В столовой Кейт открыла угольную печь, задернула занавески и накрыла на стол, все это время не переставая думать о Деннисе Ригане.

Деннис, к двадцати одному году уже многое испытавший в жизни, появился на озере так, словно уже давно жил там, и сразу же построил себе на острове одинокий холостяцкий домик и литейную мастерскую. Это с Деннисом она купалась в озере, играла, лазила по горам, посвящая его в свои мечты и выслушивая его откровения. Они с Деннисом были просто друзьями и могли поцеловаться лишь в знак примирения после короткой, почти детской ссоры. О любви они не помышляли. Но потом у Денниса появилась Эйлин, а у Кейт — Бэзил… Да, здорово было бы увидеть Денниса снова…

Стол был почти накрыт, осталось водрузить лишь старинный мраморный подсвечник, но Кейт вдруг передумала, вспомнив про тот, что подарил ей некогда Деннис, — тоненький, резной, изготовленный его собственными руками.

Она отыскала в буфете коробку со свечами и принялась зажигать их, когда на пороге появилась Брайди с холодными закусками.

— Ой, ты решила использовать подарок Денниса?

— А почему бы и нет? — ответила Кейт и погасила свет в комнате, тут же озарившейся мягким, ровным мерцанием.

Как она уже говорила Бэзилу, профессор Рутвен, увлеченный научными трудами, воспринял ее приезд как всего лишь равнозначную замену уехавшей сестре. Брайди была еще почти ребенком, чтобы справляться с таким хозяйством, и Кейт поняла, что отец вряд ли способен оценить всю степень принесенной ею жертвы.

Он не проявил ни малейшего интереса к тому, что шеф выдал ей работу на дом, зато принялся увлеченно рассказывать о своем новом труде, посвященном легендарной истории Дейрдре, Найси и короля Конхобаре, причем в центре повествования должна была оказаться именно фигура последнего. Отец надеялся, что как только он придаст исследованию литературную форму, Кейт непременно прочтет его.

Отложив, наконец, в сторону бумаги, он нехотя отправился в столовую. К великому облегчению сестер, отец не поинтересовался, как добралась Кейт из аэропорта, зато перед тем, как сесть за стол, вдруг спросил, почему не пришел молодой Риган, который вроде бы весьма охотно отнесся к приглашению.

Брайди опустила глаза, лихорадочно соображая, хватит ли теперь на всех холодной баранины и картошки, приготовленной в мундире.

— Ах, папа, значит, ты пригласил Денниса, а мне ничего не сказал? И когда?

— Когда что? Когда я пригласил его или когда он собирается прийти?

— И то и другое.

— Вообще-то это было вчера. Мы встретились на почте, я зашел туда за табаком, а он заглянул за письмами. Я поинтересовался, знает ли он, что Кейт возвращается, и он ответил, что да. Тогда я пригласил его отужинать сегодня с нами. А если я случайно забыл уточнить время, то разве не бывал он в этом доме так часто, что мог бы и сам знать?

С едва заметной и вполне простительной иронией Брайди начала было:

— За два года он мог и забыть… — Но тут за окном послышались шаги. — А вот и он, — сказала Брайди, обращаясь к Кейт. — Иди открывай, а я поставлю еще один прибор.

Они не ошиблись — это действительно был Деннис.

— Кейт!

— Деннис!

— О Господи, Кейт! Это ты! И нисколечко не изменилась!

У Кейт вдруг сжалось сердце — перед ней стоял совсем другой Деннис, и дело было не только в покалеченной ноге, в его глазах она разглядела отпечаток пережитого глубокого горя.

Сердце Кейт сжалось от жалости. Порывисто поцеловав его в худую щеку, она взяла Денниса за руку и повела в столовую.

— А, это ты, Деннис, — невозмутимо приветствовал его профессор так, будто он и не переставал бывать у них в доме.

А Брайди торжественно провозгласила:

— Если бы я знала, что ты придешь, я испекла бы торт. А так, боюсь, тебе придется ограничиться холодной бараниной.

За столом все разговоры начинались непременно со слов: «А ты помнишь?..» Несколько раз Деннис даже смеялся, так же заразительно, как в былые времена. Больную тему о переменах на озере не затрагивали, хотя один опасный момент все же был — упомянули об отеле «Лэйкстрэнд». Деннис пригласил Кейт съездить с ним завтра в Корк в литейный цех, куда он отправлял всю работу, что оказывалась слишком сложной для его мастерской.

— Видишь ли, я держу свою машину у Берка. Если бы ты могла сама добраться до «Лэйкстрэнда», там я тебя бы встретил.

