— Потому что дура баба была, — нехотя процедил человек. — Помешалась совсем на своих антарах. Последний раз взяла прирезала добычу и сбежала. Дерек тогда очень зол был, столько сил потратили на ту девку, да и не попадался никто давненько, вот и приказал поймать Иветту. Видно, совсем терять нечего было бабе, раз вернулась и за тобой.

— Ты поэтому её тогда отпустил?

— Только вякни кому, поняла? — он поднес кулак к самому носу пленницы. — Как отпустил, так и прикончил. Больно болтлива была, могла и Дереку про меня набрехать. Будешь языком трепать — туда же отправлю.

Оставшийся до ночи путь они проделали в полной тишине.

Владелец постоялого двора, несмотря на позднее время, был рад гостям.

— А ты все растешь, Кирис, только не пойму, куда, — ухмыльнулся он. — А это кто с тобой?

— Дочка кузнеца знакомого из Стриса, — небрежно махнул рукой тот. — Отец замуж решил выдать, вот и ошалела девка от счастья. Папаша за беглую хорошую цену назначил, расщедрился под старость лет.

— Так ты в Стрис направляешься? — хозяин уже накрывал на стол.

— Надеюсь до завтрашнего вечера добраться, — Кирис с нескрываемым удовольствием впился в баранью ножку.

От услышанного у Греты захватило дыхание. Стрис!

Она хорошо помнила этот город на карте, начерченной Ристом. От Стриса до Лисира оставалось всего два дня пути. Неужели они едут в нужном направлении?

Два дня! Может быть, ей все-таки удастся сбежать?

— Комната наверху, — оборвал бьющиеся мысли хозяйский голос. — Хорошей ночи тебе, Кирис.

Городские каменные стены выросли перед ними на заре. Грета надеялась, что при въезде в город ей удастся подать сигнал рикутам, охранявшим ворота.

Но повозка направилась вдоль высоких башен, огибая неприступный монолитный камень, к фермам, видневшимся поодаль.

Здесь Кирис бросил телегу возле одного из неприметных домов, больше похожего на хижину. Внутри их встретили убогая кровать, припадавшая на одну ножку и одинокий колченогий стул. Из-под кровати вор добыл стоптанные, искореженные временем башмаки и бросил их пленнице под ноги.

— Обувайся. Дальше пешком.

Изношенная затвердевшая кожа сильно колола замерзшие ступни, но времени расправлять её не было, и антар, прихрамывая, поспешила вслед за Кирисом.

Вскоре каждый шаг превратился в настоящую муку. Волдыри, натертые еще с дороги в Тритам, лопнули, и лодыжки невыносимо горели. Когда Кирис остановился возле огромного плоского камня, заросшего лишайником, Грета с облегчением вздохнула.

Грабитель огляделся по сторонам и ухватился за гладкие края валуна. Кряхтя, поднатужился, сдвигая камень в сторону. Перед ними открылась яма, зияющая черным провалом.

— Прыгай. Там неглубоко.

Антар осторожно присела, и, придерживаясь за края, нырнула в темноту. Несмотря на небольшую высоту, прыжок отозвался у неё в коленях нестерпимой болью.

В полной темноте они прошли сотни шагов, прежде чем впереди бледным пятном света замаячил спасительный выход.

Оголившийся сад лепился к ряду небольших лачуг, тянувшихся по улице нестройным зигзагом. За ними высился одноэтажный вытянутый кирпичный дом с потемневшей от дождей крышей.

Кирис трижды постучал кулаком. Дверь раскрылась медленно, будто тот, кто внутри, чего-то опасался. Наружу выглянула взхломаченная женская голова.

— А, это ты? Что-то Дерек в этот раз сильно задержался, — поприветствовала она их. На крыльце показалась и остальная часть тела — худощавая, в черной накидке, из-под которой торчали костлявые руки.

— Впусти нас внутрь, да поживее, — хмуро проворчал Кирис.

— Командовать у себя в Фурте будешь, а здесь я хозяйка, — отрезала женщина. — Проходи. — Она оглядела Грету. — Тощая, как дохлая рыба.

— На себя посмотри, — огрызнулся Кирис.

Та рассмеялась.

— Мне красавицей ни к чему быть. Я, кроме Дерека, никого не ублажаю.

Грета слушала их разговор, как в тумане.

— Отмыть бы её надо, кто на такую позарится.

