Конор умолк. Он, наверное, прочитал на моем лице, что дал повод к некоторому предположению и даже укрепил его фактами. Мария была ключом к свободе Эгана, так же как эта авантюра с их деньгами была ключом к свободе Конора.

— Это совсем не то, что вы подумали, — наконец сказал он. — Эган не гонится за ее деньгами. Вы должны поверить этому.

— В первый день, когда мы встретились, вы сказали, что недовольны нашим приездом. Намекали, что не одобряете роман Марии и Эгана. Почему?

— Я не деньги имел в виду. Мария совсем еще ребенок. Ей надо еще расти и расти, прежде чем она сможет справиться с… с таким мужчиной, как Эган.

— А какие проблемы она будет иметь с Эганом? Вы имеете в виду, что «Ферма» не приносит прибыли? Какое значение это будет иметь, если он женится на Марии? Она сможет вложить достаточно денег, чтобы целиком преобразовать отель, а может быть, они уедут отсюда навсегда.

Он промолчал.

— Может быть, вы думаете, будто он не интересуется ею, а хочет только использовать ее? — сказала я, боясь услышать ответ.

— Он любит Марию, — твердо сказал Конор.

Я почувствовала, как у меня перехватило горло, так была растрогана.

— Тогда почему бы не дать им шанс быть вместе? — спросила я. — Вы считаете, что он слишком сложен для нее?

— У них ничего не выйдет.

— Вы все время на что-то намекаете, но ничего не говорите прямо!

— А я и не могу ничего сказать. Я только догадываюсь… Ей было бы лучше, если бы они никогда не встретились. — Конор немного поколебался и добавил: — И ему тоже. — Его встревоженный взгляд остановился на мне. — Сохраните ли вы в тайне то, что я сказал?

— Да, если хотите, но…

Я не собиралась быть вероломной по отношению к Марии. Не хотела бы влиять на ее чувства из-за каких-то неясных предположений. И кроме того, почему я должна безоговорочно доверять Конору? Потому, что нахожу его привлекательным? Нет ли каких-то личных причин, по которым он высказывает сомнения по поводу их отношений?

Мое желание увидеть Лауру было так велико, что я было решила в этот день не ходить на этюды, чтобы быть в «Ферме», когда она появится. Мне было стыдно: я вела себя так по-девчоночьи и так… недостойно! Я не могла допустить, чтобы Конор и женщина, которую он любит, занимали так много места в моей жизни. Поэтому я заставила себя собрать рисовальные принадлежности и вышла.

Камилла готовила две комнаты. Эган задержался, перехватив мой взгляд.

— Для Лауры? И ее друзей?

Он кивнул:

— Она всегда занимает одну и ту же комнату.

— Но если она у вас постоянный гость, то почему бы вам не положить хотя бы свежее покрывало? Или, может быть, поставить цветы на стол?

— Керри, дорогая, ничто не отпугнет Лауру. Ни подушки на стуле, ни покрывала.

Он ушел, смеясь, а я позавтракала и отправилась в местечко, которое выбрала накануне, расставила мольберт и начала писать, назначив себе определенный срок и отгоняя всякие посторонние мысли. Через какое-то время вытерла руки, села на траву и съела свой ленч, глядя на голубые пики гор, за которыми лежало Средиземное море.

Я влюблена в Конора.

Подумала, что должна была догадаться об этом еще тогда, в то утро, когда, работая у бассейна, он поднял взор и наши глаза встретились. Но я не могла сразу поверить в это. Все случилось слишком быстро, чтобы быть правдой, и, кроме всего прочего, мне двадцать семь, а не семнадцать. Да еще и Лаура, которая лишает меня надежды… Но даже если бы он и был свободен, здесь царила атмосфера «Фермы» — атмосфера скрытности, секретности, намеков, — и мне часто хотелось повернуться спиной к отелю и его владельцам.

Конор был совсем не тот мужчина, в которого я хотела бы влюбиться. Я представляла себе такого мужчину, который ворвется в мою жизнь как вихрь, потрясет меня и целиком захватит силой своей воли. Кто же еще может изменить направление моей жизни? Большой, неопрятный, скрытный, упрямый, злой — дюжина определений приходила в голову, но ни одно из них не делало Конора неприятным для меня. Но мне и не хотелось думать о нем так. Я представила его себе в роли любовника: горячего, заботливого и такого же неутомимого в любви, как в работе.