Профессор Рутвен не преминул отреагировать на ненавистное имя и, не дав Кейт ответить, проворчал:

— Удивляюсь на тебя, Деннис. Как можно иметь дело с такими людьми?

— А почему бы и нет? У нас дружеские отношения, — невозмутимо ответил Деннис и, уже обращаясь к Кейт, спросил: — Ну что, поедешь?

После ужина профессор удалился к себе в кабинет, а Брайди сказала:

— Кейт, ты сегодня первый день, я сама все уберу, а вы лучше поболтайте с Деннисом.

Вскоре Брайди присоединилась к их беседе, которая сразу же перешла в общее русло. А еще немного погодя Деннис, опираясь на трость, встал и сказал, что ему пора.

Кейт тоже поднялась:

— Ты на лодке? Подожди, я накину пальто и провожу тебя до берега.

— Правда?

Брайди устало потянулась и, заявив, что у нее был тяжелый день, отправилась принимать ванну перед сном.

Шагая рядом с Деннисом, Кейт старалась приноровиться к его хромоте. Молчали до самого берега, где плавно покачивалась на воде лодка Денниса. Уже на мостках, облокотившись о перила, Деннис вдруг сказал:

— Кейт, а расскажи о Лондоне. Неужели работа — это все, что ты хотела там найти? Как ты жила там? И почему все-таки вернулась?

Тогда Кейт рассказала ему о Бэзиле, чем он занимается, как они познакомились и о его возможном скором приезде. Деннис, как и Брайди, спросил, помолвлены ли они. Кейт ответила, что нет, но что она уверена в Бэзиле, и Деннис порадовался за нее всей душой, добавив, что этому Бэзилу еще надо заслужить такую девушку, как Кейт. Но разве, когда она уезжала из дома, он, Деннис, не предсказал ей, что через пару лет самолично будет отплясывать на ее свадьбе с англичанином? И разве далек он оказался от истины?

Но тут лицо Денниса омрачилось.

— Отплясывать? Да уж, могу себе представить, как здорово отплясывать я теперь буду с этим вот… — И он указал на трость. — Ведь это теперь навсегда. Да что я? Ты, наверное, все про меня знаешь. — В голосе его звучала горечь.

— Да. Брайди мне все рассказала. Но Деннис, ты не должен так переживать! Ты…

— Прекрасно знаю, что ты скажешь. Все равно это уже случилось. А могло быть и хуже. А так я по крайней мере живой. Надо смириться с тем, что есть, и научиться жить с этим. Господи, Кейт, неужели ты собираешься потчевать меня всеми этими банальностями?

— Я бы никогда не стала говорить тебе ничего подобного, но… Но это не банальности. Просто я очень хочу помочь тебе!

— Да, да, знаю. Скажешь что-нибудь вроде «Время лечит раны». Эти избитые фразы люди давно придумали. Только я всегда удивлялся, неужели они и впрямь думали, что человек будет сидеть сложа руки и ждать, когда его излечит время. И как долго нужно так сидеть?

— О, Деннис, время отстукивает каждому по-разному. И как я могу сказать тебе, сколько нужно ждать, если сама не видела горя и мне нечего залечивать? Я думаю, тебе просто нужно жить. Жить и верить, что когда-нибудь у тебя снова все будет хорошо.

— Да, жить и радоваться, как придурок, что ты можешь плавать, если тебе, конечно, помогут войти в воду и вылезти из нее; что ты можешь водить машину, но машину инвалидную; что ты по-прежнему можешь заниматься литьем, но только не больше двух часов в день! В общем, хороша перспектива. А как же все остальное, Кейт? Есть ведь и другие вещи. Есть тяжесть, вина в конце концов!

Кейт подняла на него испуганные глаза.

— Вина?! Ты имеешь в виду гибель своей жены? Но ты не можешь винить себя. Это был несчастный случай. Разве не так?

— Да, так было объявлено. Полная невиновность водителя, то есть моя. Этот парень бросил на дороге неисправный грузовик и отправился искать мастерскую. Фары оставил невключенными, хотя уже стемнело. Кроме того, был сильный туман, и я врезался в него. Ту часть, где сидела Эйлин, искорежило начисто. Но главное не это — нас вообще не должно было быть на дороге. Мы ехали к ее родителям, хотя она не хотела этого визита, потому что была простужена. Это я настоял. Если бы я не сделал этого, она была бы жива. Если бы я не сделал этого, Кейт! Если бы не сделал! И вот с этой-то виной я должен теперь жить до конца моих дней!