— Тебя ведь Саша зовут?

— Да. — Я удивлённо повернулся к нему.

— Я заметил, что ты всю неделю наблюдаешь за мной. Что-то не так? — Старик был невозмутим, как скала, даже не повернул ко мне свою голову и всё так же продолжал наблюдать за морем.

— Вы напоминаете мне одного из моих знакомых.

— Кого же? — Старейшина соизволил обернуться и посмотреть на меня.

— У наёмника Бурова, по прозвищу Кара, есть один боец, Олегом зовут, фамилию не знаю, клички или позывного нет.

— Угу, — только и пробурчал он.

— И что, это всё, что вы хотите мне сказать?

— А я тебе ничего и не должен говорить, парень. Я узнал, что хотел, и меня твоё объяснение полностью устроило.

— Но ответа не получил я.

— Ха. — Старейшина ухмыльнулся в бороду. — Ты не задал вопроса, Саша, а потому и не получил ответа.

Действительно, вопроса я не задавал, а стоило бы с него начать.

— Что вас связывает с Олегом? — спросил я.

— Он мой воспитанник, долгое время помогал мне в делах и в итоге предал семью, вскормившую и вырастившую его. Теперь он мой кровный враг, так же как и Кара, и Ильяс, второй верный пёс этой продажной твари.

— Ильяса больше нет, он погиб.

— Как это произошло?

— Взлетел на воздух.

— Твоих рук дело?

— Моих.

— Если будешь в наших краях, то знай, что в доме алима Гойгова ты всегда желанный гость. — Он замолчал и, видя, что я не тороплюсь покинуть мол, спросил: — Ты хочешь спросить ещё о чём-то?

— Скажите, уважаемый алим, ведь это вы обучали Олега рукопашному бою?

— Да, ведь он мой воспитанник.

— А что это за борьба такая? Кое-что в жизни своей я видел и в драке не самый слабый боец, а Олег меня влёгкую сделал.

Алим усмехнулся и ответил:

— Нет, это не что-то особенное, а просто опыт, и не более того. Конечно, я его учил, но это смесь из борьбы, самбо и элементов армейского рукопашного боя, всего того, что я знаю. Немного того и этого, а на деле — не более двух десятков приёмов, доведённых до автоматизма. — Он помедлил и добавил: — Если есть интерес, то ты можешь заниматься вместе с нашей молодёжью.

— Согласен, — ответил я.

Так закончился мой разговор с алимом Иманом Гойговым.

Тем же вечером я присоединился к тренировкам кавказской молодёжи и две недели подряд усваивал тактику рукопашного боя, которую преподавал старик. Надо сказать, что овладел многим и практики было вдоволь, так как Гойгов к вопросу обучения подходил достаточно просто: «Вы трое против тех двоих, этот один против тех четверых, все против всех. Вперёд!»

После тренировок алим собирал подопечных у ставшего уже традиционным ночного костра. Здесь он давал своим волчатам психологическую накачку, вёл с ними разговоры, и мне, как человеку, который к знаниям тягу имеет, они всегда были очень любопытны. Опять же, беседы шли на русском языке, поэтому я понимал, о чём идёт речь.

— Иса, — обратился старик к одному из парней, — почему ты сегодня сцепился с Магой?

— Учитель, — ответил ему невысокий крепыш лет семнадцати, — я виноват, был несдержан и обозвал его табасаранским недобитком.

Алим оглядел всех сидящих у костра и сказал:

— Я тысячу раз говорил и повторю опять. Нет ни вайнахов, ни ингушей, ни чеченцев. Нет осетин, черкесов, кумыков, аварцев, аланов, ногаев, табасаранцев, кабардинцев или даргинцев. Мы единый народ — кавказцы. Только в единении сила, и только так мы выживем. Кто этого не понял или не хочет понимать, тот наш враг, потому что желает нам зла. Слишком мало нас осталось, а некоторые племена после Хаоса совсем исчезли. Когда шесть лет назад старейшины уцелевших племенных кланов Северного Кавказа собрались в Грозном на свой первый совет и объявили о своём решении объединиться, многие говорили, что ничего не выйдет, и многие были против этого. Глупцы не видели за своими мелочными проблемами того, что безбожный Халифат, очерняющий имя пророка Магомеда, наступает и уже подмял под себя всё то, что осталось от Азербайджана, Армении и большей части Грузии. Что было бы, если бы мы тогда не встали плечом к плечу и в битве на Салаватском перевале не разгромили захватчиков?

