Интересно, у нее есть поклонники? - подумал Ральф. Он не смел спросить. Да разве это было важно? Он заметил, что она опять покраснела. Длинные ресницы были опущены, губы полураскрыты… желанные…

- То есть, у тебя сейчас нет мужчины? - Слова сами слетели с губ.

Ральф почувствовал досаду. Почему он не может сменить тему? Он вел себя совсем не так, как собирался, и не мог понять, почему.

Дороти в отчаянии допила оставшееся вино. К чему этот допрос? Почему он не замолчит, дав ей возможность пожелать ему спокойной ночи, поблагодарить за вино и удалиться в свою комнату. Зачем ему интересоваться ее личной жизнью? Конечно, незачем.

В мелодрамах такие вопросы задают богатые мужчины бедным девушкам, чтобы узнать, могут ли они на что-то рассчитывать. Но это была реальная жизнь, где все совсем не так красиво и хорошо, как в кино. Богатым, красивым, образованным бизнесменам не нужны простые девушки. Видимо, не имея возможности самому провести собеседование, он теперь решил лично проверить, достойна ли она служить в таком приличном доме.

Вдруг Дороти в голову пришла ужасная мысль, от которой заломило все тело. Что, если после ее поведения у него сложилось мнение, что она зазывает к себе в постель каждого встречного, и к ее дверям выстраиваются толпы возбужденных поклонников?

В его глазах она выглядит теперь настоящей шлюхой! Дороти глубоко вдохнула, чтобы не расплакаться. Надо успокоить его на этот счет.

- У меня никогда не было молодого человека. - Щеки ее пылали.

Девочки в школе безжалостно дразнили ее из-за того, что, в отличие от них, она не гуляла с парнями и никогда ни с кем не была в интимных отношениях. Мама запрещала ей дружить с ребятами из соседних домов, считая их всех безнадежно испорченными. Но и без этих запретов Дороти вряд ли бы стала общаться с ними. Они все казались ей какими-то чужими, не такими, как она. Что касается близких отношений, то она не понаслышке знала, как из-за собственной неосторожности и наивности можно загубить свою жизнь. Примером тому была ее мать. Вспомнив опять о несправедливости, допущенной по отношению к Линде, Дороти почувствовала озлобление, которое сделало ее смелее.

- Я бросила учебу, чтобы ухаживать за матерью, - выпалила она, вскочив на ноги. - Она умирала. Рак в последней стадии. Она могла бы лечь в больницу, но не хотела. Я тоже. Я все время была с ней. У меня не было времени на то, чтобы выходить куда-то. Поэтому можете не волноваться. - Она перевела дыхание и гордо выпрямилась. - Я не собираюсь вывешивать красный фонарь на двери этого дома!

Поставив бокал на поднос, она бросила в сторону Ральфа сдержанное «спокойной ночи» и стремительно направилась к лестнице. Никогда она не чувствовала себя более решительно и агрессивно. Она шла по ступенькам, отчеканивая каждый шаг, задрав вверх подбородок. В эту минуту она ненавидела божественного Ральфа Аттенборо! Во всяком случае, так ей казалось.

Получил отставку? - кисло улыбнувшись, подумал Ральф. Именно отставку. Эта крошка с характером поставила его на место!

Это был новый опыт в его отношениях с женщинами, и, как ни странно, ему понравился тот вызов, который бросила ему Дороти Нильсон. Когда она гордо шагала по ступенькам лестницы, он неотрывно следил за ней. Никогда не было молодого человека? Мог ли он поверить этому?

Сначала он был словно околдован ее невинностью и наивностью. У него даже возникло покровительственное отношение к ней. Еще вчера он готов был поверить всему, что она скажет, но теперь, после их сладострастного поцелуя, когда она проявила себя как опытная женщина, его стали терзать сомнения. Мучительные противоречия раздирали Ральфа.

С одной стороны, он радовался, что понравившаяся ему девушка оказалась не такой недоступной, как он предполагал. Он мог легко взять ее и насытить свою похоть. Но, с другой стороны, было неприятно так обмануться. Первоначальное чувство к Дороти окрыляло его, подвигало на романтические поступки, может быть, оно перешло бы во что-нибудь более серьезное. Теперь его заменило обыкновенное вожделение.

