Когда швейцар с улыбкой открыл дверцу машины, Джулиан добавил:

— Если вы сейчас выйдете, Никола, я оставлю машину в нескольких ярдах отсюда. Присоединюсь к вам через две-три минуты.

В безмолвной ярости Никола вышла из машины и вошла в отель. Она была так возмущена, что почти не помнила, зачем она здесь и что ей нужно делать, но не успела она прийти в себя, как к ней подошел Джулиан.

На первый взгляд выглядел он совершенно спокойно. Но Никола, которая уже успела привыкнуть к нему, заметила нервное напряжение, не имевшее ничего общего с недавним выступлением. После концерта в гримерной Торелли он был абсолютно спокоен. Видимо, разговор в машине заставил его сердце учащенно забиться. Но прежде чем Никола успела возобновить разговор, прелестная белокурая девушка в светлой норковой шубке бросилась к Джулиану и обняла его.

— Джулиан, ты был великолепен! Если бы Оскар тебя слышал! Он бы гордился тобой.

— Антея! — К удивлению Николы, Джулиан с удовольствием поцеловал девушку. — Ты была на концерте?

— Конечно! Я не могла остаться с Оскаром в Буэнос-Айресе из-за моего концерта в «Ковент-Гарден». Поэтому я отправилась послушать своего любимого дирижера.

— Почему ты не подошла ко мне?

— Чтобы получить внушение от Торелли? Нет уж, дорогой мой. Конечно, она не презирает меня так, как Перини. Но я побаиваюсь всякой примадонны. Они не могут простить меня за то, что я жена Оскара.

Джулиан засмеялся:

— Думаю, Торелли могла бы. Ее секретарша может это подтвердить.

— Простите! Как глупо! — С ослепительной улыбкой девушка протянула Николе руку. — Простите, что я так на вас налетела. Но Джулиан — друг семьи, и мой муж от него в восторге. Я Антея Уоррендер, жена дирижера.

— Но вы еще и замечательная певица, — заметила Никола, не в силах противиться обаянию этой замечательной девушки.

— Иногда я на это надеюсь, — засмеялась Антея. — Но все равно побаиваюсь великих певиц. Сегодня Торелли меня поразила. Честное слово! Обожаю смотреть на звезд и часто сама хожу на концерты, как простая зрительница.

— Это-то и делает тебя уникальной, — снисходительно улыбнулся Джулиан Эветт. — Ты сама звезда, но любишь смотреть на других звезд.

— Джулиан, как здорово ты сказал!

— Боюсь, это не оригинально. Первым это придумал Оскар.

— Правда? Как мило. У меня самый лучший муж в мире.

— Рада за вас, — со смехом ответила Никола, с интересом поглядывая на девушку, считавшую Оскара Уоррендера, которого все называли музыкальным тираном, самым лучшим мужем. Потом она вспомнила о своих обязанностях и произнесла: — Прошу меня извинить. Я должна узнать, готов ли столик мадам Торелли.

— Мне тоже пойти? — предложил Джулиан.

— Нет необходимости, — холодно ответила Никола. Она ушла, не сознавая, каким странным мог показаться лед в ее голосе такой чувствительной девушке, как Антея.

— Она тебя не любит? — спросила Антея, глядя Николе вслед. Когда он утвердительно качнул головой, она изумленно добавила: — Но, Джулиан, почему?

— Меня не все любят, ты же знаешь, — беззаботно ответил он. — Ни один известный дирижер не может рассчитывать на всемирную любовь. Разве Уоррендер тебе не говорил?

— Да, конечно. Но она ведь не честолюбивая певица?

Джулиан снова покачал головой. Антея посмотрела на него и спросила:

— А тебе это неприятно?

— Что некоторые меня недолюбливают?

— Нет, что именно она недолюбливает… Прости! Это не мое дело.

— Правда. — Джулиан мягко улыбнулся ей, словно прося прощения за грубость. — Лучше расскажи мне, как дела в «Ковент-Гарден». Я не мог попасть на твой первый концерт из-за репетиций.

Никола, по-прежнему обуреваемая противоречивыми чувствами, отправилась на поиски метрдотеля, который при упоминании имени Торелли немедленно бросился исполнять приказания. Похоже, до всех уже дошли слухи о сегодняшнем успехе, поскольку он заговорщически прошептал:

— Похоже, был триумф?

