Лайза ловила себя на том, что ей интересно, в каких кругах он вращается в Мадриде и можно ли судить по этому худому умному лицу, что он находится в зените своей известности, а она подозревала, что это так и есть. Он не только производил впечатление умного человека, но был богат, что свидетельствовало об успехе.

— В Испании, например, молодая женщина вашего возраста вряд ли искала бы средства к существованию. Кто-нибудь из ее семьи почти наверняка взял бы ее под крылышко, и, вероятно, она бы вышла замуж, а брачный контракт был бы составлен в ее пользу.

— А мы в Англии предпочитаем заключать свои брачные контракты, когда решаем выйти замуж, — решительно ответила она.

Хулио продолжал пристально всматриваться в дорогу, поглощавшую все его внимание. Он только слегка пожал плечами.

— Я ведь просто заметил, что в нашей стране ваше положение было бы более прочным. Однако, — преодолев крутой поворот, продолжил он, — я пытался выяснить, насколько вы свободны в своих решениях и не связывает ли вас с родиной что-нибудь, кроме уз крови, что может заставить вас затосковать по Англии после нескольких недель, проведенных здесь.

— Вы имеете в виду, — она предательски покраснела, хотя он и не смотрел на нее, — не помолвлена ли я?

— У вас нет обручального кольца, но ваше сердце может быть занято! — чуть заметно улыбнулся он, когда она искоса взглянула на него.

— Я — нет, я не… Я хочу сказать, что у меня никого нет!

— Это самое предпочтительное, — произнес он таким тоном, словно с его дороги убрали последнее препятствие. — Вы легче адаптируетесь, если у вас в Англии не осталось никаких сердечных привязанностей и ностальгия не помешает вам выполнять вашу работу. От тех, кого я нанимаю, я требую хорошей работы и сосредоточенности, а также преданности в моих делах. — Он бросил на нее мимолетный взгляд. — Я задаю вам слишком много вопросов, мисс Уоринг? Не забывайте, что это мой единственный ребенок и его я доверяю вам, а вы будете предоставлены самой себе в мое отсутствие!

— Да, я вас отлично понимаю! — Но именно в этот момент Лайза усомнилась, следует ли ей поступать к нему на работу, не разумнее ли передумать и извиниться за свой отказ.

Он как-то необычайно хладнокровно говорил о ее сердечных привязанностях, словно надеялся привить ей иммунитет против них, по крайней мере пока она будет работать у него.

— Вероятно, — неожиданно предположила она, — вы хотели бы получить обо мне более исчерпывающие сведения, прежде чем серьезно решить, стоит ли доверять мне девочку?

— Нет, — он покачал головой так, как будто не видел в этом предположении ничего странного, но уже принял решение. — У меня складывается впечатление, что вы с Жиа отлично поладите, а это самое важное. Так что, если экономка и ее муж завтра вернутся, а они не очень далеко, я бы хотел, чтобы вы переехали на виллу послезавтра, и разумеется, вместе с Жиа.

— Вы совершенно уверены, что я соглашусь? — услышала она свой шепот, испуганная тем, что этот испанский эпизод — а это, конечно, не более чем эпизод — получил такое неразумное продолжение.

Когда они вернулись в отель, мисс Гримторп занялась Жианеттой, и Лайза подумала, что ни за что на свете не взяла бы такую женщину в няни девятилетнему ребенку — уж больно сурова была эта няня. На Лайзу она смотрела с упреком, как будто девушка отняла у нее работу, потерю которой не могло возместить и месячное жалованье.

Конечно, отказ от услуг мисс Гримторп характеризовал ее, но Лайза была так взволнована и обеспокоена всякими невольными мыслями, что не могла почувствовать удовлетворения от того, что предпочли ее.

Она приняла ванну и переоделась к обеду. В ресторане отеля она с удовольствием увидела пустой столик, за которым обычно сидел доктор Фернандес. Однако на столике стояли бархатистые алые розы, и вид у них был такой, будто они были уверены, что не останутся неоцененными в этот вечер.

Покидая ресторан, Лайза увидела, что через вращающуюся дверь входит доктор Фернандес в сопровождении рыжеволосой дамы с короной кос на голове. Донья Беатрис де Кампанелли! В этом не было никаких сомнений!

