Она застыла в изумлении прямо при входе. Даже цветы в вазах и видимые через окна растения в пышно разросшемся саду позади дома были родом из прерий.

— Вам нравится? — голос герцога был нежным, мягким и какимто очень близким.

Не оборачиваясь, она знала, что он находится совсем близко.

— Эти цветы… откуда они? — она отодвинулась, затем обернулась.

— С нами в экспедиции был ботаник. Он очень бережно относился ко всем экспонатам. Мои садовники работали около десяти лет, чтобы создать такую красоту из тех немногих семян, которые мы привезли.

— Я чувствую себя почти как дома.

— Я рад. Это будет оправданием тому, что я привез вас сюда.

— Вы привезли меня изза этого? Тогда не стоило так беспокоиться, — ее тон не предвещал ничего хорошего.

— Нет, не только, — возразил он, пытаясь не демонстрировать свои чувства. — Даже мои близкие друзья не догадываются об этом доме. Прислуга знает меня под одним из моих малозначительных титулов. Здесь я частное лицо. Привезти вас сюда было спонтанным решением, и не следует считать это очередной хитростью герцога де Век, которые вы находите столь возмутительными.

— Простите меня, — спокойно сказала Дейзи, — за мои плохие манеры.

— Повидимому, мне тоже нужно принести свои извинения… Но почему бы нам вместо взаимных извинений не осмотреть мой маленький дом? — в его голосе слышались горькие нотки.

— Что вас огорчает?

— Крутая перемена в моей жизни, — просто сказал он. — Все эти годы я вел разумную жизнь, — он осмотрелся вокруг, — ну а теперь ваше присутствие здесь угрожает моему разумному миру.

Она была удивлена подбором слов.

— Разумная жизнь — эта характеристика вряд ли подходит такому человеку, как де Век.

— Это поверхностное наблюдение, — сухо заметил он.

— Если вместо вашей разумной жизни я предложу вам жизнь в крайностях, вы испугаетесь? — Дейзи старалась говорить как можно более прямо.

Герцог улыбнулся:

— Мы говорим о разных вещах.

— Но согласитесь, что вы далеко не монах. Вместо ответа он пожал плечами.

— Пойдемте. Мне не нравится направление нашего разговора. Прошлое меня не интересует. — Он отечески улыбнулся ей. — Если вы, конечно, не захотите рассказать мне о своем детстве.

Ему очень хотелось узнать побольше о той молодой девушке, из которой получилась столь необычная женщина. Такое романтическое желание было для него внове. Она чрезвычайно привлекала его, и ему хотелось решить загадку ее очарования и своей внезапной страсти.

Он расспрашивал ее о всяких пустяках, пока они обходили дом. Затем они вошли в спальню молочнобелого цвета, где из мебели была только одна большая кровать и стул. Она подошла к кровати. Он проследил за тем, как она идет, подошел к ней, подвел к открытой стеклянной двери, ведущей на маленький балкон. С балкона открывался изумительный вид на реку. Герцог предложил Дейзи стул.

— Присаживайтесь рядом со мной, — попросила Дейзи.

— Позже, — ответил он, как будто у него была некая программа, о которой она ничего не знала. Дейзи почувствовала, как по телу прошла горячая волна. Он сел на маленькую плетеную табуретку из ивы. — Расскажите мне о своей матери, она счастлива в браке? — спросил он.

Дейзи кивнула. Брак ее родителей был счастливым. Они очень любили друг друга.

— Моя мама умерла, — спокойно начала Дейзи, — потому что она и Семь Стрел никогда не разлучались. Когда он охотился, она всегда была рядом, хотя женщина на охоте — это нечто необычное. Когда на него напал гризли, она бросилась на защиту. Он был вооружен только ножом, — ее голос снизился до шепота. — И они оба погибли.

— Простите… Мне не нужно было расспрашивать, — он слегка дотронулся до ее руки. — Вы в порядке?

Она кивнула.

— Прошло много лет, и воспоминания уже не так болезненны, но… — Она вздохнула. — Я скучаю по моему детству. Та жизнь исчезла, как будто ее никогда не было. — Она подняла на него глаза. — Отец полностью ушел в дела и был озабочен тем, что может сделать для спасения своего народа.

