Ровена танцевала сначала с Джеффом, потом с Роем Дейвисом, Питером Ридом и Диком Эллисоном. Случайно или намеренно Блейк не пригласил ее ни разу, пока не перетанцевал со всеми, а с Хелен даже дважды. Наконец он обратился и к ней:

— Ровена, не хочешь потанцевать?

И почему она не радовалась, пока он не обращал на нее внимания? И почему не может объяснить нелепое чувство, что ею пренебрегли? Она не хочет танцевать с Блейком, но почему-то полагает, что он должен сгорать от желания потанцевать с ней. Абсурд какой-то!

— Не возражаешь, если я пропущу этот танец? — с притворным безразличием спросила она. — Я запарилась.

Блейк скривил губы, выдавая тем самым схожие чувства:

— Ни капельки. Я и сам не прочь чуть-чуть остыть.

Остальные уже вовсю танцевали. Блейк лениво развалился в кресле напротив, вытянул ноги, засунул руки в карманы и угрюмо уставился в пустоту.

Раздосадованная, Ровена не смогла сдержаться и набросилась на него:

— Признайся, ты ведь не хотел танцевать со мной, так? Ты пригласил меня просто из вежливости.

— Конечно. — Блейк театрально вскинул брови. — Я веду себя согласно ожиданиям.

— Но я не хотела, чтобы ты приглашал меня. И разговаривать я тоже не хочу. — Она схватила со стола сумочку. — Извини, мне нужно отлучиться, припудрить нос.

Он вежливо приподнялся, пока она проходила мимо.

Ровена почувствовала, что у нее дрожат руки.

«Почему Блейк меня ненавидит?» — думала девушка. И опять она все драматизировала. Каждый раз, встречаясь с Блейком, она бросалась из одной крайности в другую. Казалось, что одно его присутствие способно привести ее в полное смятение.

«Нет, он не ненавидит меня, он меня презирает», — продолжала она самоистязание, нещадно пудря нос и щеки.

Старая карга служащая встрепенулась и бесстыдно уставилась на нее ввалившимися мутными глазами. В ушах забряцали золотые сережки, а чуть тронутая сединой блестящая черная копна волос заколыхалась над головой, точно щупальца медузы.

Это зрелище почему-то успокоило Ровену, и, вместо того чтобы торчать в дамской комнате до конца танца, как она и собиралась, девушка бросила на резной столик несколько песет и заспешила прочь.

Танец был в самом разгаре. Ровена сразу заметила Джеффа и Хелен. Они отлично подходили друг другу: оба высокие, светловолосые — типичные англичане. Кроме нее, одобрительно кивая, за парой следил и кое-кто из завсегдатаев. Да, Хелен действительно заслуживает обожания: симпатичная, способная, хорошая спортсменка — идеальная подруга для Блейка. Она-то никогда не позволит себе разнервничаться, до смерти перепугаться, как когда-то Ровена. Она будет спокойна как танк, что бы ни случилось. Даже если Блейк будет кувыркаться у нее на глазах в горящей машине, она сохранит ангельское спокойствие.

Очень недовольная собой, Ровена отвернулась. «Нечего теперь язвить, — одернула она себя. — У тебя был шанс, и ты это знаешь».

За столик возвращаться ей страшно не хотелось. Блейк наверняка все еще там. А не прогуляться ли ей до конца танца вон там, на малюсенькой терраске?

Этот уголок сада был залит лунным светом. Вымощенные плиткой дорожки отливали серебром. Высокие стройные деревья, похожие на финиковые пальмы, и остролистые олеандры источали вкусный незнакомый запах. Прямо перед ней в углу тенистого пруда шаловливо журчал крохотный фонтанчик.

Услышав за спиной шаги, девушка испуганно обернулась. Говорящего не было видно, но его певучий голос невозможно было не узнать.

— Не очень-то вежливо с твоей стороны, — начал Блейк.

Ровена отвела взгляд.

— Не понимаю, о чем ты.

— О, это просто — убегаешь бог знает куда, лишь бы не разговаривать со мной.

— Разве это имеет значение? — повела она плечами. — Ты и со мной умирал со скуки.

— Ночные клубы нагоняют на меня тоску.

— А раньше ты считал, что там весело.

— Раньше я считал, что весело играть в ковбоев и индейцев и есть фруктовое желе. Люди же растут и меняют свои пристрастия.

