— Спит. Целый день гнул спину, строя новый бассейн.

— Вы строите бассейн! — вскричала она. — О, это колоссально!

— Приманка для туристов. Не предлагать же им купание в реке, очень мелкой и с каменистым дном. Конор большую часть работы делает сам.

— Хотя бы это он умеет делать.

— Ты бессердечна, Мария. Но позвольте мне проводить вас наверх, Керри.

Я прошла за ним по лестнице, а потом по темному коридору, по бокам которого были двери. Открыв одну из них, он ввел меня в большую комнату с высокими потолками и белеными стенами со следами сырости; в нише, закрытой занавеской, был тазик для мытья и биде, которое надо было наполнять из луженого графина. В комнате была кровать, покрытая полинявшим покрывалом. И почему это во всех провинциальных отелях такие тусклые лампочки? Я смирилась — здесь не хуже, чем я ожидала. Но я все-таки куплю новую лампочку, когда буду в Белане.

— Ванная через коридор, а Мария будет в соседней комнате. Я думаю, вы не будете возражать против того, что у вас нет личной ванны. Это удобство мы сможем предложить в будущем, я надеюсь.

— Я не буду возражать, конечно. Мне здесь будет очень удобно.

— Тогда спокойной ночи, — сказал Эган по-французски.

—  Спокойной ночи, — ответила я на том же языке.

Я выключила свет и толчком распахнула створчатое окно. Ворвался ветер, напоенный запахом мокрой хвои, с брызгами дождя. Я поспешила залезть в кровать и натянула на себя покрывало. Кровать скрипнула и закачалась, словно мы ехали по той трудной дороге, которая вела сюда, а потом успокоилась.

Меня преследовал ненавидящий взгляд мадемуазель Софи. Я думала о ее бессвязной речи; кто-то покинул отель как раз перед нашим приездом; знал ли об этом Эган? Если знал, почему он скрывает это?

В тиши своей комнаты я слышала характерный шорох ветвей, мокрых от дождя. После шума прибоя это мой любимый звук. Я была в горной области Франции, и мне предстояло длинное, прекрасное лето. И я забыла все — этот холодный, негостеприимный отель, взгляд мадемуазель Софи и даже автомобиль, который пытался столкнуть нас с дороги; все было поглощено чувством полного удовлетворения.

Я проснулась от того же шороха ветвей, но теперь в нем было что-то новое, слышался какой-то хрустящий звук. Дождь перестал, и теперь над склонами гор поднимался жемчужный туман. И моя комната уже не выглядела такой жалкой в этом переливающемся свете. Мебель, без сомнения, была местного изготовления, но достаточно изящная. Над кроватью было устроено большое красивое изголовье, и у стола стояли стулья с плетеными сиденьями. Пол, как принято на юге, был выложен красной плиткой.

Спустив ноги с кровати, я увидела, что коврик, лежащий рядом с ней, грязный, так же как и салфетка под стоящей рядом лампой. Мадемуазель Софи, несомненно, слишком стара, чтобы вести хозяйство, если она вообще на что-либо годна. Я оделась, вышла в коридор и легонько постучалась в дверь комнаты Марии. Я не хотела беспокоить ее, если она еще спит, тем более, кто знает, когда она в конце концов легла. Она в ответ пробурчала, что мы увидимся позже, и я одна спустилась по лестнице.

Открыла стеклянные двери из пропахшего плесенью салона и оказалась на террасе, покрытой гравием, сквозь который прорастала сорная трава. Здесь стояли несколько круглых ржавых металлических столов и такие же стулья вокруг. Сегодня завтрак приготовили здесь: на двух стояли кофейники кремового цвета и в корзинках лежал нарезанный хлеб — даже не было круассанов, булочек для завтрака. Может быть, еще слишком рано; но откуда же тогда предательские пятна от джема на скатерти? Пока я стояла здесь, небольшой автомобиль с корзинками, небрежно увязанными на крыше и покрытыми брезентом, медленно подал назад из пространства за домом, а потом быстро поехал вниз по дороге.

