Его приводит в восхищенье,

Его уносит в светлый край

Златых надежд, воспоминаний,

Где нет забот, где нет страданий

И слова грозного: прощай!

Будь счастлив, друг! не забывай

Веселых дней очарованья

И резвых спутников твоих!

Вот непритворные желанья

Далекому от круга их,

От круга радости веселой,

Где дружба нас и сын Семелы

Привыкли часто собирать,

Где можно все заботы света

С мундиром, с фраком скидавать,

Без лести похвалить поэта

И обо всем потолковать.

1818

Славы громкой в ожиданьи

Много я терплю,

Но стихов моих собранье

Все хранить люблю.

Мне шепнули сновиденья:

«Закажи ларец,

Спрячь туда свои творенья

И залей в свинец!

Пусть лежат! чрез многи лета,

Знай, придет пора,

И четыре факультета

Им вскричат: "ура!"»

Жду и верю в исполненье!

Пролетят века,

И падет на их творенье

Времени рука.

Пышный город опустеет,

Где я был забвен,

И река позеленеет

Меж упадших стен.

Суеверие дух’ами

Башни населит,

И с упадшими дворцами

Ветр зАговорит.

Но напрасно сожаленье!

Здесь всему черед!

И лапландцев просвещенье

Весело блеснет.

К нам ученые толпою

С полюса придут

И счастливою судьбою

Мой ларец найдут.

В Афинее осторожно

Свиток разверня,

Весь прочтут и сколь возможно

Вознесут меня:

«Вот Дион, о, сам Гораций

Подражал ему!

А Лилета дело граций,

Образец уму!»

Сколько прений появится:

Где, когда я жил,

Был ли слеп, иль мне родиться

Зрячим бог судил?

Кто был Лидий, где Темира

С Дафною цвела,

Из чего моя и лира

Сделана была?

Други, други, обнимите

С радости меня,

Вы ж, зоилы, трепещите,

Помните, кто я.

<1819>

Прохожий! здесь лежит философ-человек,

Он пр’оспал целый век,

Чтоб доказать, как прав был Соломон,

Сказав: «Все суета! все сон!»

<1819>

Как ни больно сердца муки

Схоронять в груди своей,

Но больнее в час разлуки

Не прижать родную к ней,

Не услышать слово «милый»,

Не понять понятный взгляд,

И мучений ждать уныло

Вместо всех себе наград.

Все ж не больно, есть больнее,

Чем страдаю, чем терплю!

Я б хотел любить нежнее,

Некому ж сказать «люблю».

Сердце ищет разделиться,

Но кого и где найти?

Как слезам из глаз не литься,

Как цветку не отцвести?

<1819>

С годом двадцать мне прошло!

Я пирую, други, с вами,

И шампанское в стекло

Льется пенными струями.

Дай нам, благостный Зевес,

Встретить новый век с бокалом!

О, тогда с земли без слез,

Смерти мирным покрывалом

Завернувшись, мы уйдем

И за мрачными брегами

Встретясь с милыми тенями,

Тень Аисебе нальем.

6 августа 1819

Когда Амур еще был вашим богом

И грации вас кликали сестрой,

Когда самой Психее красотой

Вы уступить могли, ей-ей! не в многом, -

Я как поэт, как важной музы жрец,

Лишь истине и красоте служащий,

Дерзал вас петь и свежестью блестящей

Вам из цветов парнасских плел венец,

И, признаюсь, я часто в восхищеньи

Вас представлял читающих тайком

Мои стихи в безмолвном умиленьи,

И жадно ждал, когда своим певцом

Счастливого меня вы назовете

И уголок мне в сердце отведете!

Я так мечтал! Вдруг добрым Гименей

Сменил у вас повесу Купидона,

И от харит вас приняла Юнона, -

Я в радости возжег мастики ей

(Хотя не так люблю я эту даму:

Не стыдно ли ей к мужу ревновать?)

И написал притом эпиталаму.

Но вот беда! мне страшно показать

Вам прежние стихи мои, Елена!

Что, если ваш супруг, хоть он поэт

(Но у меня к женатым веры нет),

Вообразит, что я согнул колена,

Как влюбчивый пред вами Селадон!

Нет, можно ли, чтоб так ошибся он?

Мне нечего поэта опасаться!

Я вас предал потомству, хоть в мечте:

Он знает, мы привыкли поклоняться

Как божествам уму и красоте.

1819

За то ль, Евгений, я Гораций,

Что пьяный, в миртовом венке,

Пою вино, любовь и граций,

Как он, от шума вдалеке,

И что друзей люблю — старинных,

А жриц Венеры молодых;

Нет, лиру высоко настроя,

Не в силах с музою моей

Я славить бранный лавр героя

Иль мирные дела судей -

Мне крыльев не дано орлиных

С отверстным поприщем для них.

К тому ж напрасно муза ищет

Теперь героев и судей!

Домой бичом отважно хлещет

По стройному хребту коней,

А Клит в объятиях Цирцеи

Завялою душою спит.

Когда ж мне до вершин Парнаса,

Возвыся громкий глас, возвесть?

Иль за ухо втащить Мидаса

И смех в бессмертных произвесть?

Вернее в храме Цитереи,

Где сын ее нам всем грозит,

Благоуханной головою

Поникнул, Лидии младой

Приятно нежить слух игрою,

Воспеть беспечность и покой,

И сладострастия томленье,

И пламенный восторг любви,

Покинуть гордые желанья,

В венок свой лавров не вплетать

И в час веселого мечтанья

Тихонько Флакку подражать

В науке дивной, в наслажденьи

И с ним забавы петь свои.

1819

Друзья, поверьте, не грешно

Любить с вином бокал:

Вино на радость нам дано -

Царь Соломон сказал.

Будь свят его закон!

Солгать не смел ты так в Библии дерзко,

Мудрец и певец Соломон!

Что ж Соломону вопреки

Глупцы вино бранят?

Простить им можно: дураки

Не знают, что творят.

Таков второй закон!

Хмельной, забыл о нем в Библии, верно,

Мудрец и певец Соломон.

Любил плясать король Давид,

А что же Соломон?

Он о прыжках не говорит;

Вино все хвалит он!

Великий Соломон!

Друзья! признайтеся, в библии точно

Мудрец и певец первый он.

1819

В священной роще я видел прелестную

В одежде белой и с белою розою