Он кивнул и достал из внутреннего кармана пиджака визитную карточку и ручку.

— Это мой номер в отеле, — произнес Эжен, написав на карточке несколько цифр. — Ты должна быть по этому адресу сегодня в восемь вечера. Мы обсудим условия договора за ужином.

Он оставил карточку на столе и направился к выходу. Больше всего на свете Эжену хотелось обнять ее, прижать к себе и снять все недоразумения, утвердив над ней свое мужское право, заставить ее заплатить по счетам. Ничего, убеждал он себя, это подождет. Победа тем слаще, тем тяжелей достается. Впереди еще будет сколько угодно таких дней, а она целиком в его власти.

Беатрис смотрела ему вслед, борясь с желанием окликнуть его, сказать о своей любви, объяснить, что на самом деле произошло пять лет назад. Но слова замерли на языке, и она так и не произнесла ни звука. Да и потом, Эжен все равно не поверит, просто не захочет поверить. Он ведь считает ее одну кругом виноватой.

Хлопнула дверь, и Беатрис без сил опустилась на диван, заливаясь слезами. Что ждет ее? Сколько времени она проведет вместе с ним, прежде чем наскучит?

Часам к одиннадцати Беатрис приехала в офис и обнаружила у себя на столе записку от отца. Он просил заглянуть к нему в кабинет как можно скорее.

По дороге она встретила Элизабет Паркер, и та несколько прояснила ситуацию.

— Это что-то насчет мистера Делакруа и «Траст-банка». — При этих словах сердце Беатрис замерло, и она побледнела от страха. — Не пугайся, новости хорошие. Я давно уже не видела твоего отца в таком прекрасном расположении духа.

По правде говоря, настроение отца волновало ее меньше всего. Сама она была так мрачна, что, если бы рядом с ней поставили букет анютиных глазок, они бы тут же завяли.

После утреннего разговора с Эженом Беатрис пришлось пережить тяжелейшее объяснение с Сузан. Та приехала утром и сразу же поняла, что с сестрой что-то не так. После многочисленных вопросов девушка призналась, что разорвала помолвку с Артуром и собирается уехать с Эженом Делакруа неизвестно куда, неизвестно насколько и, чем все это кончится, она тоже не знает. Беатрис не сказала ни слова о шантаже, поскольку мысли о судьбе компании никак не повлияли на ее решение.

— Просто я поняла, что все еще люблю его, — тихо произнесла девушка, глядя в пол. — И хочу быть с ним.

Сузан принялась упрекать сестру в безволии, в жестоком отношении к бывшему жениху, говорила, что она позорит себя и свою семью, если позволяет какому-то проходимцу разрушить свою жизнь.

— Тебе мало, что он подло бросил тебя пять лет назад! Ладно, тогда ты была еще юна и наивна, но разве с тех пор не стало ясно, что он за птица? — кричала Сузан, потрясая руками перед лицом сестры. — Как ты позволяешь с собой обращаться! Где твоя гордость? Чувство собственного достоинства? Ты хоть понимаешь, что это первый шаг к тому, чтобы превратиться в продажную женщину? Неужели ты забыла, чему нас учила мама?

Видя, что слова ее не приносят никакого результата, Сузан махнула рукой.

— Ладно, поступай, как знаешь. Ты уже не маленькая. Но если через месяц ты вернешься покинутая и обесчещенная, я напомню тебе сегодняшний разговор. — И она хлопнула дверью.

Беатрис прекрасно понимала и разделяла возмущение сестры, но ничего не могла поделать. Она потеряла всякое к себе уважение и чувствовала себя погибшим человеком. Как только Эжен ушел, ее охватили сомнения. Она не раз смотрела на телефонный номер и неоднократно испытывала желание позвонить и сказать, что отказывается выполнять его требования. Но стоило ей взять трубку, как перед глазами всплывало его лицо — и рука безвольно опускалась.

Если бы Эжен улыбнулся или как-то иначе дал понять, что она ему небезразлична, Беатрис не чувствовала бы такого стыда. А так она ощущала себя рабыней на невольничьем рынке, которая сама отдает себя в руки нового хозяина.

Девушка с болью вспоминала их первое свидание — каким нежным и внимательным Эжен был тогда, — и по щекам ее текли слезы. Если бы сегодня он взял ее за руку или обнял, все могло бы быть иначе. Она верила, что малейшее прикосновение возродило бы прежнее волшебство, но он не притронулся к ней. Беатрис ненавидела себя за непроходимую глупость. Только набитая дура могла мечтать, чтобы все стало как прежде. Потому что на самом деле ничего и не было.

