Майор нахмурился, видимо, ему было неприятно вспоминать промах своей конторы при аннексии приморской республики.

— Это да, наш просчёт. Никто не знал и даже подумать не мог, что в городе есть такие профессионалы, которые могут роту наших бойцов и роту морской пехоты два часа сдерживать. Знали бы, что так всё пойдёт, конечно, и ваш батальон привлекли бы, и корабли военные подогнали, чтоб бухту перекрыть, а так, что же, после драки кулаками не машут. Со всеми договорились, и с армией, и с предпринимателями, и жители нам рады, а вот с правительством республиканским не получилось. Не всё просчитали, согласен, и наше начальство перед президентом это признало полностью. Однако мы этих беглецов всё же достанем, и ты, сержант, в этом деле окажешь нам всю возможную помощь.

— Какую помощь? Отправлюсь в Трабзон и в одиночку захвачу корабль с республиканской казной?

— Нет, конечно. Всё одновременно и проще и сложней. Отрядом наёмников, которые в Туапсе против нас работали, руководил бывший офицер Донской царской армии Николай Буров. Слыхал о таком человеке когда-нибудь?

— Нет, никогда.

— А прозвище Кара знакомо?

— Да, где-то слышал, что есть такой знаменитый наёмник в горах Кавказа.

— Так вот, это одно и то же лицо. Профессионал высочайшего класса, и информации на него у нас много. В своё время вместе с нашими частями он участвовал в захвате Приморо-Ахтарска. Вместе со своей пластунской ротой попал в окружение и оказался в плену. Чтобы спасти жизнь, перешёл на сторону врага и при свидетелях убивал бойцов своей роты, а когда наши войска пиратов дожали, смог выйти из кольца окружения и добраться до Кавказа. Долгое время там наёмничал, засветился в Турции, опять вернулся на Кавказ, брал любые заказы от самых различных кланов и в итоге перешёл дорогу всем, кому только смог. Буров и его отряд были объявлены вне закона, и правительство Горского Союза назначило за его голову награду. Пять тысяч золотых динаров.

— Семьдесят пять кило золотом? Солидно.

— Угу, очень неплохой куш для любого охотника за головами, но пока он никому не достался. В горах Буров потерял почти всех своих бойцов и сына, единственного, между прочим. Однако он сам и его лучшие люди снова вырвались и оказались в Туапсе. Вот тут-то туапсинские начальники его и наняли для прикрытия своего бегства. Не знаю, как они с ним договаривались, но за то, что его отряд бросили, Буров на них не в обиде, хотя есть основания считать, что вместе с республиканским руководством наши берега покинула и его семья — две жены и три дочери. Сейчас он у нас в плену, но толку от этого немного. Крепкий человек, и такого даже скополамин не берёт. При допросах Буров или молчит, или дознавателей матами обкладывает, а полезной информации от него ноль.

Захаров замолчал, а мне ничего не оставалось, как спросить:

— Так, а я здесь при чём?

Улыбнувшись сам себе, майор ответил:

— Ты на его сына, Филиппа, очень похож. И не только внешне, но и по характеру, и по движениям, и по разговору. Поразительный факт, и что особо интересно, вы и родились в один день, 15 ноября 2039 года. Выяснилось это случайно, так как отдел, собиравший информацию на Бурова, кроме того, и личные дела наших возможных сотрудников проверяет. Вот так вышли на тебя. Сначала только внешность оценили, а затем уже и по остальным параметрам прошлись. Пользуясь твоей схожестью с сыном Бурова, хотим подвести тебя к этому наёмнику и уже через него выйти на беглецов.

— А чего на них выходить? Они ведь на Трабзон ушли, или это не так?

— Так и не так. Действительно, корабль «Аделаида», до Хаоса пассажирский лайнер «Мечта», ушёл в сторону бывшей Турции, но так нигде и не объявился. А нам просто необходимо найти бывших туапсинских олигархов, и дело тут даже не в республиканской казне, хотя золота в ней много. Их бегство — это пощёчина всему нашему государству, и найти их — дело чести. Опять-таки, беглецы могут собрать наёмную армию, которая будет тревожить наши берега, казна ведь при них, а это не есть хорошо.

— Думаете, что Буров знает, где они скрываются?

— Наверняка, ведь с ними его семья, а надежды на побег он не теряет.