— Да, — улыбнулась в ответ Никола. — Откуда вы знаете?

— Такие новости распространяются мгновенно. Надеюсь, мадам столик понравится. Она его постоянно заказывает.

Никола решила, что Торелли выбрала типичное для себя место. При желании здесь можно было скрыться от любопытных глаз, но если примадонна изволит, то посетители ресторана смогут узреть во всем ее блеске настоящую звезду. Столик украшали роскошные алые розы. Атмосфера праздника и торжества ощущалась повсюду.

— Замечательно, — искренне заметила Никола. И в этот момент вместе со своим окружением в зал вошла Торелли под звуки сдержанных, но прочувствованных аплодисментов с соседних столиков.

По пути она захватила с собой Джулиана Эветта и, к удивлению Николы, Антею. Ни малейшего признака усталости или напряжения не было видно на ее прекрасном лице, излучающем силу и торжество. Вечер принадлежал ей по праву, и она наслаждалась каждой его минутой. Она подошла к метрдотелю, протянула ему руку, которую тот не преминул поцеловать, и обратилась к нему по-французски с фамильярностью старой знакомой:

— Сколько лет прошло. Альфонс, с тех пор, как ты впервые устроил для меня праздничный ужин? А ты все еще помнишь про мои алые розы!

Альфонс галантно ответил, что годы не властны над мадам.

— Глупости! — отрезала Торелли, которая в подобных вопросах была реалисткой. Но тут же улыбнулась ему и позволила провести себя к столику. Альфонс искусно разместил гостей по местам, указанным ею.

Джулиан Эветт сел рядом с Торелли, и, к досаде Николы, ее разместили напротив него.

— Антея, милая, сядь так, чтобы я могла тебя видеть! Правильно, на четвертый стул. — Торелли, мило улыбаясь, указала на место за границей звездного круга. Она бы этого не сделала, если бы здесь присутствовал муж Антеи. Но поскольку его не было, появился шанс указать одаренной, но слишком еще молодой певице ее место.

— Когда будешь писать Оскару, — продолжала Торелли, — скажи ему, что я прощаю его за то, что он бросил меня на первом концерте, поскольку вместо него я открыла великолепного Джулиана.

— Хорошо, — застенчиво улыбнулась Антея. — Он очень сожалел, что ему не придется работать с вами, мадам. Если бы не открытие сезона в Буэнос-Айресе…

— Да, я знаю, — отмахнулась Торелли и терпеливо добавила: — Должна сказать, Перини он был больше нужен. Увы, приходит день, когда мы все больше зависим от дирижера.

Отнеся свою главную соперницу к категории стареющих звезд, она с аппетитом принялась за ужин. Для Николы эта сцена имела поистине фантастический характер. Как и Антея, она не стыдилась рассматривать звезд, а участие в праздничном ужине Торелли было лучшей для этого возможностью. Но в присутствии Джулиана Эветта она никак не могла выбросить из головы предыдущее происшествие. Николу так смутил его неожиданный отказ вернуть фотографию, что она спрашивала себя, не хотел ли он наказать ее за то, что она резко обошлась с ним. Возможно, он, таким образом хотел сохранить между ними связь, которая была для нее невыносима? Это объяснение казалось слишком невероятным, но Никола не могла придумать ничего другого.

Девушка украдкой взглянула на него. Он беседовал с Джиной с той же умной и добродушной усмешкой в глазах, которую она так часто видела на его лице. Однако она заметила, что он очень бледен и под глазами у него появились темные круги. Никола подумала, что Джулиан выглядит чересчур уставшим. Похоже, та же мысль пришла в голову и Торелли, которая воскликнула:

— Джулиан, вы выглядите таким усталым! После этого вечера вы должны радоваться. Посмотрите на меня!

— Я смотрю на вас, — снисходительно улыбнулся он. — Я потрясен и восхищен. Я недооценивал вас, мадам Торелли. Теперь я понимаю, почему люди говорят о вас затаив дыхание. Никто не мог петь лучше и красивее вас. Это был последний штрих к трем великим шедеврам. А теперь вы беспечны, как ребенок. Я даже слегка вам завидую.

К удивлению Николы, прекрасные глаза ее тети расширились и потемнели. На мгновение ей показалось, что она видит в них слезы. Затем Торелли прикрыла ладонью руку Джулиана: