— Понятно, — сказала Лайза, собираясь уйти, но потом, передумав, обернулась к донье Беатрис. — Вчера вечером, — заставила она себя произнести, глядя прямо в глаза донье Беатрис, — доктор Фернандес сказал, что хочет, чтобы я вернулась на виллу вместе с Жиа, как только вы будете готовы расстаться с ней. Но это, полагаю, теперь уже не так?

— Боюсь, что да, — отрезала донья Беатрис презрительным тоном. — На самом деле мы все уже решили насчет Жиа, и она возвращается на виллу. Неделю или две она поживет с моими друзьями — друзьями, у которых тоже есть дети ее возраста и у которых тоже вилла на берегу моря. Там Жиа будет счастлива и довольна. По крайней мере она поживет там до школы.

— А вы и насчет школы все решили? — приглушенным от волнения голосом спросила Лайза.

Донья Беатрис утвердительно кивнула.

— Думаю, да… Она пойдет в школу в Англии, — добавила она. — Ее мать была наполовину англичанкой, хотя вам, вероятно, это неизвестно?

— Нет, мне это известно, — призналась Лайза.

— И она отличалась редкой красотой! — с пафосом сообщила ей испанка. — Доктора Фернандеса потрясла ее смерть, настолько потрясла, что некоторое отсутствие интереса к дочери, в котором вы могли его заподозрить, явилось исключительно следствием шока, перенесенного им после смерти жены. Некоторые мужчины болезненно переживают подобные несчастья, особенно когда рождение ребенка влечет за собой потерю гораздо более драгоценной жизни!

— Да, я понимаю! — машинально ответила Лайза. Именно так ей все и представлялось. Хулио Фернандес любил один раз — и любил глубоко, и даже донье Беатрис, похоже, никогда не удастся снова вызвать в нем подобное чувство! Это единственное, в чем она могла бы посочувствовать донье Беатрис!

Но в ее душе не нашлось места сочувствию. Она была так ошеломлена и взволнована, что не смогла бы сочувствовать никому. Лайза повернулась.

— Простите, что побеспокоила вас так рано, — произнесла она, контролируя свой голос. — Я сейчас уйду!

— По-моему, вы все это принимаете слишком близко к сердцу, — услышал а она донью Беатрис. — Будет легче, если вы вернетесь в Англию без всяких отсрочек. В конце концов, на родине у вас могут появиться и другие интересы. Я передам доктору Фернандесу, что вы сами приняли решение вернуться домой!

— Да, прошу вас, сделайте это! — Какое бы решение она сейчас ни приняла, ей уже не смыть того унижения, которое она навлекла на себя вчера вечером. Он обнял ее, чтобы утешить, полагая, несомненно, что она очень нуждается в таком утешении, а она позволила ему это!

Ей казалось, что она почти лишилась зрения и слуха от пережитого. Выйдя на солнечный свет, она восприняла Мадрид жаркой ловушкой, сотворившей с нею нечто непоправимое.

Когда Лайза появилась в квартире мисс Трейси, та с первого взгляда поняла, что разумнее всего не задавать девушке сейчас никаких вопросов. Но когда Лайза сообщила, что собирается немедленно уехать домой, она не только проявила беспокойство, но и выразила его.

— Но, дорогое мое дитя, вы не можете этого сделать! Если под «возвращением домой» вы подразумеваете отъезд в Англию, вы не можете сделать это так внезапно!

— Могу, — ответила Лайза, — и я должна сделать это! Выражение лица тетушки Грайзел стало безнадежным.

— Чувствую, что меня это не касается, так что я и не собираюсь допытываться до причин, — сказала она девушке, — но я очень полюбила вас, и меня беспокоит ваше благополучие. Так получилось, что я узнала — в Англии у вас почти никого нет, так что же вы будете делать, вернувшись туда? Вы не можете существовать без денег, а рассчитывать на то, что вы немедленно сможете найти работу, также не приходится!

— Я очень быстро найду работу, — попыталась убедить ее Лайза безжизненным голосом. — С детьми, разумеется, — добавила она. — Всегда найдутся дети, которых нужно нянчить!

— Чужие дети! — заметила мисс Трейси. — Пройдет время, дорогая, и вам неудержимо захочется иметь собственных детей!

Увидев, что девушка вздрогнула, как раненое существо, мисс Трейси подошла к ней и обняла за худенькие плечи.