— Что требуется от меня? Как будет происходить подводка к Бурову?

— Через неделю наёмника переведут в столичную тюрьму, где он будет ожидать суда. В этом нет ничего странного, обычная практика. Содержаться он будет в общей камере, и туда же, одновременно с ним, попадёшь и ты. Никакой особой легенды выдумывать не надо, загулявший и контуженный на всю башку сержант гвардии, драка в кабаке, сопротивление патрулю народной стражи, арест, разрыв контракта, разумеется фиктивный, и тюрьма.

— То есть я так и останусь сержантом гвардии Александром Мечниковым?

— Да, этот вариант самый простой, и если кто-то будет проверять твои слова, то обязательно найдёт многочисленные доказательства того, что ты говоришь правду. Опять же, с Карой на этой теме сойтись проще, ты — воин, он тоже, хоть и бывший, а пластун, и в любом случае внимание на тебя обратит. Тем более что в камере ему нужна будет поддержка, ведь воры быстро узнают, кто к ним в гости пожаловал, а награду за его голову никто не отменял.

— И что дальше?

— Побег, сержант. Есть информация, что готовится бегство Бурова. Пока не ясно, как это произойдёт, но ты должен быть с ним рядом. Куда он, туда и ты, разумеется, если он не раскроет тебя.

— Как-то всё это стрёмно, товарищ майор. — В моём голосе были одни сомнения.

— Не боись, Мечников, все ходы записаны. Давай соглашайся. Это государственное дело, а шансы уцелеть у тебя очень хорошие.

— Допустим, — после недолгих раздумий ответил я безопаснику, — всё выгорит, и Буров меня приблизит, и побег удастся, и через границу мы переберёмся, и беглецов найдём. После этого что?

— Ну, так сразу и не скажешь, сержант. Ты слишком далеко загадываешь, но, если будешь осторожен и выживешь, вернёшься в батальон, а потом, по окончании своего контракта, сможешь перейти к нам.

— Я могу подумать?

— Нет, если согласен, то уезжаешь со мной. Ведь не думаешь же ты, что тебя без всякой подготовки в эту авантюру кинут? Надо связь обговорить, проинструктировать тебя и только после этого в работу включать. Итак?

— Да. — Рассудив, что дело интересное и терять мне особо нечего, я всё же согласился с предложением майора Захарова.

Быстро попрощавшись с боевыми товарищами и своими офицерами, отбыл с безопасником в Краснодар на закрытую тренировочную базу эсбэшного спецназа, который вёл свою родословную ещё от краевого отделения группы «Альфа». Здесь прошли шесть дней, во время которых меня постоянно инструктировали и объясняли, как вести себя при общении с таким человеком, как Буров, да впихивали основы шпионской профессии. Чушь это всё, и что я усвоил на все сто процентов, так то, что надо быть самим собой, и только тогда дело выгорит. Что же, подобная расстановка акцентов устраивала меня полностью, а то притворщик я всё же не очень.

Пришла пора начинать операцию, и при полном параде, сверкая бригадной нашивкой на левом рукаве бушлата, я вышел в город. Не шарахаясь по столице, засел в самом лучшем столичном кабаке, который назывался очень незамысловато — ресторан «Столичный», и начал бухать. Большую часть питья разливал, конечно, но кое-что и внутрь приходилось принимать. Наконец, ближе к вечеру, когда у меня уже в третий раз обновили сто и попросили расплатиться, я встал и прокричал:

— Какие вам, нах, деньги? Водки мне, живо! Крысы тыловые! Халдеи!

От входа ко мне подошёл охранник ресторации, плотного телосложения парень с короткой стрижкой, по виду бывший армеец, и попытался меня урезонить:

— Братан, не буянь. Нет бабла, ничего страшного, оставишь залог, а потом выкупишь.

В этот момент, глядя на охранника, который был всего на несколько лет старше меня и еле заметно подволакивал правую ногу, я чуть было назад не отыграл. Не хотелось доставлять неприятности человеку, с которым, может, я пересекался где-то ранее. Однако ресторан частично принадлежал самому главному городскому авторитету Ботику, а тот в любом случае имел связь с тюрьмой, и об обстоятельствах моего туда попадания будущие мои сокамерники должны были узнать как можно скорее.