Лайза машинально гладила и трепала кудрявые, как у эльфа, волосы.

— Я, право, не знаю. У меня еще нет четких планов на будущее.

— Но если вы будете там, вы навестите меня?

— Конечно! Конечно!

Несколько секунд прошли в молчании. Лайза была в отчаянии, оттого что будущее Жиа не в ее руках.

— Знаете, чего я хочу? — наконец мечтательно спросила Жиа, пристально глядя в окно на голубизну моря.

— Нет. Расскажи мне!

Жиа откинула головку и посмотрела на Лайзу:

— Я хочу, чтобы папа женился на вас! Я хочу, чтобы вы остались с нами, чтобы вы вернулись с нами в Мадрид и чтобы донья Беатрис куда-нибудь уехала, где бы мы никогда с ней не смогли встретиться!

Прежде чем Лайза смогла что-либо ответить — а это детское признание на время лишило се дара речи, — дверь в комнату открылась, и вошел доктор Фернандес. Он долго молча смотрел на них, и на его лице не было ни загадочности, ни удивления, ни возмущения. Лайза не понимала, слышал ли он слова дочери, но от самой мысли, что он случайно мог подслушать их разговор, она оцепенела.

— Сегодня утром я виделся в «Каравелле» с вашей приятельницей мисс Трейси, — сказал он, проходя в комнату. — Хотя мы говорили совсем недолго, она согласилась пообедать с нами сегодня вечером, — она и, разумеется, ее племянник.

— О да, — услышала Лайза свой смущенный голос, краснея и бледнея так быстро, что он пронзительно взглянул на нее.

— Если ваши друзья отобедают с нами, это будет для вас хоть каким-то развлечением.

— Да, — согласилась она.

Жиа не сделала ни малейшего движения в сторону отца, а тот небрежно похлопал ее по щеке.

— Ты выглядишь сегодня довольно печальной, — заметил он. — В самом деле, вы обе чем-то расстроены! Это из-за того, что вам предстоит расстаться?

Жиа ответила слабым, глухим голосом:

— Я хочу, чтобы Лайза поехала со мной в Мадрид!

— Лайза будет ждать тебя здесь, когда ты вернешься. И вообще тебе следовало бы называть ее мисс Уоринг.

— Она предпочитает, чтобы я звала ее Лайзой. Разве не так? — девочка обернулась к своей гувернантке за подтверждением.

— Именно так! — Лайза, проигнорировав присутствие доктора, снова прижала девочку к себе.

— В таком случае я не вижу убедительной причины, почему бы мне тоже не звать вас Лайзой! — Он присел на подоконник рядом с ними и насмешливо оглядел обеих. — Кажется, вы очень дружная парочка! У вас обеих при вечернем освещении очень грустный вид, и вы обе так молоды! — Он опять посмотрел на них и задумчиво повторил: — Очень молоды!

— Лайзе двадцать четыре года, — сообщила Жиа отцу, хотя он и так знал это, — а сеньора Кортина говорит, что двадцать четыре года — слишком много для незамужней женщины. Я слышала, она говорила это сеньору Кортина.

— Правда? — насмешливо спросил он. — Ау тебя слишком длинные ушки, и им никогда не следует подслушивать, о чем сплетничают внизу. Лайза тебе об этом ничего не говорила?

— Я… — начала было Лайза, но он неожиданно озорно улыбнулся ей.

— А вы как относитесь к тому, что еще не замужем, мисс Уоринг? Хотя, полагаю, в Англии в двадцать четыре года вряд ли начинают задумываться о стародевичестве. Ведь еще несколько лет можно наслаждаться жизнью, прежде чем придется столкнуться с домашними проблемами!

— А домашние проблемы неизбежны в замужестве? — спокойно осведомилась Лайза.

— Они возникают неизбежно, даже в Испании! — признался он.

— И наслаждение жизнью улетает как дым, когда возникают проблемы? Так же улетает и любовь, согласно нашей поговорке, когда бедность входит в дом!

— Это уже вряд ли то наслаждение, которое признает раскрепощенная юность!

— Но вряд ли мнение раскрепощенной юности можно считать мерилом для последующей взрослой жизни! — Она посмотрела на свои пальцы, переплетенные с маленькими пальчиками Жиа: — И проблем становится меньше, когда кто-то их с тобой разделяет. А если они разделяются должным образом, то и вовсе исчезают.

