— Не будет. Поверь, больнее уже не будет.

— О, Лоис! Я не пойду работать к нему, если тебе действительно будет от этого хуже.

— Нет! То, что я не разговариваю о Билле, не помогло мне его забыть. Честно говоря, стало только хуже. Работай у него и говори про него сколько хочешь. Может, если мне удастся взглянуть на него как на человека довольно глупого, с кучей недостатков, тогда я наконец забуду его!

Бет на следующее же утро позвонила Биллу Сондерсу и поинтересовалась, свободна ли вакансия. Он с энтузиазмом подтвердил, что место свободно. У Бет не осталось сомнений, что ее там ждут, и она согласилась выйти на работу в понедельник.

— Как поживает Лоис? — осторожно спросил мужчина, когда Бет уже собиралась положить трубку.

— Отлично, — солгала она. — Наслаждается новой работой и постоянно бегает на свидания.

— Передайте ей привет от меня, хорошо?

— Как только увижу. Но она так редко бывает дома…

Положив трубку, Бет скорчила ей рожицу, удивляясь, с чего вдруг вздумала врать. Если он не оценил значимости Лоис, работая с ней бок о бок, бесполезно заставить его понять это теперь. Кроме того, он несвободен. У жены прав всегда больше, и у невесты тоже. На нее вдруг волной нахлынули воспоминания о Дэнни. Словно он вдруг оказался в комнате рядом с ней. На самом же деле он был в тысячах миль отсюда, и их разделяло не только расстояние, но и другая любовь.

Остаток выходных Бет провела дома, придумывая для этого сотни предлогов. Хотя и она, и Лоис понимали, что причина одна: Бет все еще надеялась, что Дэнни позвонит. Правда, вряд ли слова смогут оправдать его поведение, но звонок с извинениями мог хоть чуть-чуть успокоить боль ее разбитого сердца.

Но прошла суббота, затем воскресенье… от него не было известий, и слабая надежда, которую девушка так лелеяла, умерла.

— Какой же дурой я была! — плакала она. — Какой доверчивой дурой!

— Мы все доверчивые, когда влюблены, — напомнила ей Лоис. — А большинство мужчин норовят ухватить все, до чего могут дотянуться.

— Билл Сондерс так не поступил!

— И очень жаль.

— Лоис!

Та пожала плечами:

— По крайней мере, у тебя есть какие-то воспоминания. А у меня только прощальный ужин и рукопожатие!

— Зато у тебя осталась гордость.

— Когда влюблен, это последнее, что имеет значение. А у тебя сильнее всего пострадала именно она — твоя гордость?

— Гордость — это важно, — повторила Бет.

— Какое отношение она имеет к любви?

— Самое прямое. Если бы Дэнни уважал меня, если бы считал меня умной, он бы не стал так глупо притворяться.

— Ерунда! Он просто вел бы себя умнее! И вообще, ум не мешает женщине выставить себя дурой из-за мужчины! Ты не первая и, поверь мне, не последняя.

— Больше ни за что не влюблюсь, — твердо заявила Бет.

— Я тебе напомню эти слова через год!

— Я не передумаю, — упорствовала Бет. — Обещаю.

Словно решив твердо придерживаться своих слов, Бет не позволяла чувствам возобладать над разумом. И каждый вечер отправлялась куда-нибудь с новым ухажером и возвращалась далеко за полночь.

Весенняя прохлада сменилась изнуряющей летней жарой. Все оставалось по-прежнему, и Лоис сочла себя обязанной попытаться воззвать к здравому смыслу сестры. Для этого она выбрала один из редких воскресных дней, когда Бет находилась дома.

— Я знаю, тебе не понравится то, что я скажу, — заявила Лоис, — но ты ведешь себя недостойно и нелепо. И мне это не нравится. Ты превращаешься в человека, которого твои родители возненавидели бы.

Наступила тишина. Лоис увидела, как побледнела Бет.

— Мне жаль, если я тебя обидела, — прошептала Лоис. — Но ты должна понять, что делаешь.

Бет отошла к окну. С высоты двадцатого этажа люди и машины казались совсем крошечными. Не верилось, что они способны причинить вред.

— У каждого из нас есть свой способ забыть о чем-то, — пробормотала она. — Если мой способ кажется тебе неправильным…

— А тебе он не кажется неправильным?

Бет заколебалась, но ответила откровенно:

— Только когда я об этом задумываюсь. И я теперь стараюсь вообще не думать.

