Доктор Фернандес задумчиво стоял перед большим окном, выходящим на внутренний дворик. Она чуть слышно постучала в дверь и получила приглашение войти только потому, что он ждал ее, иначе он бы просто не услышал этого легкого стука в плотную дверь библиотеки. Когда Лайза вошла, он немедленно повернулся к ней.

— Садитесь, мисс Уоринг, — он указал ей на кресло. — Надеюсь, выход в свет доставил вам удовольствие?

— О да!

— Ланч прошел удачно?

— Удачно, — как эхо отозвалась она.

На докторе был легкий серый костюм, сшитый безупречно — впрочем, как и все его вещи. Ослепительно белая полотняная рубашка и узкий галстук из черного шелка, придавали ему типично испанский вид. А может быть, сумрак библиотеки создавал это впечатление, подчеркивая черноту его волос и оливковый цвет кожи. Лайзу поразил его официальный тон.

— Вы познакомились с тетушкой мистера Гамильтона-Трейси?

— Мисс Трейси? О да! Она мне очень понравилась.

— Это хорошо! — Он отошел и дотронулся до каких-то бумаг на письменном столе. — Не сомневаюсь, что вы ей тоже очень понравились.

— Боюсь, что не смогу ответить на этот вопрос. — Она попыталась рассмеяться, решив, что это шутка, но так как доктор был очень натянут и исполнен достоинства, осеклась и вежливо ответила: — По-моему, у нас сложились неплохие отношения, и она выразила желание вновь увидеть меня.

— Так это же превосходно, и ваш Питер Гамильтон-Трейси, должно быть, полностью удовлетворен!

Лайза сдвинула тонкие брови:

— У него нет причин для удовлетворения, просто я помогла ему развлечь тетушку!

— Правда? — Он взял золотую авторучку и постучал ею о свой ноготь. — Мне приятно, мисс Уоринг, что вы хорошо отдохнули, а сейчас я хочу вам кое-что сказать. У вас будет отпуск на неделю или две, потому что донья Беатрис хочет увезти Жиа в Мадрид. Она считает, что если Жиа к осени должна быть подготовлена к школе, то надо ее обследовать у дантиста и купить ей кое-что из одежды.

— Понятно! — Лайза широко раскрыла глаза от изумления и выпрямилась в кресле. — Но если Жиа осенью должна пойти в школу, необходимо сначала решить, в какую школу она пойдет и какую униформу приобретать! А пока вы этого не сделали…

Он нетерпеливо пожал плечами, и этот жест поразил ее своим безразличием.

— Пойдет она в школу осенью или нет, одежду ей все равно надо купить. Донья Беатрис просмотрела ее гардероб и, по-видимому, нашла его довольно скудным.

— Я бы сказала, что для маленькой девочки он более чем достаточен, — услышала Лайза свой голос и решительный тон, каким она никогда не позволяла себе говорить с доктором.

Он повернулся и, нахмурившись, посмотрел на нее.

— А много ли вам известно о маленьких девочках и о том, что им нужно, а, мисс Уоринг? Больше, чем, к примеру, донье Беатрис?

Лайза закусила губу:

— Мне известно достаточно, чтобы понять, что у ребенка есть все или больше того, что ему нужно. С точки зрения материальной я бы сказала, что у Жиа есть все, что ей нужно.

— С материальной — и только?

— Я этого не говорила!

— Да, вы этого не сказали, — поджал он губы, — и с вашей стороны, как служащей, было бы разумнее даже и не думать так!

Он отошел от нее и неподвижно встал у окна.

— Моя дочь, мисс Уоринг, получала все возможное внимание с самого момента своего рождения, и я как отец и впредь позабочусь об этом! И донья Беатрис также проявляет к ней необыкновенную доброту!

— В этом я уверена, — ответила Лайза, поняв, что ее поставили на место, и почувствовала, что краска, залившая ее скулы, как бы прожигает ее насквозь. — Я лишь осмелилась выразить мнение, что на сегодня у Жиа вполне достаточный гардероб.

— Это решать донье Беатрис!

— Разумеется!

Хотя Лайза говорила вполне спокойно и сдержанно, внутри у нее все клокотало от гнева. Ну почему донью Беатрис это касается больше, чем ее? Донья Беатрис здесь всего лишь гостья — не невеста, насколько ей известно, и разумеется, не жена. Пока, во всяком случае. А Лайзу наняли, чтобы она полностью занималась Жиа!