— Иногда, — согласился он, — это так, но, к сожалению, не всегда! — Голос его посуровел.

Лайза посмотрела на доктора, заинтригованная изменением его настроения.

— А если это не так, — не унималась она, — происходит крушение иллюзий?

В его случае, она была уверена, такого быть не могло. Но как медик он мог знать это, наблюдая других людей.

— Крушение иллюзий — очень противное выражение, — ответил он, встал и отошел от блестящего окна. Голосок Жиа зазвучал ему вдогонку:

— Я не хочу, чтобы Лайза уезжала, папа! Я не хочу, чтобы она вообще когда-нибудь уезжала!

Лайза почувствовала, как краска заливает ее лицо, и крепко, предостерегающе сжала пальцы Жиа, чтобы попросить ее воздержаться от дальнейших слов.

Но Жиа была полна решимости упорствовать в своей просьбе.

— Пожалуйста, папа!

Он обернулся и снова подошел к ним. Его смуглое красивое лицо стало необыкновенно серьезным, а в глазах появилась даже некоторая угрюмость, когда он ерошил кудрявые волосы дочери.

— Кто говорит о том, что Лайза уезжает? Это ты поедешь в Мадрид на несколько дней. Лайза тоже будет там, и вероятно…

— Правда, папа? — нетерпеливо воскликнула Жиа.

— О, ничего… Ничего нельзя планировать. Посмотрим. — Он улыбнулся девочке и очень мягко погладил ее по голове. — У мисс Уоринг — и ты не должна позволять мне привыкнуть называть ее по имени, потому что ей это может не понравиться! — вероятно, будут собственные планы, и у нее нет причин включать в них встречи с тобой!

Лайза хотела возразить почти с такой же горячностью, как и ее воспитанница, что ее планы пребывания в Мадриде могут быть достаточно гибкими, чтобы в них нашлось время для Жиа, но его лицо вдруг стало холодно-официальным, и она поняла, что короткий период интимности, связавший всех троих, закончился. Закончился и, вероятно, никогда не вернется. Через какое-то мгновение он снова стал ее хозяином.

— Мисс Уоринг, вы не должны позволять моей дочери обращаться к вам с неразумными просьбами, — сказал он, — а в Мадриде, надеюсь, у вас найдутся занятия поинтереснее свидания с девочкой. Вы молоды, и в Мадриде можно весело провести время, даже при жаре, которая, вероятно, окажется для вас мучительной, по крайней мере на первых порах. И со стороны вас обеих глупо вести себя так, будто вы расстаетесь навсегда! Вы очень скоро снова будете вместе. Но было бы неплохо, если бы вы обе уразумели, что окончательно расстаться вам все равно придется! — Он опять нежно взъерошил волосы дочери. — Тебе придется привыкнуть к этой мысли, малышка! Понятно?

— Да, папа! — буквально прошептала девочка. Выходя из комнаты, он даже не взглянул на Лайзу, и, когда дверь за ним закрылась, она была совершенно уверена, что он слышал слова своей импульсивной дочери. Как мог, он дал им понять, что эта мысль не взывает даже к его чувству юмора.

«Было бы неплохо, если бы вы обе уразумели, что окончательно расстаться вам все равно придется!»

Этим вечером мисс Трейси и ее племянник обедали на вилле, и, к удивлению Лайзы, у мисс Трейси завязались превосходные отношения с хозяином дома: у них оказалось много общего и масса интересных тем для разговора.

Пока донья Беатрис занимала Питера оживленной беседой, доктор Фернандес и тетушка Грайзел обсуждали вопросы искусства и политики, путешествий и ценности универсального языка как средства сближения людей. После обеда они продолжали дискуссию на застекленной веранде, а звезды на небе излучали холодное сияние, и море вздыхало у подножия сада.

На тетушке Грайзел было платье из черных кружев, придавшее ей неожиданно торжественный вид, а прекрасные драгоценности давали основание предполагать, что тетушка достаточно богата. Она водила знакомство со многими известными людьми, которых знал и доктор Фернандес, а ее знание Испании и ее обычаев было неисчерпаемым, как и любовь к этой стране.

— Я с нетерпением жду, когда мисс Уоринг приедет ко мне в гости, — сказала она. — Я так много хочу ей показать!