То, что произошло, оказалось следствием случайной стрелы, выпущенной по невидимым целям одним из горстки горе — лучников. Taрмис Рoг взвыл от ярости, проклиная бестолкового стрелка, и тут же сверху послышались аналогичные завывания. Стрела все-таки нашла свою цель. Человек в тунике из сыромятной кожи и меховых штанах выскочил из кустов со стрелой, торчащей в груди. Он забегал по кругу, закатывая невидящие глаза к серому небу, а затем вслепую бросился вниз под гору.

Ему удалось преодолеть не более двадцати шагов прежде, чем стрела в груди выпила его жизнь. Споткнувшись, человек кубарем покатился под откос.

Как магнитом, притягивающим железо, его товарищей вытянуло из укрытия. Словно отдавая долг памяти павшего друга, два десятка мужчин с воплями покинули заросли кустарника, бросая камня, размахивая мечами и копьями. Луков у них не было. А если лучники и скрывались где-то наверху, то, скорее всего, они решили воздержаться от стрельбы из страха поразить своих.

Перед Смотрителями такой проблемы не стояло. Никто из них не мог похвастаться мастерством стрельбы, зато они имели много легких целей и хороший запас стрел. Поэтому им сразу удалось поразить трех-четырех врагов.

Конан, изучив лес с правой стороны и убедившись в отсутствии скрытого противника, вступил в бой. Казалось, птицы падут замертво с небес, деревья разломятся, а скалы вот-вот расколются и рухнут от дикого военного клича киммерийца, о котором долгие годы спустя выжившие будут рассказывать детям. Этот замораживающий кровь рев, отозвавшийся эхом и пронесшийся мимо скал и деревьев, давал понять всем его услышавшим, что столкновение с этим человеком сули превратиться в смертельно опасное занятие.

Варвар несся на врага со скоростью, присущей прирожденным горцам, сжимая в руках меч и кинжал. Из доспехов он носил лишь шлем и кирасу, чтобы максимально облегчить движения.

Киммериец врезался в первый ряд вооруженных разбойников, как кувалда, ударяющая в деревянную кладку, готовый разметать всех на своем пути. Двое рухнули мгновенно. Один погиб от удара кинжалом в горле, другой упал с раздробленным мечом бедром.

Подоспело подкрепление, и теперь лучники со склона открыли стрельбу. Стрелы, пролетая над Конаном и его противниками, поражали ряды Смотрителей с силой, присущей только большим боссонским лукам. Между тем, растущая масса разбойников захлестнула северянина подобно наводнению, и он уже не мог видеть дальше острия своего клинка, скрытый также от взоров товарищей.

Мысль о возможной гибели Конана, казалось, вдохновила воинов, рвущихся по следу киммерийца. Ни один из них не был столь же устойчив на склонах, как человек, за которым они следовали, но их преимущество перед бандитами заключалось в броне и оружии. Пусть некоторые из них упали, и не все сумели вновь подняться, но остальные тут же закрывали образовавшиеся бреши, и скоро разбойники оказались зажатыми в клещи.

Пока снизу накатывала волна Смотрителей, Конан прорубал себе путь, вырываясь из замкнутого круга. Кровь разбрызгивалась в стороны от отсеченных конечностей. Видя, что северянину помощь не нужна, эти вновь прибывшие атаковали прячущихся стрелков. Они знали основное правило борьбы: Вблизи у меченосцев есть преимущество перед лучниками.

Такая тактика должна была принести плоды. Хотя, добираясь до врага, добрая четверть воинов пала под градом стрел из боссонских луков и не смогла закончить подъем… Кларнидес проявил смекалку, организовав Смотрителей. Собрав лучников, он направил их на вражеские фланги, заставив стрелять без передышки.

— После победы вся область будет наша! — кричал капитан. — Не жалейте стрел, потом получите гораздо больше! Разорвав разбойничий круг, Конан услышал выкрики Kларнидеса и ответил собственным кличем. Он надеялся, что молодой аквилонец не искусит судьбу своим оптимизмом. Варвар также знал, что своевременное поощрение солдат лучше, чем лживые обещания.

Поскольку за Taрмисом Рoгом поднялось великое множество воинов, Конан перестал опасаться, что Смотрителям суждено в этот день отступить. Битва велась не шуточная, но кроме побед ничто другое не способно быстрее превратить зеленых новобранцев в закаленных ветеранов.

