— Ясно, — киваю я. Вообще она интересно поставила вопрос. Что-то вроде: «Ты перестала пить коньяк по утрам?» Неужели со стороны кажется, что я пытаюсь захомутать Спенсера? И что мне теперь прикажете делать? Похвалить ее за прозорливость? Залепить оглушительную пощечину? — Судя по вопросу, тебя волнует этот момент.

— Сейчас я одна, а Спенсер хорош собой, — пожимает плечами Лилиан.

Ничего себе «хорош собой» — да мой Спенсер просто красавчик! Думаю, подобный разговор мог состояться только в Лос-Анджелесе, честное слово!

— А ты бы спросила Спенсера, можно ли его захомутать.

— Вообще-то, — как бы между прочим бросает она, — твой приятель сказал, что хочет на тебе жениться.

Вот теперь я улыбаюсь.

— Допускаю, что для тебя это не новость, — продолжает Лилиан и кивает кому-то за моей спиной. — Да, это для нас. Поставьте на стол.

Появляется официант с круглым серебряным подносом в руках. На подносе два бокала шампанского с мириадами пузырьков воздуха, две салфетки под коктейли, крохотная тарелочка с сырной нарезкой разных фактур и цветов (от белого козьего до темно-желтого и с зеленой плесенью), стеклянная пепельница, спички и открытая пачка «Мальборо лайтс» с двумя заботливо вытянутыми сигаретами.

Опустив поднос на стол, официант расплывается в дежурной улыбке:

— Менеджер желает вам приятного вечера, мисс Мартин.

— Спасибо, — снисходительно кивает актриса. Дождавшись, пока парень выйдет, она берет бокал, второй протягивает мне.

Делаю глоток. Превосходное шампанское, пузырьки лопаются у самого носа. Лилиан предлагает мне сыру, я отказываюсь, тогда она сама съедает ломтик, отпивает из бокала, затем прикуривает сигарету и вальяжно откидывается на спинку кресла — все это в полной тишине.

— Будь я на твоем месте, — вдруг начинает она, — я бы хорошенько подумала, прежде чем выходить за мужчину вроде Спенсера. Только представь, как быстро он постарается обрюхатить тебя, чтобы потом безнаказанно смотреть на других женщин, в то время как ты будешь кусать себе локти.

— Судя по уверенному тону, тебе это знакомо не понаслышке, — замечаю я холодно.

— Вот уж нет! Я вообще не собираюсь иметь детей, — все так же деловито отвечает мне Лилиан, глубоко затягиваясь сигаретой. — Обычно я дохожу до стадии, когда мой парень начинает таращиться на других девиц, и уже одно это сводит меня с ума.

Я сижу напротив, в ледяном молчании наблюдая за ней. Она снова затягивается, опустив ресницы, затем запрокидывает голову и выпускает в потолок тонкую белую струйку дыма. Почему-то бросается в глаза отпечаток помады на фильтре — вызывающе красный. Наконец Лилиан снова обращает на меня взгляд, задумчиво улыбаясь. Глаза у нее карие, очень темные.

— Наверное, я раздражаю тебя, — говорит актриса, изучая меня. — Хотя и не знаю, в чем причина. А жаль, потому что ты мне нравишься.

Я делаю глоток шампанского, глядя на нее. Невозможно поверить, что ей двадцать шесть. Ей должно быть гораздо больше, если она так хорошо изучила человеческую натуру.

— Я вовсе не хочу вывести тебя из равновесия. Возможно, я веду себя довольно враждебно. Просто я только что рассталась со своим парнем. Пожалуй, я ненавижу его. — Не дождавшись моей реакции, Лилиан продолжает: — Он похож на гангстера.

Интересно, это она о своем парне или уже о Спенсере? Надеюсь, что первое, потому что второе было бы дурным знаком.

— А чем он занимался, этот твой бывший?

— Он очень важный человек для нашей студии. Почему-то он всем им страшно нужен, хотя я так и не знаю, кто он. — Лилиан снова тянется за бокалом. — Честно говоря, мне это не интересно. Значит, тебя это тоже не должно интересовать, вот так. — Она делает огромный глоток, так что едва проглатывает его. — А твой Спенсер талантлив. И вообще неплох. Вот только у него явные проблемы. Почему парень такого возраста все еще не женат? Такой симпатичный — и не женат! Он не серийный убийца?