В черном платье, таком же потрясающем, как и прежнее золотистое, с плечами, покрытыми газовой накидкой с блестками, и кроваво-красным ожерельем на белоснежной шее она была великолепна. Лайзу осенила мысль, что цвет роз на столике специально подобран под цвет ожерелья.

Она как можно быстрее выскользнула из ресторана, чтобы никто из них не увидел ее. Каково же было ее изумление, когда мальчик-посыльный, догнав ее, протянул записку. В ней просто, но властно говорилось: «Я обедаю с приятельницей, но мне доставит удовольствие, если вы не откажетесь выпить с нами кофе на террасе. Я хочу познакомить с вами свою приятельницу. X.Ф.».

X. Ф. — Хулио Фернандес! Ее новый хозяин!

Лайза спустилась в сад, чтобы дождаться окончания обеда, и наконец увидела, что они вышли на террасу.

Широкая терраса была украшена огромными вазами с ниспадающими каскадами цветов и освещена электрическими лампами кроме того света, что падал на нее из окон ресторана.

Доктор Фернандес и его гостья прошли к одному из уединенных столиков. От взгляда Лайзы не ускользнуло, что столик был накрыт на троих.

Она робко поднялась на террасу и, пока официант принимал от доктора заказ, стояла, не решаясь подойти. Ее фигурка вырисовывалась на фоне бархатной ночи. На ней было пестрое шифоновое платье, очень скромное, но удачно подчеркивающее ее необычную стройность и придававшее ей неземной вид — призрака в газовом одеянии, окруженного мраком звездного неба.

Только великолепная копна волос сияла живым блеском. Она иногда завязывала волосы лентой, но сегодня они свободно падали ей на плечи, и лучи света подчеркивали их пшепично-шелковистую красоту.

Доктор Фернандес встал и одарил ее чуть заметной улыбкой. Его спутница сидя разглядывала девушку с большим любопытством.

— Позвольте представить вам донью де Кампанелли, — промолвил Фернандес, представив Лайзу рыжеволосой красавице. — Что вы будете пить с кофе, — осведомился он, когда Лайза села, — ликер?

— Нет, спасибо. Только кофе, — ответила Лайза, чинно сложив руки на коленях. Это было так непохоже на тот вечер, когда они пили вино на берегу, что она чувствовала себя скованно, а донья де Кампанелли наблюдала за ней с легким изумлением.

— Вы должны простить меня за мои слова, — вымолвила она, — но вы так не похожи на тех гувернанток, которых я встречала раньше. Они обычно скроены по одному и тому же образцу, и у всех у них подавляюще властный вид. Вы же похожи на вчерашнюю школьницу!

Лайза невольно почувствовала себя униженной.

— Я не так молода, как выгляжу, — заметила она.

— Тогда это, вероятно, и хорошо, потому что вам придется справляться с таким постреленком, как Жиа. — Она томно взглянула на доктора черными, как ягоды терновника, глазами, в которых все еще сквозило изумление. — Ты вполне уверен, любимый, что не делаешь ошибки? Я не питаю нежных чувств к твоей суровой мисс Гримторп, но она по крайней мере старше, а значит, и опытнее! У мисс Уоринг, вероятно, так мало опыта, что для нее будет непосильным бременем забота о Жиа!

— Я так не считаю. — Доктор погасил в пепельнице сигарету и протянул портсигар Лайзе. Та уже успела заметить, что донья де Кампанелли не курит и лишь слегка или совсем не накрашена. И только на губах была помада вызывающего тона. Впрочем, ее безупречный цвет лица и совершенные черты и не требовали дополнительного макияжа. — Может быть, мисс Уоринг и выглядит совсем юной, но она уже призналась мне, что ей двадцать четыре года, а значит, она уже далеко не школьница.

Его улыбка на какое-то мгновение согрела сердце Лайзы, хотя последующие слова его гостьи обдали ее холодом:

— У нас двадцать четыре года что-то значат, но в Англии женщины развиваются медленнее. Вы уже где-то работали, мисс Уоринг?

Лайза мгновенно поняла, что несмотря на добродушное выражение лица донья Беатрис де Кампанелли настроена к ней враждебно — враждебно с самого начала.