— Смотрите, дитя, я сказала, что не собираюсь мучить вас расспросами, и я не буду этого делать, если вам просто невыносима сама мысль об этом. Но не ответите ли вы мне на один вопрос? Вы виделись сегодня с доктором Фернандесом?

— Нет, — буквально прошептала Лайза.

— А с кем же вы виделись?

— Я видела донью Беатрис!

— О! — воскликнула тетушка Грайзел, уставившись на Лайзу. — И донья Беатрис сказала или сделала что-то, что так расстроило вас?

Лайза молчаливо покачала головой и призналась:

— Больше нет необходимости, чтобы я воспитывала Жиа. Насчет нее уже есть другие планы, а донья Беатрис скоро собирается выйти замуж за доктора Фернандеса!

— Все понятно, — подытожила тетушка Грайзел и отошла от Лайзы. Подумав, она вернулась к девушке и, придав своему голосу и виду строгую деловитость, заявила: — В таком случае, вероятно, вам нужно как можно быстрее уехать домой, но, должна сказать, я не вполне понимаю, почему вам дают отставку подобным образом. Донья Беатрис пока еще не жена доктора Фернандеса, и здесь может быть какая-то ошибка. Вероятно, если я сама позвоню доктору по телефону…

— Нет, нет! — почти истерически воскликнула Лайза, а тетушку Грайзел вдруг осенила мысль.

— Прекрасно, моя дорогая, но, полагаю, вы должны увидеться с ним перед отъездом?

— Я больше не увижусь с ним, — поджала губы Лайза и стала совершенно непохожей на обычную милую Лайзу. — Я больше никогда не увижусь с ним!

Именно это она и имела в виду. Покинув Испанию, она сделает все возможное — а только ей известно, как это будет трудно! — чтобы вычеркнуть его не только из своей жизни, но и из своих мыслей, потому что она никогда не ожидала такого предательства. Он говорил о ней с другой женщиной — женщиной, на которой собирается жениться и которая враждебно настроена к Лайзе. Он признался ей, что молодая англичанка постоянно ставит его в неловкое положение, хотя когда и как — Лайза не понимала. Только вчера вечером она, сочтя, что с их стороны неразумно покидать бал вместе, даже не попрощавшись с хозяевами, напомнила ему, что это может не понравиться донье Беатрис! Но он довольно резко осадил ее, попросив оставить в покое донью Беатрис. А спустя немного времени он поцеловал ее, словно давно уже хотел это сделать!

Всю ночь она не спала, ощущая прикосновение его губ! То, с каким желанием они сомкнулись с ее губами, то, что он шептал ее имя, повторяя его снова и снова, и крепко прижимал к себе, — не было односторонним порывом с ее стороны и попыткой соблазнить его. Может быть, он жалел ее — вероятно, это так, — но ему не следовало в своей жалости переходить все границы дозволенного.

В конце концов, в течение всего вечера она не была обделена поклонниками! Она не стояла во время танцев в ожидании партнеров!

Но сейчас ей было слишком тоскливо, чтобы глубоко задумываться о том, почему он повел себя именно так. Она лишь знала, что отныне при самом упоминании ею имени всегда будет испытывать унижение, и это не давало ей покоя, как песок на зубах. Она никогда не представляла себя такой униженной и отвергнутой.

— Послушайте, Лайза, — донесся до нее голос мисс Трейси, — если вы вернетесь в Англию, где вы будете жить? У вас есть какие-нибудь друзья, у которых вы могли бы остановиться на первых порах?

Лайза не потрудилась ответить на последний вопрос.

— Я найду себе комнату, — успокоила она мисс Трейси. — На ночь или две остановлюсь в отеле, а потом подыщу себе комнату. А может быть, если мне повезет, я найду ее сразу же.

— Вам не следует хвататься за первую же попавшуюся работу. Послушайте меня, Лайза, — настаивала она, — у меня есть небольшой коттедж в Корнуэлле, который сейчас пустует. Там бывает лишь женщина, которая присматривает за ним. Она сможет позаботиться о вас. Я хочу, чтобы вы поехали туда и остановились там, пока не найдете себе работу по душе. Но, прошу вас, не кидайтесь на что угодно! Я очень полюбила вас, Лайза, — немного печально произнесла она, — и надеялась, что вы поживете со мной подольше, но понимаю, что вы не можете. Не вполне понимаю почему, но вы должны уехать. А если так, то почему бы вам не поехать в коттедж Трессида?