Был ли в его словах скрытый смысл? Неужели он хотел сказать, что переменился и к ней? «Ну же, перестань быть идиоткой», — мысленно уговаривала себя Ровена, тупо уставившись в темную неподвижную воду.

В глубине пруда отражались две фигуры. Она и рядом с ней высокий стройный мужчина.

— У тебя в волосах запутались звезды, — мягко проговорил Блейк.

Как же бесконечно долго она не слышала этих ноток! Впервые с тех пор, как они встретились, он говорил без яда и издевки, и это ее насторожило. Она чувствовала, как эхо давно забытых страстей всколыхнуло ей душу, как камешек, брошенный в воду, заставляет покрыться рябью ее гладкую поверхность.

Ровена резко отшатнулась, и звезды больше не играли в ее волосах, а вернулись к себе на небо.

— Раньше и глаза твои светились, как звезды, — продолжал Блейк, неожиданно взяв ее за подбородок. — А теперь нет. — Его серые глаза жадно горели. — Даже для Джеффа? — вопросительно склонил он голову. То был не просто вопрос, он ее испытывал.

Ровена нервно тряхнула головой, чтобы освободиться от его пальцев, и нечаянно задела другую его руку — Блейк как раз полез в карман за портсигаром, и тот с грохотом шлепнулся на пол.

— Ой, извини. — Ровена быстро нагнулась, чтобы поднять его, но Блейк ее опередил. На секунду она схватила его руку и тут же испуганно отпустила. Рука была сплошь покрыта шрамами и ожогами.

— Мне очень жаль, что с твоей рукой так случилось, — дрожащим голосом проговорила Ровена. — Она... она уже лучше?

— Да, спасибо.

Он протянул ей открытый портсигар. Ровена молча отказалась.

— Ты все еще лечишь ее, да?

В неожиданной вспышке зажигалки она увидела, что Блейк пристально на нее смотрит.

— Да. Хелен каждый день делает мне массаж. Она чудо — не считается ни с выходными, ни с праздниками. Если я и вернусь в спорт, то только благодаря ей.

Ровена тяжело сглотнула:

— Думаю, она знает, как много для тебя значат гонки.

— Думаю, да.

И опять на нее нахлынуло чувство вины. Ей хотелось оправдаться. Сказать: «Полагаешь, я бы использовала твои раны как предлог, чтобы уговорить тебя бросить гонки?» «Вот что я действительно должна была сделать», — грустно подумала она, а вслух спросила:

— Ты серьезно собираешься вернуться в спорт?

— Конечно. — Он удивленно вскинул брови, а когда снова заговорил, в голосе опять звучали ядовитые нотки.

— Я, конечно, во многом изменился, но гонок это не касается.

Подобный разговор продолжать бессмысленно. О чем бы они ни говорили, конец всегда один — открытая взаимная неприязнь.

— Танец закончился, — повернувшись к залу, отрапортовала Ровена. — Надо идти, а то остальные забеспокоятся, куда это мы запропастились.

— Да, Джефф будет ревновать. И наверняка поинтересуется, зачем это мы вместе укрылись в тенечке.

Опять он над ней издевается. Вот сказать бы: «А Хелен, должно быть, верх понимания, никогда не ревнует». Или: «Наверное, она очень тебе доверяет», — да не хочется ерничать. Так ничего и не сказав, Ровена отправилась обратно к столику.

Глава 8

Если Хелен и ревновала, то не подавала виду. Она одинаково безоблачно улыбнулась и Блейку, и Ровене и как ни в чем не бывало спросила:

— Гуляли в саду? Да, там, похоже, миленько.

— Угу, — отозвался Блейк. — Позже мы и с тобой погуляем.

Джефф был менее лоялен, хотя так ничего и не сказал. Сбоку сидела Луиза и, стоило ему открыть рот, вытягивала шею и встревала в разговор. Весь вечер она липла к Джеффу и требовала его внимания. Без конца трещала о том, где они были днем, как будто пытаясь доказать Ровене и остальным, что у них очень много общего.

В конце концов Джефф не выдержал и взорвался:

— Мартышка, ради всего святого, помолчи. Ты не даешь мне и слова вставить!

Луиза покраснела от бешенства. Ровена заметила, что ее щеки и лоб стали бордово-красными, а глаза моментально наполнились слезами. Она долго молча смотрела на обидчика, а потом уставилась в свой стакан.