Невинная девушка? Когда она поднималась по ступенькам, соблазнительно покачивая бедрами, он на инстинктивном уровне самца чувствовал: нет. Конечно, нет. Такая красивая и чувственная, она наверняка, созрев и превратившись из девочки в девушку, привлекала внимание многих молодых людей.

Ральф допил вино и попытался расслабиться. В конце концов, какая ему разница? Через пару недель он уже будет в Калгари, и Дороти навсегда уйдет из его жизни. Она здесь временно и вскоре исчезнет из дома Маккларти. Ничего особенного она из себя не представляет. Смазливая, правда… Не такая, как женщины, с которыми он привык общаться… Она заинтриговала его.

Поднявшись с дивана, он налил себе еще вина, снял пиджак, развязал галстук и расстегнул две первые пуговицы рубашки. Ему было непривычно жарко.

Пора подумать о том, что действительно важно, а не о Дороти Нильсон. Он приехал сюда, чтобы успеть открыть глаза своему другу на Маргарет Стоун. Если эта авантюристка переступит порог «Маккларти Эстейт» с обручальным кольцом на пальце, избавиться от нее уже будет невозможно. Он не должен допустить, чтобы все зашло так далеко.

Повернувшись к дивану, Ральф увидел, что Дороти забыла книгу, которую взяла почитать на ночь. Он тихо выругался. Опять она напоминает ему о себе. Он еще раз удивился ее странному выбору.

Не долго думая, Ральф решил, что должен отнести ей книгу наверх. Она ушла всего несколько минут назад и, наверное, еще не легла. Заодно он сможет извиниться перед ней и намекнуть, чтобы она не придавала большого значения тому, что произошло между ними.

Дороти быстро приняла душ, двигаясь, словно автомат. Ее всю трясло, когда она вошла босая в спальню, завязывая на тонкой талии пояс своего старенького шелкового халатика, обдавшего расслабляющей прохладой ее разгоряченное тело. Сброшенная одежда валялась на полу комком. Ей и Сьюзен было велено каждый вечер относить грязное белье в комнату на первом этаже, которая служила прачечной.

Дороти швырнула одежду под кровать. Никуда она не пойдет. Внизу был Ральф, и она не собиралась встречаться с ним снова. По крайней мере, сегодня вечером. А лучше, если бы ей вообще не пришлось больше его видеть.

Дрожащими руками она взяла со стеклянной полочки в ванной кулон. Она носила его с тех пор, как мама отдала ей его. Сейчас сама мысль надеть кулон показалась ей невыносимой. Сверкая в ее ладони, он жестоко напоминал ей, как близка она была к тому, чтобы совершить ту же ошибку, что и ее мать. Отдаться мужчине, который никогда не будет принадлежать ей, и погубить свою жизнь.

Схватив салфетку, она завернула в нее кулон и положила его в самый дальний угол ящика. С шумом захлопнув его, она прижалась к его деревянной поверхности, двумя руками держась за край стола. Сердце бешено колотилось.

Она ходила по краю пропасти. Ральф хотел ее, и она не стала бы его останавливать. Не смогла бы. Она знала, что это безумие, но даже сейчас все ее тело просило Ральфа, грудь желала его ласк, сладкая боль жгла бедра. Погружаясь снова и снова в свои воспоминания, Дороти заново окунулась в те ощущения, которые охватили ее, когда Ральф жадно прильнул к ней губами, которые обожгли ее, словно огонь ада, когда его руки ласкали, изучая, ее грудь. Ноги ослабели, и, казалось, кровь течет в жилах с сумасшедшей скоростью, доводя изнывающее от желания тело Дороти до накала.

Она сомкнула сухие губы и выпрямилась. Нужно взять себя в руки и перестать фантазировать. В конце концов, был только поцелуй, не больше! Который, к тому же, не значил для Ральфа абсолютно ничего. И, хотя это было очень больно, Дороти напомнила себе, как он отскочил от нее, словно ему было неприятно. Почему же обыкновенный поцелуй заставил ее потерять разум? Ведь она еще в детстве научилась держать свои эмоции под контролем, жить больше умом, чем чувствами. Потому что ей было двадцать два года, и у нее никого не было, а гормоны играли, сигнализируя ей, что пора бы найти себе мужчину?