Стоя перед кабинетом отца, она решила, что сразу же после разговора позвонит Эжену в номер и скажет, что передумала. Иначе она будет презирать себя всю оставшуюся жизнь.

Ричард Шеннон стоял спиной к двери и смотрел в большое, во всю стену, окно. Услышав шаги, он обернулся, и лицо его осветилось улыбкой, какой уже давно никто не видел.

— Сегодня же передай все документы по продажам Бобу Стратону и введи его в курс дела. Клиентов разберут остальные сотрудники твоего отдела. Учитывая сложившиеся обстоятельства, тебе не имеет смысла продолжать работу. Делакруа все держит в своих руках.

Он уже успел побывать здесь?!

— Ты говорил с ним? — тихо спросила Беатрис, медленно опускаясь в кресло для посетителей.

— Он вышел минут двадцать назад. А сейчас проводит совещание с нашими финансистами. Они разрабатывают условия нового договора, — сказал Ричард Шеннон, в его голосе слышалось восхищение. — Делакруа не любит терять времени даром и не выпускает добычи из рук. Мне это нравится!

А вот Беатрис от этих слов передернуло. Она внимательно смотрела на отца, удивляясь радостному блеску его глаз и счастливой улыбке. Неужели он не понимает, что его дочь купили в обмен на благосостояние фирмы?

— Я и не предполагал, что вы знакомы. Делакруа все мне рассказал: что вы учились вместе во Флоренции, а потом он потерял тебя из виду. Значит, был какой-то толк в этой школе! Ты молодец, что согласилась поехать с ним на Лазурный берег.

Он позволил себе лукаво подмигнуть.

— Если ты верно поведешь игру, моя девочка, и убедишь его, что лучшей жены ему не найти, твое будущее обеспечено. Насчет Артура не беспокойся. Мы уже обо всем поговорили и с ним, и с Говардом. Думаю, вашу помолвку вполне можно внести в «Книгу рекордов Гиннесса» как самую короткую за всю историю человечества. Не хочу вдаваться в подробности, как тебе удалось этого добиться, но ты молодец! Первый раз в жизни я не жалею, что у меня не сын. Парню не удалось бы убедить мистера Делакруа! — И он довольно рассмеялся.

Итак, наконец-то она удостоилась долгожданной похвалы. Но за какие заслуги? Не за хорошую работу, не за проницательный ум, не за новые идеи, а за то, что сумела с выгодой продать себя! Сердце Беатрис наполнилось горечью. Неужели для него ничего не значит унижение его ребенка? Неужели ему плевать, что происходит у нее в душе?

Она посмотрела на отца — он был счастлив, он был горд за дочь. Ради этого взгляда Беатрис бросила учебу и стала работать, так и не успев понять, что же нравится ей самой. И теперь она просто не в состоянии разочаровать его. Значит, она не позвонит Эжену Делакруа и не отменит завтрашнюю встречу.

Иначе отец обрушит на ее голову весь свой гнев. Это единственный шанс доказать, что она не зря существует на свете.

Беатрис вылезла из такси перед входом в один из самых дорогих отелей города. Она надела брючный костюм темно-зеленого шелка и туфли на каблуках. Давным-давно она услышала слова знаменитой Коко Шанель, что нет ничего более женственного, чем брючный костюм, и с тех пор на все ответственные встречи одевалась именно так.

Легкий макияж, маленькие серьги с зелеными камешками — и бизнес-леди готова. Раз Эжен сказал, что за ужином они обсудят условия договора, она будет выглядеть по-деловому. Беатрис поборола искушение взять с собой кейс с бланками расписок и контрактами и ограничилась небольшой изящной сумочкой.

Поднимаясь на лифте на верхний этаж, она вспоминала утренний разговор с Сузан. Та призналась, что именно она уговорила Артура сделать предложение Беатрис. Ей было жаль, что у сестры никак не налаживается личная жизнь после неудачной истории с американским студентом. Артур подумал, подумал и согласился. Еще бы, все выгоды налицо: общая работа, общие друзья, и как красиво — дети компаньонов заключают меж собой брак и фирма переходит к следующему поколению тех же семей, а не к чужим людям.