— Мы были бы рабами, — дружно и, видимо, не в первый уже раз ответили его воспитанники.

— Правильно, — Алим был удовлетворён и, оглядев парней, сидящих вокруг него, спросил: — У кого-то имеются вопросы?

— У меня. — С места поднялся один из парней, косо взглянул на меня, сидящего рядом с их учителем, что весьма почётно. — Уважаемый алим, почему мы принимаем помощь от людей иной веры? Почему тренируемся здесь, а не дома?

— Всё просто, Мухтар, дома мы не имеем возможности подготовить вас так, как делают это здесь, и сейчас, несмотря на всю нашу былую вражду, мы союзники с кубанцами. А насчёт веры всё сказано в нашей Священной Книге. — Гойгов помедлил и процитировал: — «Во имя Аллаха милостивого и милосердного! Я не поклоняюсь тому, чему вы поклонялись, и вы не поклоняетесь тому, чему я буду поклоняться! У вас — ваша вера, у меня — моя вера!» — Ещё раз оглядев всех присутствующих, он добавил: — Нет неверных религий, а есть разные, и только еретики, вроде халифатцев, перевирающие все и вся, не достойны называться последователями Господа. Аллах велик и мудр! Аллаху принадлежат воинства небес и земли! Он всё видит и испытывает нас каждый день и каждый миг. Рука Аллаха — над нашими руками! И знайте, юные воины, что тому, кто выполняет заветы Аллаха, он даст великую награду. Сквозь все битвы, препятствия, кровь, лишения и бедствия мы пройдём по пути испытаний и одержим так необходимую нам победу. Однако для этого нужны храбрость, вера и готовность к самопожертвованию. Вглядитесь в свою душу и спросите себя, готовы ли вы встать на путь Аллаха и пройти по нему до конца?

Так проходили вечера, и с каждым разом я всё больше удивлялся алиму — насколько мудрый и хитрый человек, как умело людьми манипулирует и направляет их туда, куда ему это необходимо. Честное слово, был бы я чуть попроще, то обязательно на его речи повёлся, а так — послушать интересно, проанализировать, да и только. Обратное можно было сказать о юношах, которых готовил Гойгов, — самые настоящие федаины и шахиды получились. Не знаю, как шла подготовка в других группах кавказских юношей, раскиданных по нашему государству, а эти пятьдесят парней, когда схлестнутся в родных горах с халифатскими бойцами, не отступят, и в этом я был уверен.

Дни пролетали незаметно: в светлое время суток работа с компьютером и отжим полезной информации, которая могла бы в будущем пригодиться, а вечером — тренировки. Однако сегодняшнее утро началось с суеты. На связь с батальоном вышел находящийся в Краснодаре представитель горского правительства, и вся кавказская братва, обучавшаяся у нас, стала собираться в дорогу. Положение дел на Кавказском фронте всё более ухудшалось, и Совет Старейшин, управляющий всеми делами Северного Кавказа, принял решение вернуть свою молодёжь домой и их телами заткнуть дыры в обороне.

Ну, уезжают, так счастливого им пути. Глядишь, ещё и свидимся когда, если они в этой кровавой бойне, что Кавказским фронтом зовётся, уцелеют. Жаль, что тренировки мои с ними окончены, но основное я выхватил, а дальше сам разберусь.

Наши парни сегодня ушли на полигон, а я сидел за столом в своей палатке, проверял очередную флешку на предмет чего-то полезного, когда брезентовый полог входа откинулся и появился Гойгов.

— Здравствуй, Саша. — Старик присел напротив меня и с уважением посмотрел на ноут, который я при его появлении отставил в сторонку.

— Здравствуйте, уважаемый алим. Мне сказали, что вы возвращаетесь домой?

— Да, пора и моим джигитам показать себя в деле. Вот зашёл попрощаться и поговорить.

— Конечно. — Я привстал. — Чаю хотите?

— Нет-нет, сиди.

— Дело ваше, а я выпью. — Чайник, стоящий рядом на простой электроплитке, был ещё горячий, и, налив себе кружку напитка, я присел за стол и спросил гостя: — Я так понимаю, что у вас есть ко мне вопросы?