— Ты не можешь всю жизнь не думать!

— Почему бы и нет? Я никому не причиняю вреда.

— Ты причиняешь вред себе! Дэнни обошелся с тобой как с дешевкой, а ты делаешь все так, что он оказывается прав!

— Ты не можешь так говорить! Я не напиваюсь, не веду себя распутно. Я всего лишь развлекаюсь.

— Ты и вправду развлекаешься или просто боишься остановиться и как следует подумать?

Звонок в дверь прервал их разговор. Лоис с тревогой посмотрела на Бет:

— Не сердись на меня, сестренка. Я желаю тебе только добра.

— Я знаю.

Бет вздохнула и, не желая никого видеть, скрылась в своей комнате.

Всхлипнув, Бет села на пол возле кровати и закрыла лицо руками. Как она может любить мужчину, который так подло с ней обошелся? И что еще хуже — как могла позволить из-за него так глупо себя вести? Лоис права. Нельзя забыть одного мужчину, встречаясь с сотней других, так же как нельзя отплатить ему, заставляя других, невиновных, страдать.

Из гостиной раздался смех, и Бет, опасаясь, что Лоис придет и попытается уговорить ее посидеть в компании, решила пойти прогуляться. Холодные ветреные улицы Нью-Йорка все же лучше, чем необходимость изображать дружелюбие.

Оказавшись на улице, она поежилась и пожалела, что не взяла с собой непромокаемое пальто. Было неожиданно холодно, над городом висели дождевые тучи. Но возвращаться за пальто значило столкнуться нос к носу с Лоис и ее друзьями. Бет направилась в сторону Центрального парка.

Прохожих на улице было мало. Так мало, что она решила не ходить в парк и продолжала идти по Пятой авеню, пока не поравнялась с музеем Гуггенхайма.

Слоняясь по залам с наклонными полами и рассматривая современные картины, она не думала о Дэнни. Но стоило выйти на улицу, как опять о нем вспомнила. «Настанет ли день, — подумала Бет, — когда я его забуду?» Сердясь на собственную слабость, она пошла домой.

Ветер, как всегда, дул с Ист-Ривер. На каждом перекрестке его ледяные порывы продували девушку до костей. Вскоре начался дождь. Она оглянулась в поисках такси, но поблизости ни одного не было, и Бет продолжила путь. Мелкая изморось быстро превратилась в ливень, и через несколько секунд бедняжка промокла до нитки. Тяжело дыша, она бегом бросилась под навес, но оказалось, та же мысль пришла в голову еще по крайней мере десятку человек. Решив, что чем скорее выберется из мокрой одежды, тем лучше, Бет поспешила домой.

Войдя в квартиру, она с радостью обнаружила, что там никого нет. Бет прошла к себе в спальню, сняла мокрую одежду и залезла в ванну, надеясь, что горячая вода поможет согреться. Но и после ванны она не перестала дрожать и подумала, что лучше лечь в постель.

Бет показалось, что она пролежала целую вечность. Но, посмотрев на часы, обнаружила, что времени только девять. «Если Лоис вернется не очень поздно, надо попросить ее сходить в аптеку за аспирином. Иначе я свалюсь с первоклассной простудой», — подумала девушка.

Бет услышала, как хлопнула дверь, села и позвала сестру. Зажегся верхний свет, и ей пришлось прищуриться.

— Слава богу, ты вернулась, — прохрипела Бет. — Похоже, я заболеваю.

— Ты уже заболела.

Лоис подошла ближе.

— С какой стати тебя понесло на улицу в такую погоду?

— Я хотела побыть одна… подумать. — Бет откинулась на подушки. — Ты права… Я была такой дурой! Самое обидное, что прогулка не помогла. Я чувствую себя еще несчастнее. И я отвратительно себя вела по отношению к тебе. Не знаю, почему ты меня не выгнала.

— Ну-ка, перестань себя жалеть, — перебила ее Лоис. — По крайней мере, ты наконец пришла в себя, и хуже не будет.

— Очень надеюсь, — чихнула Бет.

— Аспирин, — провозгласила Лоис и торопливо вышла из комнаты.

Бет чихала и кашляла всю ночь, а с утра у нее подскочила температура.

— Сегодня на работу не пойдешь, — сказала Лоис, стоя у ее кровати. — Я даже не уверена, что мне самой стоит идти в офис. Ты выглядишь ужасно.