И не успела она ответить, как я уже подбежала к окну, жадно вдыхая терпкий морской воздух, а потом попросила ее показать мне дом. Джейн утомленно прикрыла глаза:

— Десять минут, и ты все увидишь. Неужели я должна вылезать из постели и плясать от избытка радости?

— Почему бы и нет?

Джейн презрительно фыркнула.

— Мне здесь нравится, — повторила я.

— Я только что потеряла отца, — напомнила Джейн.

— А я — мать, но слезы делу не помогут. Поэтому я собираюсь радоваться жизни.

— Лично я пока удовольствуюсь чаем, если, конечно, его мне принесут. Я уже давно жду Нэнси. Похоже, здесь все совсем от рук отбились. Миссис Каммерсон прекрасно знает, что я пью чай в восемь утра.

— Не хочу, чтобы за мной бегали с чашкой. Я предпочитаю сама пойти и заварить себе чай.

По губам Джейн скользнула почти зловещая улыбка.

— Миссис Каммерсон не позволит тебе или кому-то другому путаться у нее под ногами. Если бы ты почаще приезжала в Уэст-Уиндоуз, вместо того чтобы торчать в своем жалком общежитии, то уже привыкла бы, что тебе прислуживают. Миссис Каммерсон ведет хозяйство. Ее муж занимается садом, а в свободное время ловит рыбу. А Нэнси им помогает.

Я присела на край кровати.

— И чем они занимаются, когда тебя нет дома?

— Присматривают за коттеджем, конечно. Мы ведь не хотим, чтобы этот дом пришел в полное запустение. Но если нам все же придется продавать нашу недвижимость, когда мистер Фаррер наконец доберется до завещания папы, то этот дом уйдет с молотка первым. Я много раз говорила отцу, что пора избавиться от коттеджа, поскольку мне никогда здесь не нравилось.

Джейн наблюдала за мной из-под опущенных ресниц, и я поняла, о чем она думает. Она ждала, что я попрошу ее не продавать коттедж. Она надеялась, что я приму его в качестве своей доли завещания. Мне понадобилась вся сила воли, чтобы промолчать. Я бы с радостью осталась в Уиткоме, но не хотела попасться на удочку Джейн. Я слишком хорошо ее знала. Поэтому я лишь равнодушно пожала плечами:

— Сейчас слишком рано, чтобы обсуждать дела. Лучше займусь поисками чая.

К счастью, в коттедже была газовая плита, так что мне не пришлось идти в деревню в поисках шиллинга для электрического счетчика. Я взяла поднос и направилась в комнату Джейн. Увидев меня, она вцепилась в одеяло и посмотрела так, словно я предложила ей не чай, а ядовитое зелье:

— Где ты это откопала? Нэнси прекрасно знает, что за завтраком я всегда пью из сервиза «Шелли». Миссис Каммерсон не могла забыть, что я предпочитаю зеленый чай с лимоном, а не эту гадкую индийскую смесь…

Я со стуком поставила поднос на тумбочку и налила себе чаю.

— А где ночует прислуга?

Джейн взглянула на меня так, словно я говорила по-китайски:

— Здесь, в Уиткоме, конечно.

— Именно это я и хотела выяснить. Насколько я поняла, в доме никого нет, кроме нас. Я сама заварила чай. «Шелли», «Рокингем» или простая глина — мне все равно. Взяла то, что было под рукой. И если ты хочешь есть, нам придется идти в магазин, потому что буфет совершенно пуст.

Джейн сузила глаза. На ее лице появилось такое недоверие, что она даже налила себе отвратительного индийского чая, положила сахар, перемешала и отпила несколько глотков, прежде чем к ней вернулся дар речи.

— Если ты так шутишь, Бренда, то уверяю тебя: мне ни капельки не смешно.

— Это не шутка, Джейн. Честное слово, я осмотрела все комнаты внизу, и там никого нет. А в шкафах никакой еды, кроме трех яиц, четверти бутылки молока, пачки чая, сахара и горбушки хлеба.

— Но это же невозможно!

— Давай воздержимся от обвинений, Джейн. Очевидно, что вечером здесь кто-то был. Вспомни про кофе и бутерброды.

— Миссис Каммерсон отлично знает, что я никогда не ем бутерброды.

— Однако же ты их съела, и, думаю, нам очень повезло, что мы не легли спать голодными.