— Мне следует понимать, что донья Беатрис возьмет с собой Жиа в Мадрид? — осведомилась она тоном вышколенной гувернантки.

— У нее такой план, — ответил доктор, неподвижно стоя к ней спиной.

— Она будет жить… будет жить не с вами?

— Вряд ли. Ей следует пожить с доньей Беатрис! — А что я буду делать все это время?

Он удивленно повернулся:

— Останетесь здесь, разумеется! У вас есть какие-нибудь возражения против отдыха от вашей воспитанницы?

— Никаких, только мне показалось, что донья Беатрис никогда не одобряла мою кандидатуру в качестве близкой компаньонки Жиа, а так как вы, очевидно, дорожите ее мнением, вы могли бы счесть это хорошей возможностью расстаться со мной!

Ее голос и лицо были совершенно спокойны, и весь ее вид выражал притворную застенчивость. Это настолько удивило доктора, что Лайза могла поклясться, что прочитала в его глазах мелькнувшее беспокойство.

— Я вполне пойму вас, доктор Фернандес, если вы захотите меня уволить. И может быть, с любой точки зрения было бы неплохо, если бы вы наняли для Жиа другую гувернантку, которая устроит донью Беатрис!

Ей показалось, что он наградил ее долгим, откровенно любопытным взглядом, но вопрос его прозвучал спокойно:

— А как же вы, мисс Уоринг? Вы опять ссылаетесь на точки зрения — «с любой точки зрения»! Вы что, примете увольнение равнодушно?

Она слегка подняла худенькое плечико — жест, воспринятый ею от сеньоры Кортины.

— Думаю что да, приняла бы равнодушно. Видите ли, я никогда не обольщала себя надеждами, что моя работа в качестве гувернантки вашей дочери продлится долго.

— Почему?

— О, сама не знаю… Вероятно, я никогда не была уверена, что смогу удовлетворить вашим требованиям, а вы взяли меня, по существу ничего обо мне не зная.

Доктор проигнорировал ее слова.

— Вы полюбили Жиа? — спросил он.

— О да, очень! — Ее голос стал мягким и нежным. — Я ее очень люблю!

— У меня есть все основания считать, что и она очень вас любит. Поэтому не может быть и речи, что вы не удовлетворяете моим требованиям.

— Но есть еще донья Беатрис. — Лайза намеренно избегала взгляда его темных, блестящих, пронзительных глаз. — Думаю, вполне естественно, если она сочтет, что испанка или, возможно, девушка какой-нибудь другой национальности подошла бы Жиа лучше, чем я.

— Но есть еще и я, — напомнил он, — который нанял вас! Она посмотрела на него, как бы желая задать вопрос:

«Правда?», но губы ее произнесли кроткое: «Разумеется!». Определенно доктор был раздосадован: брови его сдвинулись, а глаза холодно сверкнули. Он поджал губы и выпятил вперед свой квадратный подбородок.

— Тогда, если у вас нет какой-нибудь сильной причины разорвать наш договор, заключенный тогда, когда я о вас ничего не знал, — ей стало интересно, что же нового он узнал о ней теперь, — вероятно, вы будете столь любезны и останетесь с Жиа, по крайней мере до конца лета, когда будет определено ее будущее. Вы сделаете это, мисс Уоринг? Или вы серьезно хотите, чтобы вас заменили?

— Нет, нет, не хочу! — призналась она, и в его глазах появилось такое удовлетворение, что она невольно задержала на нем взгляд долее чем нужно; и в то время, когда они смотрели друг на друга, она вдруг испугалась, что не сможет сдержать свой безумный порыв выкрикнуть вслух: «Разумеется, я не хочу уезжать! Я этого не вынесу! Мне будет очень плохо, когда вы уедете в Мадрид, но прошу вас, не отсылайте меня из вашей жизни, пока это не станет абсолютно необходимым!»

Когда она осознала, что близка к тому, чтобы произнести эти слова, ее охватила паника; она отвела взгляд и засуетилась, будто искала что-то, что могло ее отвлечь.

Доктор Фернандес проследил за ее взглядом, устремленным на ковер, и спокойно произнес:

— Тогда все решено. Вы останетесь с Жиа? Примете ли вы это как признание того, что я полностью удовлетворен вашей работой?