— Вы ищете что-нибудь поскромнее? — спросил он.

Клер всю передернуло. Она знала этот отель: именно тут Бруно Кавур служил музыкантом в оркестре, и в это время, очевидно, собирался возвращаться домой.

— Да, гораздо скромнее. Какое-нибудь тихое место или пансион, — ответила она, краснея.

Естественно, собираясь вернуться домой после ресторана, она не вяла с собой ни вещей, ни зубной щетки, ни паспорта, а в кошельке лежала только бумажка в тысячу лир и какая-то мелочь. Клер вдруг с ужасом поняла, что во многих гостиницах спрашивают документы и просят заплатить вперед. Водитель снова перекинулся с сестрой парой слов, а потом сообщил Клер:

— Сестра думает, что вам надо переодеться во что-то сухое. У вас нет с собой вещей, а в такой поздний час вас примут не в каждом пансионе, так что мы предлагаем вам переночевать у нас в Каса Торре в Сан-Марино. Утром я сам отвезу вас назад в Римини. Что скажете? Вы согласны?

Девушка инстинктивно чувствовала, что этим людям можно доверять. Согласна ли она? У Клер не было слов, чтобы выразить свои чувства, и она только пробормотала смущенные благодарности по-итальянски.

Машина стала по серпантину подниматься в гору. В Сан-Марино Клер уже бывала. Тогда было жаркое лето, и узкие улочки, бегущие вверх, были заполнены туристами. Кафе и лавочки гудели иностранной речью. Сейчас уже наступила осень, стояла ночь. Автомобиль почти бесшумно двигался вверх по пустынным улицам, пока не остановился перед высоким каменным домом с колоннадой по всему фронтону.

Синьора Бернини провела Клер в отделанный мрамором холл и зажгла лампу, которая осветила лестницу на второй этаж.

— Не буду беспокоить Анну, — сказала она брату. — Синьора Йорк переночует в башенке. — Она повернулась к Клер. — Вы ужинали, синьора?

— Да, спасибо.

— Тогда я вас провожу. Комната маленькая, но думаю, вам там будет удобно. Ты приедешь утром, да, Тарквин?

— Конечно. Спокойной ночи, Никола.

— Это дом нашей семьи, — объяснила Никола, ведя Клер наверх. — Я живу здесь с мамой и двумя дядьями, когда муж за границей. Дядя Лючио вдовец, а дядя Паоло никогда не был женат. Наш отец умер, и Тарквин — глава семьи — живет отдельно на вилле неподалеку, но он каждый день навещает маму.

Она показала Клер небольшую комнату, из которой вела дверь во вторую спальню. Постель была уже расстелена.

— Мы ждем гостей, — пояснила Никола. — Но они приедут только через пару дней, так что располагайтесь, синьора.

— Я синьорина, — поправила Клер.

Она опустила сумку и теперь неуверенно переминалась с ноги на ногу.

— Полотенца в ванной, а халат и рубашку я вам одолжу, — успокоила ее Никола. — Они покажутся вам слишком широкими, но скоро будут малы даже мне, — она улыбнулась и добавила, — Вы меня поняли, синьорина? Тут нет никакого секрета. Я жду ребенка. Пока не заметно?

— Нет, — улыбнулась Клер. — И когда он родится?

— Весной. В феврале.

— Ваш муж к этому времени вернется?

— Наверное. По крайней мере, я надеюсь. Он капитан — водит большие танкеры с нефтью. Ему приходится много путешествовать, а я не всегда могу ездить с ним. А уж сейчас тем более. Пойду поищу для вас одежду, а утром Анна — наша экономка — высушит и погладит ваши вещи.

Она вскоре вернулась с рубашкой и халатом, и Клер с удовольствием переоделась.

— Что вам еще нужно? — с участием спросила Никола. — Расческу, крем?

— Спасибо, у меня есть все в сумочке, синьора, — смутилась Клер и добавила после некоторого колебания. — Почему вы так добры ко мне?

— Потому что мне кажется, что вы в большей беде, чем сказали нам, — просто ответила Никола Бернини. — Когда вы сели в машину, я заметила, что вы одновременно рассержены и испуганы, и думаю, вы рады, что вам не пришлось ночевать в отеле. Наверное, вам нечем заплатить за номер?.. Впрочем, это не мое дело.

— Я могу заплатить за дешевый номер, — возразила Клер. — Дело в другом…

— Вы не хотите говорить?