Лаура знает его с этой стороны. Лаура.

Я заставляла себя накладывать краски на холст, пока не наступил вечер и солнце не изменило цвета; только тогда я собрала свои вещи и стала спускаться с горы.

Я еще сверху увидела автомобиль, едущий по дороге; его длинный корпус цвета слоновой кости разительно отличался от маленьких, нагруженных багажом машин, которые обычно подъезжают к воротам «Фермы». Я прошла прямо через лес и оказалась на площадке перед отелем почти сразу же после того, как эта машина подъехала и остановилась.

Я увидела Марию за столом на террасе и села на незанятый стул возле нее. Эган устремился к площадке для стоянки машин за вещами гостей. Он открыл им дверцу машины. И вот они уже шли по направлению к террасе: впереди Лаура, потом мужчина с женщиной, замыкал шествие Эган с чемоданами в руках.

В дверях салона появился Конор в джинсах и пиджаке, что неожиданно для меня придало ему изысканный вид. Мое сердце дрогнуло от ревности, потому что он так оделся для нее.

— Конор, дорогой, — сказала Лаура, подставляя ему щеку для поцелуя.

Это было сделано вроде бы дружески и бесхитростно, но в то же время не так. Он поцеловал ее и покраснел.

Мария прошептала мне:

— Если кто-то должен быть осмотрительным, то ему не следует проситьцеловать себя.

Эган вел гостей по направлению к нам.

— Мария, ты, Конечно, знакома с Лаурой.

Лаура была высокой и привлекательной; светлые волосы, спадавшие ей на плечи, развевались на ветру. А глаза были прозрачны, как вода, и лишены всякого выражения.

— А, это та маленькая американочка, которая была здесь в прошлом году, — сказала она. — Да, конечно, мы знакомы.

— А это Керри Белдинг, — представил меня Эган. — Мадам Патрелкис. Или Лаура — так ей больше нравится, чтобы ее называли.

— Здравствуйте!

Я, наверное, ошиблась насчет ее глаз. Они скользнули по мне без всякого интереса, но и не без некоторого выражения.

— А это мсье и мадам Абдикян. Мария Уолдрон. Керри Белдинг.

Когда мадам Абдикян, коротенькая и бесформенная, со свисающими седеющими черными волосами, протянула мне руку, я увидела на ее пальцах кольца с крупными бриллиантами. Ее муж, мужчина среднего роста с плечами, выпирающими из-под синего шелка пиджака, наклонился и поцеловал руку сначала Марии, а потом мне, улыбнулся и сказал:

— Почему же вы, Лаура, не сказали нам, что здесь будут такие очаровательные гостьи?

У меня богатое воображение, но оно мне не понадобилось, чтобы почувствовать холодность Лауры.

— Я непременно должна поплавать в вашем новом бассейне перед обедом. Покажи мне, что ты сделал за прошедшую неделю, Конор. — Лаура взяла его под руку, и они удалились.

— Как красиво кругом, — сказала мадам Абдикян, едва дыша. — Это напоминает мне нашу маленькую гостиницу у Коринфа, не так ли, Арман? Такой чистый воздух! Неудивительно, что Лаура стремилась сюда.

— По крайней мере, мы теперь знаем, за что мучались на этой проклятой дороге, — ответил Арман. Лоснящаяся кожа его лица совсем не загорела, он был до синевы выбрит. Золото сверкало в его запонках, на портсигаре, который он протянул мне и Марии, на зажигалке, которую он достал, чтобы прикурить. Он постоянно улыбался, и в его взгляде сквозило восхищение, и все же холодок пробегал у меня между лопаток, словно я повернулась спиной к горе в тот момент, когда солнце перестало освещать ее, и ощутила первое дуновение прохладного ветерка с покрытого тенью склона.

— Могу я принести вам что-нибудь выпить? — спросил Эган у мадам Абдикян.

Она взглянула на мужа, словно испрашивая у него разрешения.

— Пожалуй, мы бы выпили скотч у себя в комнате, — ответил он.

Едва они удалились, Мария рассмеялась, но, посмотрев на меня, сразу стала серьезной: