Она поспешно посмотрела в свою пустую чашку, и доктор тотчас же заказал официанту вторую.

— Нет, нет! — возразила она. — Разве остальные вас не хватятся? Я не должна вас задерживать.

— Бог с ними, с остальными, на всю оставшуюся жизнь! — ответил он. Вид его выражал нетерпение. — Я задал вам вопрос. Это вам подошло бы?

— Одна роза?.. — Подняв на него глаза, Лайза почувствовала, что краснеет. — Да, естественно!

— И вам даже не захотелось бы выбросить ее?

— Нет, если бы я ее нашла! — ответила она серьезно, преодолев робость.

Доктор посмотрел в свою пустую чашку.

— К сожалению, в этой жизни мы редко находим то, к чему стремимся, — заметил он.

Лайза любовалась его черными как ночь волосами, поднимавшимися легкой волной, как у Марии Стюарт, над прекрасной линией лба. Не в первый раз удивлялась она его длинным густым ресницам, и сердце ее билось, когда она смотрела на его сильные красивые губы. Они выражали спокойствие и сдержанность.

Прежде чем до нее дошло, что она говорит, у нее вырвалось:

— Вы сказали, что каждая женщина надеется найти любовь, каждая испанская женщина, скажем так! А как насчет испанских мужчин? Они тоже надеются на это?

Он зажег сигарету и смотрел на Лайзу сквозь слабую синюю дымку.

— Мужчины — мужчины любой национальности — отличаются от женщин. Их задача состоит в том, чтобы заявить о себе в этом мире, добыть средства к существованию, чтобы обеспечить женщину, которую они себе выбирают. Эта идея стара, как мир. А в Испании и сегодня именно так и принято. Наши женщины редко сами обеспечивают себя и добровольно не берутся за иную работу, кроме домашней. У вас все обстоит, разумеется, иначе.

— Но любовь? — не совсем понимая зачем настойчиво задавала она этот вопрос, удивляясь, как у нее хватает на это смелости. Ведь доктор был ее хозяином, и их разделяла значительная дистанция, которую он сейчас нарушил, снизойдя до нее.

Он откинул голову и проследил взглядом за спиралями дыма, поднимающимися с солнечным воздухом к ветвям деревьев, нависающих над ними.

— Испанских мужчин занимает любовь как таковая, — ответил он, и ее тонкие брови нахмурились. — Они любят жизнь и хотят прожить ее с интересом! Вот почему они презирают смерть и бросают ей вызов на корридах! Вот почему наши корриды так же популярны, как ваши футбольные матчи! Здесь больше опасности!

— А испанцы любят опасность?

— Они любят элемент риска, игру со смертью. Кроме того, чем больше они рискуют жизнью, тем ярче горят глаза у тех, кто смотрит на них!

— Мы опять возвращаемся к любви!

— Вы опять возвращаетесь к любви, — мягко поправил он. — Но вы молоды, и вас занимает сама мысль о ней. Что же касается меня, я слишком занят, чтобы много рассуждать о ней… Я намного старше вас, мои опыты в прошлом, там они и останутся!

У нее возникло чувство, будто она получила умышленный отпор. Горячий воздух стал менее горячим, и площадь вдруг утратила свое очарование.

— Мне кажется, вам и в самом деле следовало бы присоединиться к донье Беатрис, — сказала она, поднимаясь и беря в руки сумочку и корзину с покупками.

— Почему? — он протянул руку, чтобы взять у нее корзину. — Я что, не могу посидеть здесь на солнышке, если мне этого хочется? — насмешливо спросил он, наблюдая за ее суетливыми движениями.

— Вы забываете, — напомнила она, глядя на часы в окошке аптеки напротив кафе, — что приближается час ланча, а донья Беатрис что-то упоминала о ланче в отеле. Она будет ждать вас. А мне, — твердо продолжила она, — придется подождать автобус!

— Если намечено позавтракать в отеле, то вы будете с нами!

В ее ясном английском языке прозвучали язвительные нотки:

— Нет! Сеньора Кортина ждет меня с покупками, а я не могу позволить, чтобы меня отвлекали на ланч в рабочее время, да еще мой хозяин! Но если вы хотите, чтобы я забрала Жиа с собой, я готова!

— Если вы с Жиа поедете домой, то поедем и мы, — резко произнес он вставая. Бросив на нее жесткий взгляд, он резко спросил: — Вы бы пообедали в рабочее время с разрешения хозяина с кем-нибудь другим, если бы вас попросили?

Она удивленно воззрилась на него:

— Но меня никто не просил!

— Сегодня утром — не просили! Но может быть, в какое-нибудь другое утро? Например, мистер Питер Гамильтон-Трейси, ваш близкий друг, как считает донья Беатрис, может пригласить вас, и вы тогда обратитесь ко мне, чтобы попросить разрешения?

Она покраснела от ярости:

— Донья Беатрис не имеет никаких оснований считать, что мистер Гамильтон-Трейси мой близкий друг, тем более что это неправда!

— Но тем не менее он может когда-нибудь попросить вас позавтракать с ним. И что же тогда? — допытывался он.

Она раздраженно отвернулась, он же с корзиной в руке шел рядом с ней. Ходить с корзиной в руках было, конечно, ниже его достоинства, но будь корзина у нее, она могла бы попросту убежать от него.

— Подождем, пока я получу подобное приглашение, а уж тогда я дам вам знать об этом, — произнесла она с лукавой застенчивостью, а он с любопытством скользнул взглядом по ее лицу.

Неожиданно они прямо-таки налетели на донью Беатрис, тянувшую за руку печальную, понурую Жиа. Донья Беатрис, вне всякого сомнения, была сильно раздражена.

— Мы искали тебя повсюду, Хулио! — с явным неудовольствием сообщила она. — По меньшей мере полчаса мы ждали тебя на стоянке около машины! Жиа просто вымотали эти скитания по улицам!

— В этом случае вам следовало зайти в отель и поесть мороженого, — отрезал Хулио, ничуть не смутившись неудовольствием доньи Беатрис.

Она с обидой посмотрела на него:

— Но мы думали, что ты, естественно, пойдешь в отель вместе с нами, и я просто потрясена, что ты все еще в обществе мисс Уоринг!

— Тебе нечего потрясаться! — Его голос был холоден, как первые хлопья зимнего снега, падающего на Гуадарраму, вид на которую открывался из его дома в Мадриде. — Не могла же Мисс Уоринг возвращаться на автобусе с такой тяжелой корзиной! — На самом деле корзина была совсем не тяжелой. — Я сделал все возможное, чтобы убедить ее провести ланч вместе с нами, но она настаивает на том, чтобы скорее возвратиться на виллу. Так что нам ничего не остается, как ехать домой! Да и сеньора Кортина, вероятно, ждет нас!

— Вот так-так! — воскликнула донья Беатрис, крайне раздосадованная. — Ты же прекрасно знаешь, что мы наметили позавтракать…

— Я так не считаю.

Они подошли к машине, и Хулио поставил корзину в багажник.

— Мы только строили предположения о том, что позавтракаем по дороге сюда, но не более. И если я не дал на этот счет строгих указаний, то сейчас не хочу выглядеть необязательным перед людьми, которых нанимаю, не хочу, чтобы они разочаровывались во мне.

Донья Беатрис демонстративно поджала губы и уселась рядом с ним, а Жиа взяла Лайзу под руку и крепко прижалась к ней, когда они очутились на просторном заднем сиденье.

— Ужасное было утро! — шепотом призналась девочка молодой англичанке. — Она… — Лайза тоже шепотом, но угрожающим, прошипела «шшш», а девочка, озорно взглянув на нее, продолжала еще более пронзительным шепотом: — Она сказала, что я должна надевать перчатки, когда выхожу с папой, и у меня теперь не только новые сандалии, но и новые перчатки! — Жиа показала обновку. — В них слишком жарко, и мне они не нравятся! Можно я их сниму?

Тревожно посмотрев на несгибаемую спину доньи Беатрис, Лайза решила посоветовать девочке остаться в перчатках. По крайней мере сегодня утром.

— И я даже не поела мороженого! — пожаловалась Жиа. — А мне так хотелось!

На третий вечер Питер Гамильтон-Трейси принял приглашение на обед. Так как приглашение исходило от доньи Беатрис, он держался с ней как с хозяйкой дома, а не гостем в доме человека, с которым она даже не была помолвлена.

Питер прекрасно понимал, что донья Беатрис уверена в том, что в один прекрасный день она станет второй женой доктора Фернандеса. В ее поведении по отношению к доктору проскальзывали некие собственнические нотки, свойственные всякой женщине, которая вот-вот станет женой. Она поддразнивала доктора, иронизировала над ним, но очень ласково. Однако за этой ласковостью скрывалась непоколебимая твердость, вежливая решительность добиться своей цели. Все ее усилия были направлены на то, чтобы любой ценой понравиться выбранному мужчине и утвердить свои права в этом доме. Питер увидел во всем этом зловещий знак. Он сам ни за что не женился бы на женщине со столь сильной волей. Она, конечно, очень привлекательна, прекрасно одета, в ней уже было что-то от жены преуспевающего врача, но что будет, когда она действительно выйдет за него?