— И вы стали их защитником.

— От меня именно этого ожидали.

— Романтическая идея, — произнес Этьен с улыбкой. — От меня никто ничего не ожидал. Было достаточно родиться де Веком.

— Вы сожалеете об этом? — спросила она, не понимая его настроения.

— Я не сожалею о своих детях и о своем внуке. — Они были единственной радостью в его семейной жизни.

Их фотографии были на стенах в спальной комнате. Она заметила их сразу, осознавая, что коттедж действительно является его святыней. Никто не станет приводить своих любовниц в спальню с фотографиями детей на стенах. Ее очень тронуло его доверие.

— Расскажите мне о детях.

И он рассказал о них с теплотой и сердечностью, кратко описывая их интересы, образ жизни в поместье де Веков. Жюстен недавно покинул СентКур и вообще был непоседлив. Как его отец, подумала Дейзи. Жюли встретила свою большую любовь и была счастлива. В отличие от отца, отметила про себя Дейзи. Когда он говорил о дочери, его голос был безмятежен, словно теплый весенний день или ленивая плавная река. Он очень радовался счастью дочери. Когда он описывал своего внука Гектора, его смех искрился обожанием.

Они легко беседовали о детях, племянницах и племянниках, обмениваясь шутками относительно безмятежной юности. И спустя время, когда он так и не сделал ни одной попытки дотронуться до нее, не обнаружил признаков поведения галантного любовника, она спросила:

— Вы не возражаете, если я сниму туфли?

Казалось, он готов возразить, думая о том, сможет ли удержаться от желания. Ему не хотелось разочаровывать ее, не хотелось портить эти счастливые минуты.

Река медленно текла перед ними, яркие солнечные блики проступали сквозь тень деревьев, и Дейзи Блэк, самая необыкновенная из всех известных ему женщин, была на расстоянии вытянутой руки — сидела, лениво развалившись в изящной позе.

Она могла бы принадлежать ему. Она достаточно прозрачно намекала на это. Вопрос в том, как долго он хотел продлить эти минуты приятной неизвестности. Желание захлестывало его, но до сегодняшнего дня он и не предполагал, что существуют эмоциональные предпосылки чувственной любви, а не только страсть и желание. Он всегда знал, как будет себя чувствовать до, во время и после. Менялся только объект и вариации. Но сейчас он не понимал себя.

Когда она развязала зеленые ленточки своих маленьких туфель, а затем стянула с ног белые шелковые чулки, он наблюдал за ней, чувствуя, что теряет контроль над собой. Но многолетняя практика общения с женщинами помогла ему прийти в себя и вспомнить о ритуале ухаживания. Всупая в любовную игру, он взял себя в руки. Он не опозорит себя и не накинется на нее, подумал Этьен и невольно улыбнулся своим мыслям.

— У вас загадочная улыбка. Может, поделитесь со мной, чему вы улыбаетесь? — мягко спросила Дейзи.

— Ну, вообщето я раздумывал, как подступиться к вам, — его зеленые глаза сверкнули изумрудными искрами.

— И это говорите вы?

— Видите ли, моя репутация, — он усмехнулся, — это серьезная проблема.

— Именно ее я и собираюсь проверить.

— Так это что, научные исследования? — он иронично приподнял бровь.

— О небо!.. — вздохнула Дейзи, развязывая одну из лент в своих волосах. — Я думала, что научу вас коечему, что умею я.

Он был ошеломлен, и она рассмеялась как ребенок, увидевший чтото новое.

— Вы что, не знаете, что абсароки достаточно раскованные люди? — она дразняще улыбнулась.

— Вероятно, я забыл об этом, — осторожно ответил герцог.

Она изящным жестом стянула ленту с волос и бросила к туфлям и чулкам. Потом подняла на него темные глаза, обрамленные густыми, длинными ресницами.

— Испугались?

— Разумеется, нет, — спокойно ответил он, освобождаясь от жакета. — А что, должен был? — улыбаясь ей, он наклонился и снял ботинки.

Было бы невежливо с его стороны вспомнить о том, что он был своего рода рекордсменом в борделе мадам Белу.