.

– Дорогая, у тебя не хватит времени разбираться в этом.