Клер колебалась. Она не была уверена, что сможет поведать такую длинную и сложную историю на своем плохом итальянском, и к тому же ей не хотелось обременять своими проблемами этих милых людей. Не последним соображением было и то, что она сразу представила, как утром ее историю передадут Тарквину Роскуро, и решила пока промолчать. Никола не стала настаивать.

Клер приняла горячую ванну, надеясь, что это поможет ей заснуть, и ей действительно удалось забыться беспокойным сном, в котором ее все время преследовали и надо было спасаться от опасности. Среди смутных образов ночи несколько раз появлялся и темноволосый человек, который скептически поднимал сросшиеся брови.

Она проснулась от стука в дверь. Пожилая женщина в коричневом платье и белоснежном фартуке внесла поднос с кофе и отглаженные вещи Клер. Она отдернула шторы, впустив в комнату серенькое осеннее утро.

Внизу Клер встретила Никола, которая проводила гостью в нарядную комнату, где был накрыт завтрак на двоих.

— Мама и дядья завтракают у себя, — рассказала она, — а Тарквин обычно сразу поднимается к маме. Хотя сегодня он, наверное, сначала отвезет вас в Римини.

Они как раз заканчивали завтракать свежайшими рогаликами с маслом и медом, когда появился Тарквин и подтвердил сказанное сестрой. Клер тепло поблагодарила Никола, и та проводила гостью к машине. Разговор, который завел синьор Роскуро, был светским и ни к чему не обязывающим — как она спала, бывала ли она прежде в Сан-Марино и так далее, но когда они въехали в город и он спросил, куда ей нужно, тон изменился.

— Высадите меня, пожалуйста, на набережной, — ответила Клер.

— Снова собираетесь бродяжничать? Я предпочел бы отвезти вас по какому-нибудь конкретному адресу.

— Я не бродяжничала, — возразила Клер. — Я заблудилась, промокла и…

— И, как вы вскользь сказали сестре, попали в беду.

Конечно, они успели перекинуться парой слов. Клер вспыхнула.

— Предлагаю выпить по чашечке капуччино, — продолжал Тарквин, — а вы решите, куда вас отвезти.

Клер подчинилась. Молчание за столиком настолько затянулось, что ей пришлось начать самой:

— Со мной все в порядке, синьор. У меня есть деньги…

— А паспорт, вещи — где все это? — властно перебил он.

— В предместьях, — пришлось ответить Клер, через минуту она назвала и полный адрес, — Плаца Верди, дом 16.

— Вы там живете? Это ваш дом?

— Нет. Я жила три месяца в семье моего жениха.

— Это довольно далеко от Виа Специа, где мы встретились вчера вечером, да и у вас не было никакого желания возвращаться на плаца Верди. Вы собирались ночевать в отеле. Почему?

— Потому что… — Она замолчала, но потом все-таки решилась, — потому что после всего, что они сделали со мной, я не хотела их видеть. Вчера вечером я была слишком рассержена и обижена.

— Что они сделали? «Они» — ваш жених?

— Бруно? — Клер покачала головой. — Нет, не только он. — Она в отчаянии махнула рукой. — Все это так сложно, Да я и сама во многом виновата. Я слишком на многое надеялась. Я не жду от вас понимания или симпатии, синьор, так что теперь, Когда я назвала вам адрес, как вы хотели, — отпустите меня.

— И что вы собираетесь делать? — спросил он, проигнорировав ее слова.

— Не знаю. Пока я хочу того же, что и вчера вечером — дешевую гостиницу, где я смогу собраться с мыслями и решить, как быть.

— И уже без иллюзий насчет Италии вы вернетесь домой, в Англию? У вас есть родственники?

— Нет, никого. Только знакомые и несколько друзей. И работы нет. Я попытаюсь найти себе место где-нибудь здесь.

— А до этого вы будете болтаться по Римини в одиночестве? Сколько вам лет, синьорина?

— Двадцать, — удивленная его прямотой, ответила она. — Я совершеннолетняя.

— Знаю, но это все равно не дело для хорошенькой девушки.

— Я не хорошенькая, — возразила она смущенно.

Он внимательно осмотрел ее.

— Вы блондинка с голубыми глазами и нежной кожей — все это очень привлекает итальянских парней. Двадцать лет, хорошенькая, без семьи, к тому же неопытная.