— Хватит говорить со мной таким тоном! Ты посмотрела на чердаке? Возможно, Каммерсоны уехали, но Нэнси точно проспала.

— Конечно, я там не смотрела. Зачем?

— Чтобы проверить, проснулись ли они. Иди посмотри.

— Как мне туда попасть? Дверь напротив ванной?

— Это один вход. Дверь заперта с этой стороны, но ключ всегда в замке. Слуги пользуются черной лестницей, но тебе необязательно следовать их примеру.

— Очень великодушно!

— Прекрати дурачиться. Нэнси спит в одной из комнат на чердаке. Мы не стали делать там ремонт. Видишь ли, этот коттедж переделали из рыбачьего дома. Пришлось снести еще несколько домов, чтобы освободить место для сада.

— И рыбаки не возражали?

— Что за чушь? Конечно нет! Мы им хорошо заплатили. Почти все были рады убраться отсюда. Сейчас в этих местах рыбу практически не ловят, разве только туристы. Деревня вымирает, а те, кто не может заработать на туристах, едут на север, на металлургические заводы. Лично для меня так даже лучше, потому что на улицах нестерпимо воняло рыбой, когда они ловили селедку и начинали потрошить ее прямо на берегу.

Я вздохнула:

— Хотелось бы мне приехать сюда в то время. Наверное, было очень здорово.

— Вот именно, здорово. Все задыхались в дыму от коптящейся селедки и чуть не глохли от крика чаек, дерущихся за рыбьи кишки. Нет уж, спасибо. Тут и так отвратительно, но тогда было еще хуже. Так ты найдешь Нэнси? Или ты просто тянешь время?

— Лучше бы ты пошла со мной, Джейн. По крайней мере, тебя она знает.

— И какая разница? — Джейн поставила чашку и закрыла глаза, давая понять, что у нее вновь разболелась голова. Но я не попалась в ее ловушку.

— А тебе бы понравилось, если бы тебя разбудил совершенно незнакомый человек?

Джейн с упрямым видом принялась взбивать подушки.

— Поделом ей! Она давно должна была встать. Если я пойду, то вытащу ее из кровати за волосы!

Я с любопытством посмотрела на нее:

— Охотно верю.

Дверь громко скрипнула, когда я потянула за ручку и остановилась у лестницы, ведущей на второй этаж.

— Нэнси, вы не спите?

Кажется, я никогда в жизни с такой осторожностью не поднималась по лестнице. Джейн была права. Оказавшись в хитроумных лабиринтах коридоров, я почти пожалела, что у меня нет с собой клубка ниток, чтобы найти дорогу назад. Я робко стучалась в каждую дверь, но все комнаты оказались пусты.

Я вздохнула с облегчением. Скорее всего, мы с Джейн действительно одни в доме. Тот, кто оставил внизу кофе с бутербродами, давно ушел к себе.

Мне стало почти весело, когда я постучала в последнюю дверь.

— Нэнси, вы не спите? — повторила я.

Как обычно, никакого ответа. Мне очень не хотелось открывать эту дверь, хотелось сбежать вниз по лестнице и сообщить Джейн, что в доме никого нет.

Внезапно у меня в голове мелькнула мысль, что с Нэнси могло случиться что-то плохое. Ведь о таких вещах часто пишут в воскресных газетах.

— Брось, Бренда, — сказала я самой себе. — А вдруг Нэнси серьезно заболела и ждет, пока кто-нибудь не придет и не вызовет врача?

Итак, проглотив подступивший к горлу комок размером с теннисный мяч, я дрожащей рукой потянула за ручку двери, распахнула ее и заглянула внутрь.

Кровать стояла прямо за дверью, и я сразу заметила, что на ней кто-то лежит. Человек зашевелился, потянулся, и на меня взглянули удивленные серые глаза. На кровати лежал мужчина!

Наверное, вид у меня был как у вытащенной на берег рыбы. Я стояла в дверях, открыв рот от изумления. Но если я была похожа на рыбу, то он больше походил на сторожевую собаку, с его черными спутанными волосами, упавшими на глаза — настолько пронзительные, что мои щеки вскоре стали такого же цвета, как и мои волосы. В подсознании у меня мелькнула мысль, что я уже видела это лицо прежде, но когда и где — я не помнила.

И не успела я прийти в себя, извиниться и убраться из комнаты, как мужчина произнес:

— Привет, светлячок, не исчезай так быстро!