— Вот и займись этим, — Кирис повернулся. — Деньги приготовила?

— А как же, — женщина ловко всунула в ладонь позвякивающий мешочек. — Передай Дереку, что не худо было и почаще привозить кого-нибудь, а то мрут, как мухи. Последняя девка и две недели не протянула.

— Это с тебя надо спрашивать, не кормишь их, вот и подыхают, — возразил вор.

— А чем их кормить прикажешь? Свою кровушку сцеживать? Проваливай давай, пока цел. И передай Дереку, слышишь? — Она с треском захлопнула дверь. Еще раз оглядела Грету.

— Будешь дурить — высеку. Узнаю, что браслет трогаешь — оставлю без еды на три дня. Ясно тебе?

Антар торопливо закивала головой.

Горячая вода разбудила раны на спине, уже начавшие покрываться струпьями. Грета невольно вздрогнула, отжимая мокрые волосы.

— Пошевеливайся давай, — прикрикнула на неё женщина. — Некогда рассиживаться.

Грубая ткань легла на тело длинным бесформенным балахоном, впитывая последние капли. Одежда совсем не грела, и антар стояла в ожидании, вся дрожа. От босых ступней на полу во все стороны растеклась небольшая лужа.

Хозяйка поморщилась при виде грязной воды.

— Эй, девка! Прибери здесь!

Маленькая горбатая служанка поспешно юркнула в комнату. Аморет прошлась вперед по коридору, и, остановившись возле обшарпанной двери, достала связку ключей.

— Сюда иди, — поманила она Грету. — Вот твоя комната. Спать будешь там, — кивнула на угол, в котором лежала куча тряпья. — И чтоб без глупостей мне.

Замок пронзительно защелкнулся за спиной, и пленница осталась в одиночестве.

Она присела на одеяла и вытянула уставшие, ноющие ноги вперед. Комната была пуста, если не считать огромной охапки белья, лежавшей в противоположном углу.

Живот ужасно урчал от голода, но Грета старалась не обращать на него внимания. Уже одно то, что она помылась и переоделась, можно было считать настоящим счастьем. Правда, в такой одежде далеко не убежишь — длинный подол спутывал ноги при малейшем движении.

Антар подобрала колени к груди. Куда же её привезли? Разум подсказывал очевидный ответ, но при одной только мысли об этом сердце съеживалось в оцепенении. Неужели она останется здесь навсегда?

Навсегда, — подтвердил внутренний голос, — пока не умрешь.

Слезы сами собой навернулись на глаза. Грета с тоской посмотрела на мертвый браслет. Подумать только, совсем недавно антар боялась его и думала только о том, как бы поскорее снять.

И зачем она только вступилась за Иветту!

При воспоминании о воровке память услужливо подсунула картину: короткий замах топором и рубленая, страшная рана среди черных, смятых волос. Грете стало совсем дурно, и она, всхлипывая, свернулась калачиком.

Неужели, неужели отсюда совсем нет никакого выхода?

Куча в углу зашевелилась, и из неё высунулась светловолосая головка. Заостренный нос, тонкие, сжатые в одну линию губы, бледно-голубые глаза. Совсем молоденькая, полудевочка-полудевушка уставилась на Грету.

— Новенькая? — спросила она тихо, боязливо оглянувшись кругом.

Та, еще не отойдя от неожиданности, только кивнула.

— Меня Агни зовут, — шмыгнула носом антар. — Я из семьи кели. А тебя?

— Грета, мортем. — Девушка снова с сожалением покосилась на браслет. — А ты давно здесь?

— Три месяца, — глаза Агни покраснели. — Аморет, хозяйка, говорит, что у нее еще никто столько не выдерживал. Обычно месяц, другой, а последняя за две недели умерла. А тебя только привезли?

— Да, — Грета смотрела на девочку во все глаза. — А почему… почему она умерла?

Агни снова шмыгнула.

— Сюда приходят разные… люди. И Аморет велит делать то, что они говорят. А если не делаешь, тогда бьют. Сильно. Поэтому я всегда слушаюсь их. Даже когда противно. — Агни отвернулась к стене. — Если все выполнять как надо, тебя хорошо кормят. Можно терпеть. А та девушка никого не слушалась. Она только плакала все время и просилась домой. Мне даже имя свое не сказала. Аморет её била-била, а потом сказала, что устала, и пусть лучше она сдохнет от голода.