Как только Taрмис Рoг приблизился, тонкая фигура в серо-зеленом одеянии, прыгнув сверху, сразила его. Аквилонец не отличался медлительностью, и все же он оказался беспомощным, как затравленный медведь перед свежей партией охотников. Уже через мгновение Рoг лежал на земле с окровавленной ногой и еще более кровоточащей раной на руке.

Конан устремился на помощь другу, и тут до него дошло, что тонкая фигура принадлежит женщине. На ее загорелом лице, худощавом, но слишком красивом, чтобы его можно было бы забыть, сверкали глаза, оттенком схожим с собственными глазами северянина.

Киммериец поднял меч.

— О, женщина с синими глазами! Как тебя зовут? Обычно я складываю песнь об убитых достойных противников.

— Меня называют Лисинкa Meртyс, — ответила воительница. — Но не упоминай этого в песне, даже если выживешь и будешь в состоянии петь. Я уверена, когда ты поешь, крошатся и коровы прекращают мычать.

Ее голос звучал низко и грубовато. Совсем не такой ожидал услышать Конан. Однако, не собираясь восхищаться его тембром, он все же был заинтригован. Варвар уловил в нем редкую готовность принять смерть, а не спасаться бегством. Это соответствовало самой натуре киммерийца.

— Я не пою для воинов, которых убиваю, — продолжала она. — Тем не менее, моя честь требует узнать также и твое имя.

— Селлус… — начал было Конан, но решил, что смелая женщина заслуживает перед смертью узнать правду: — Я Конан из Киммерии.

— Та страна мне почти не известна, но почему волк бежит рядом с аквилонскими собаками? Ее легкий прямой меч непринужденно описывал круги в воздухе возле обутой ноги.

Глядя женщине в глаза, Конан следил за ней, готовый отразить любой выпад, и оценил стремительные перемещения лезвия.

— Меня связывает клятва, и эти люди нуждаются во мне, чтобы я благополучно вывел их из леса.

— Значит, ты дал рабскую клятву помогать этим младенцам? — неприкрытое презрение в ее голосе не хуже ременной петли могло бы сдавить горло менее опытного человека.

— А ты кому присягала? — прищурился Конан. — Не похоже, что такие как ты способны бросить своих подопечных. Ну, ладно. Итак, почему бы нам прямо сейчас не уладить все разногласия? За Лисинку ответил ее клинок. Лезвие вращалось настолько быстро, что глаза Конана едва успевали следовать за ним. Он призвал на помощь всю свою ловкость, чтобы вовремя отпрыгивать от смертоносных ударов, не растоптав при этом раненного Taрмиса Рoга. В свою очередь Конан старался достать ее встречными выпадами, но женщина всякий раз успевала их парировать. Она кружилась подобно вихрю и оказывалась перед киммерийцем, когда тот только начинал задумываться об атаке на ее тылы.

Прекратив вращение вокруг Конана, женщина, выбрав момент, метнула кинжал в противника. Оружие было нацелено в горло, и спасли киммерийца, возможно, только мускулы шеи, достаточно жесткие, чтобы уберечь от верной гибели. Варвар почувствовал стекающую струйкой кровь, но отнюдь не смертельную рану. Он ринулся на Лисинку, но та, смеясь, увернулась.

Двое бойцов трижды обошли друг друга прежде, чем сблизились вновь. Конан думал, что его спина в безопасности, потому что там стояли его воины, и еще потому, что Лисинкa не казалась способной на подлость. Заботясь о собственной чести, он сделал знак Смотрителям, готовым напасть на Лисинку сзади. Киммериец знал, что стрелы по-прежнему летят в обоих направлениях, что сталь продолжает сталкиваться со сталью, а воины умирают, истекая кровью. Правда, все это не имело сколько-нибудь важного значения, ведь он до сих пор не смог одержать победу в честном поединке над этой сильной женщиной.

Развязка наступила быстрее, чем можно было предполагать, и те, кто наблюдал со стороны, впоследствии затруднялись точно описать увиденное. Однако Конан помнил бы кульминационный момент борьбы и в день собственной смерти, даже после всех прочих схваток, произошедших в его длинной, полной приключений жизни.