— Во всяком случае, мне об этом ничего не известно, — бурчу в бокал. — И с каких это пор серийным убийцам запрещено вступать в брак?

— Я вообще не об этом! Я о другом, ты же поняла.

Опускаю бокал на стол и с любопытством смотрю на собеседницу.

— Ничего я не поняла. Ты как-то не слишком, — делаю неопределенный жест рукой, — доступно изъясняешься.

— Я о браке и Спенсере. Такие, как он, не созданы для брака. Они, конечно, могут отлично тебя оттрахать…

Меня даже передергивает от подобной вульгарности!

— Что им отлично удается — это трахаться, — продолжает Лилиан. — Это их конек! Собственно, это и отлично: такой талант никогда не пропадет. Иногда приятно провести время с подобным жеребцом. Но потом… — Лилиан хмурит лоб и тянется за очередной сигаретой. — Потом они надоедают, потому что время трахаться проходит, а большего они дать не могут. И они стремятся к новым завоеваниям. Разве не так?

Какого черта я все еще сижу здесь и слушаю этот бред, эту нелепицу? Здравый смысл еще внизу, в зале, шептал мне, что не стоит идти с Лилиан, но я потащилась с ней наверх, потому что мне было любопытно. И что самое ужасное — теперь мне еще и интересно, к чему она ведет, эта поддатая актриса. До каких еще вершин мысли она дойдет в своем пьяном состоянии?

Сделав затяжку, Лилиан улыбается мне, блеснув белыми зубами.

— Не выходи за него.

Честное слово, трудно не расхохотаться! Черта с два я стану отвечать на эту подначку!

— Вижу, ты смеешься? А зря!

— А что мне, плакать, что ли?

— Логично. — Лилиан снова выпускает струйку дыма, на сей раз в мою сторону. — Знаешь, я так давно ни с кем не разговаривала вот так просто, без купюр. В последнее время меня преследует мысль, что любой разговор словно записывается на пленку и люди тщательно взвешивают каждое слово, критически оценивают сказанное. У меня работает один парень — он присматривает за моей собакой. Уже несколько лет он знает меня и очень любит мою псину. Но стоило мне обрести известность, как он начал вести себя подчеркнуто вежливо, только что не расшаркивается передо мной. Словно каждый из нас играет свою роль, опасаясь сказать лишнее. Отвратительное ощущение!

— Такова цена известности. На земле слишком много людей, для которых главное — твой социальный статус. Все они — мусор, шелуха, но с ними приходится считаться. Со временем ты найдешь близких по духу, — пытаюсь утешить я. — Хотя для этого надо дольше жить на одном месте. А ты часто меняешь адрес, верно?

— Зерна и плевелы… — задумчиво произносит Лилиан.

Пытаюсь возродить в памяти все, что когда-либо слышала о мисс Мартин. Родом она, кажется, откуда-то со Среднего Запада, была моделью, пару лет снималась в мыльной опере, затем оказалась в Нью-Йорке, где получила работу в известном телешоу, переехала в Лос-Анджелес. Быстрый старт.

— Дольше года я нигде не жила. Честно говоря, скучаю по Нью-Йорку.

— Здесь нелегко найти себя. На все нужно время. — Боже, какие дежурные фразы я ей выдаю! Сколько еще потребуется этого дерьма, чтобы уговорить ее дать мне интервью? Больше всего меня беспокоит то, что эта девица начинает мне нравиться. Эта пустая, избалованная, поддатая актриса начинает мне нравиться! Хуже всего, что я даже начинаю оправдывать ее поведение.

Лилиан снова вперяет в меня взгляд, улыбается.

— Кто-то сказал мне, что секрет успеха в том, чтобы даже в паршивом обществе найти единомышленников. — Она задумчиво разглядывает пузырьки в бокале, где почти не осталось шампанского. — Однажды я найду себе пару хороших друзей, например вроде вас двоих. Людей, которые занимаются делом, а не просто скитаются с места на место. Таких, кто умеет читать и писать. — Она начинает смеяться.

Не могу сдержать улыбку.

— Премного благодарна за лестный отзыв. Но ты удивишься, узнав, как много в Лос-Анджелесе тех, кто умеет и то, и другое.

Лилиан снова становится серьезной.

— Спенсер сказал, что ты умеешь быть ироничной и даже злой.

— Он мне изрядно льстит.

Она делает последнюю затяжку, наклоняется и буквально расплющивает сигарету в пепельнице.