Когда звук мотора затих вдали, вновь наступила мертвая тишина. Но вот послышались откуда-то удары молотка, стук падающих камней. Звуки слышались оттуда, куда показывал воткнутый в землю маленький указатель с надписью «БАССЕЙН». Я пошла в том направлении по гравийной дорожке под деревьями и вскоре оказалась на открытом пространстве позади дома. Бирюзовая вода блестела, словно сверкающий глаз, в овале из плитки и бетона. На противоположной стороне на коленях стоял человек и молотком обтесывал облицовочную плитку. На нем были только хлопчатобумажные рабочие брюки, и копна светлых волос серебрилась под солнцем. Это, должно быть, и есть тот самый Конор.

Я была в мягких туфлях, и он не слышал моих шагов, пока я не приблизилась к нему на расстояние нескольких футов.

— Доброе утро, — поздоровалась я первой.

Он некоторое время молча смотрел на меня. Для меня это было скорее неожиданностью. Я не привыкла, чтобы меня так рассматривали. Может быть, он полагал, что женщина, сопровождающая Марию, должна быть старше и выглядеть иначе, но мне померещилась подозрительность в его взгляде из-за очков в серебряной оправе. Действительно, компаньонки редко бывают моложе тридцати. Я же с зачесанными назад волосами и без косметики кажусь гораздо моложе.

— Так это вы — мисс Белдинг? — Вопрос прозвучал так, что я поняла: он совсем иначе представлял меня.

— Керри, — ответила я. — А вы — Конор?

Мы некоторое время помолчали. Я тоже не так представляла его себе и была в некотором замешательстве. Старший брат Эгана представлялся мне более плотным, несколько распутным и, может быть, с тонкими черными усиками, какие частенько бывают у людей, которым ничего не стоит походя проиграть наследство другого человека. Он и в самом деле был крупным мужчиной, массивнее и выше Эгана.

Я начала первой, торопясь сгладить неловкость от того, что его рассматривала:

— Какое прекрасное утро после такой ночи…

Но и он тоже, видимо, искал, что сказать, и начал почти одновременно со мной:

— Завтрак задерживается. Эган только что поехал в деревню за хлебом. Мы не ждали вас ночью. Если хотите, я приготовлю кофе.

— Я подожду Эгана, — ответила я.

— Эган проспал. Думаю, вы приехали очень поздно.

— Около часа ночи. Я пошла спать и оставила Марию с Эганом, поэтому, полагаю, они встали значительно позже меня.

Он снова склонился над куском плитки, проделывая в ней треугольный вырез с одной стороны с помощью молотка и стамески.

Я заметила:

— Вы построили красивый бассейн.

— Он еще не скоро окупится, — ответил он кратко.

— Может быть, вам следует рекламировать его, — сказала я. — На дорожном указателе ничего о нем не сказано.

Он бросил на меня быстрый взгляд из-под выгоревших на солнце бровей.

— Я собирался сделать объявление. Но все не хватает времени. У нас нет надлежащего штата, я уверен, что вы уже отметили это.

— Я представляю себе, как трудно здесь найти прислугу.

— Ничего трудного, — возразил он. — В соседней деревне есть женщины, которые могли бы приходить сюда. Но у нас нет наличных, чтобы им платить. — Он был менее агрессивен, чем можно было ожидать. — Мария должна была сказать вам, что все это — безнадежный вариант.

Я ответила:

— Я полагаю, что для создания популярности нового отеля нужно время: люди постепенно узнают о нем и расскажут другим…

Его серые глаза заблестели, и он сухо спросил:

— И что же, вы думаете, они расскажут другим об отеле «Ферма»? — Он заговорил, не дожидаясь, пока я сформулирую ответ: — Это и есть заколдованный круг, поймите. Мы не можем создать надлежащие условия, потому что нет оборота капитала. А оборота нет, потому что не созданы хорошие условия.

Я начала:

— Но вы можете взять кредит в банке…

— Ну а если бы вы управляли банком, дали бы вы кредит отелю «Ферма»?

— Но здесь так красиво: деревья, горы, воздух…

Еще один быстрый взгляд.

— Готов согласиться с вами. Теперь нас двое. Но спросите Эгана, выбрал ли бы он это место, чтобы провести тут два месяца? Или вашу подружку Марию. Здесь же нет даже приличной подъездной дороги! Весь поток машин на юг идет по национальной трассе, удобной и скоростной.