Данияру, наконец, надоел этот скулеж:

— Ясненько, тебя покарали, за то, что ты скормила тем тварям своих детей.

— Да нет же! — горячо возразила Арахна. — Меня покарали, за мою красоту…

В этот момент терпение Данияра окончательно лопнуло и он, молча, прихлопнул её стенами. Брезгливо морщась, он обошел кровавую кашу, которая когда-то была Арахной. Обернувшись, перед тем как свернуть за угол, элементаль спросил:

— Да кто тебе вообще сказал, что ты хоть когда-то была красавицей?

Вздохнув, потому, что ему было интересно, а он не догадался спросить об этом раньше, и, закинув меч на плече, Данияр поплелся дальше. Это место ему нравилось все больше и больше. Давненько, он так не развлекался. Интересно, как там Данте?

. . .

Данте же пошел в противоположную сторону. Шел он довольно долго, и чем дальше продвигался, тем большее его охватывало беспокойство. Он нутром чувствовал, что скоро сядет солнце, и ему придется сменить ипостась, либо превратится в камень. И тот, и тот вариант ему сейчас не сильно подходили, поэтому он ускорил шаг, что бы за светло добраться хоть куда-то.

Меж тем Данте не покидало смутное чувство неправильности обстановки вокруг. Он знал, что они сейчас находятся в Хелле, но…

Он узнавал планировку замка. Так строили горгульи. И эта кладка камней, и настенные гобелены, на которых изображены горгульи во всей красе. Правда, все очень старое, ему лет двести не меньше, но все же…

Странное место, и оно вызывало в нем тревогу.

Но вот коридор закончился и Данте оказался в огромном зале. Если бы это было у него дома, то он вполне мог бы назвать его тронным.

Огромный зал, выстеленный почти зеркальной плиткой пол, колонны. Поддерживающие свод, и конечно же, трон находящийся на возвышение у основания зала. Ничем другим, кроме тронного зала это быть не могло.

У Данте появилась догадка по поводу этого места. Если он прав, то у него появилась ещё одна причина не задерживаться здесь до темноты. А до неё совсем недолго осталось, он это чувствовал.

— Ну, надо же, — послышался насмешливый голос, но определить, откуда именно Данте не смог, уж слишком эхо мешало. Поэтому он на всякий случай прислонился к стене и принял боевую стойку.

Меж тем вскоре появился его хозяин и спросил с наигранным радушием:

— Ты ли это, Анданте? Какая встреча! Может, сядем, выпьем, за встречу старых друзей?

— А не пошел бы ты! — вскипел горгулья. — Даже шутя, другом называть меня не смей. Уж я-то тебя знаю, как облупленного!

— Какие смелые речи! — зааплодировал ему Рейнон, и добавил полным угрозы тоном. — Особенно, если учесть, что твоя жизнь в моих руках.

— Что? О чём ты? — удивился Данте.

— Неужели ты не почувствовал? — удивленно переспросил Рейн, и отодвинул шторку, что бы показать что солнце почти село. — У тебя осталось не более получаса…

— Мне хватит! — сказал Данте и, взмахнув мечем, принялся атаковать.

Честный бой между ними двумя должен был затянуться надолго, потому, что оба учились у одного учителя, и не раз сходились в драке. Но Рейнон всегда побеждал, применяя грязные приемы и жульничая. А у Данте сейчас не было времени пытаться победить его честно. Поэтому он просто дождался того момента, когда Рейн открылся, что бы воспользоваться магией и сделал то, чего Высший от него никак не ждал — сам ударил его, своим огнем.

Данте не рассчитал силу, поэтому, ему самому пришлось ненадолго прилечь, что бы отдохнуть, рядом с Рейном, из которого он вышиб дух.

— Слушай, мне всегда было интересно, почему ты меня так не любишь? — спросил Рейн, лежа на полу и изучая потолок.

— Я всегда знал, что моя сестра пропала из-за тебя, — устало ответил Данте.

— Так ты знал про помолвку? — удивился лорд Айнарин.

— Нет, но я знал, что отказ отца тебя не остановит, — бесцветным голосом принялся излагать горгулья. — Ты забыл, что в отличии от отца, я знал тебя почти всю свою жизнь. Я знаю, что у вас у претендентов на силу высшего всегда наступает такой период, когда вы безумны. Только преодолев его, вы можете претендовать на это звание и силу, которая к нему прилагается. Ты всегда был жестокой и безжалостной скотиной. Как мне кажется, ты так и не преодолел этот период. Просто научился скрывать своё безумие. Риордан потому и опасен, что он в отличии от тебя этот период преодолел, и излечился от своего безумия.

— Только сейчас понял, как тебя недооценивал, — изумленно ответил ему Рейн, и добавил, извиняющимся тоном: — Прости, больше я так не ошибусь.

— Мне тоже кажется, что хватит здесь загорать, — по-своему согласился с ним горгулья.

Опираясь на свой меч, Данте встал. Силы его были на пределе, да и солнце почти село. Сейчас он должен был либо употребить остатки своей силы на то, что бы принять человеческую ипостась, и остаться практически безоружным, либо собраться и ударить в последний раз.

Рейнон Айнарин тоже с трудом встал. Они не проронили больше ни слова. Просто молча, скрестили клинки.

Не продолжительный бой на мечах, и Данте уходя от удара, взмахнул крыльями и взлетел. Он увидел, что солнце уже практически село, и где-то за горизонтом гаснут его последние лучи.

Данте собрал всю свою силу, и ударил в последний раз, уже превращаясь в статую. Этого удара было недостаточно, чтобы убить Рейна, но его оказалось достаточно, что бы пробить им несколько стен, и вырубить нежить, которую как раз собирался убить Данияр.

Элементаль с интересом проследил за серией пробитых стен и пошел посмотреть, где начало. Пройдя, через несколько комнат он увидел застывшего каменной статуей Данте, с полным решимости выражением на лице, и вытянутой как для удара рукой.

— Ясненько, — прокомментировал Данияр, — Данте, как всегда, перестарался. Вам так не кажется, ребята?

Последний вопрос он задал разномастной нечисти, которая уже начала сползаться со всех сторон. Ответом ему были глухое рычанье, и прыгнувшая на него тварь. Данияр разрубил её одним ударом.

— Ясненько, — улыбнулся Данияр, и добавил: — Ох, и повеселюсь же я!

. . .

С первыми лучами солнца Данте пришел в себя. Во время сна его силы полностью восстановились, и у него все ещё была память о том, что перед превращением в камень он сражался. Поэтому, он скорее рефлекторно, чем осознано, сделал шаг назад. И тут же поскользнулся и упал на кучу порубленных тел и валяющихся безхозно конечностей. Он сел и тут же брезгливо оттряхнул руку от крови вперемешку с кишками.

Данте оглянулся. Таким добром была завалена вся комната. Побоище, которое тут было, должно было быть грандиозным. Кто мог такое сотворить?

— Данияр, — спросил Данте, у единственного подозреваемого. — Твоих рук дело?

— Ага, — удовлетворенно ответили ему сзади.

Горгулья оглянулся. Данияр с комфортом разлегся на груде камней, закинув руки за голову.

— Смотрю, ты повеселился?! — улыбнулся Данте.

— Ага! — довольно ответил элементаль и спросил: — Слышь, а ты не знаешь, что это за местечко? Почему я о нем раньше не слыхивал? Тут столько всякой незнакомой мне нечисти, и паучиха какая-то проклятая.

— Проклятое потому, что это место, — мрачно ответил ему Данте и принялся рассказывать, сев на камень. — Я понял, что это за место ещё в подземелье. Видишь, ли, это место раньше было частью Горгулийской империи. Называлось оно Озерная долина. Тут правила благородная семью из четверых. Но королева вскоре после того, как родила второго ребенка, сильно заболела. Говорили, что она была готова на все, лишь бы выздороветь и продлить свою молодость. Один странствующий некромант рассказал ей о старинном ритуале жертвоприношения, благодаря которому можно призвать древних богов и получить вечную жизнь. Чем больше жертв приносили в ходе ритуала, тем большей должна была быть милость оказанная богами. Так, как не было никаких конкретных указаний по поводу того, какой именно смертью должны помереть жертвы, королева решила не марать свои руки и призвала нечисть.

Данте замолчал переводя дух, но вскоре продолжил: