— Хочешь сказать, все это неправда?

— Моя дорогая, — он усмехнулся, — я не хранитель чести Варони.

Аликс умолкла. Она вспомнила свою прекрасную, блистательную мать, а также неодобрение и безразличие, с каким бабушка говорила о ней. Откуда Барри было знать, что отношения между Ниной и Аликс гораздо серьезнее, чем между двумя сестрами, едва знающими друг друга.

— Ты имеешь в виду… что она и Морлинг…

— Аликс, послушай. Я знаю Нину давно и никогда не осуждал ее. Я говорю все это лишь затем, чтобы кто-то другой не смог обидеть тебя.

Девушка с благодарностью взглянула на него.

— Тот факт, что Морлинг дирижировал исключительно для Варони почти на протяжении пятнадцати лет, заставил некоторых людей поверить, что между ними очень близкие отношения.

— А во что веришь ты?

— У меня нет ответа, — твердо произнес Барри. Но, взглянув на серьезное, сосредоточенное лицо девушки, добавил: — Не отчаивайся. Не надо так сильно переживать.

— А я и не переживаю. По крайней мере, смогу это вынести. Я все думаю над словами бабушки о Нине.

— Какими словами?

— Что она никогда не видела так явно в человеке проявление борьбы добра со злом.

— Как странно, — задумчиво произнес Барри. — Но это очень точное определение.

— Правда? Возможно, поэтому я чувствую, что буду продолжать любить Нину несмотря ни на что… ведь в ней всегда останется что-то хорошее.

Барри сочувствующе приобнял ее за плечи:

— Ты хороший ребенок, Аликс. Надеюсь, ты не будешь страдать.

Она не смогла заставить себя спросить, что именно собеседник имел в виду. Вскоре они сменили тему. Сидя в маленьком кафе за чашкой чая, Барри и Аликс весело болтали, не вспоминая о Нине.

Время бежало неумолимо, и Барри заторопился назад. Оказавшись у отеля, Аликс была искренне разочарована, ведь ее день закончился так скоро.

— Мне было весело, — призналась девушка. — Жаль, что это не повторится.

— Но почему? Мы можем съездить в зоопарк… или куда угодно в любое время!

— Серьезно? — Она посмотрела на мужчину с сомнением. — Но я думала, ты привык общаться с более искушенными и умными людьми. Мы же встретились сегодня случайно…

— Ничего подобного. Наша встреча была тщательно подготовлена, — напомнил Барри. — Сначала Ниной, а затем нами.

— Ах вот как. — Аликс улыбнулась. — Похоже, ты прав.

— И мы можем встретиться опять. Уже без вмешательства Варони.

— Буду рада.

Девушка уже собралась выйти из машины, когда Барри окликнул ее:

— И, Аликс…

— Да?

— Не путай искушенных людей с умными. Первые зачастую жуткие зануды, знаешь ли. Но ты никогда не станешь такой, даже в сто лет.

Он вышел сам и открыл перед девушкой дверцу автомобиля.

— Думаю, ты будешь весьма занимательной дамой в свой столетний юбилей.

— Большое спасибо. — Аликс слегка зарделась, когда Барри предложил ей руку, помогая выбраться из машины. — Спасибо за комплимент о моем почтенном возрасте… а также за великолепно проведенный день. Ты зайдешь?

— Нет, не сейчас. Через двенадцать минут я должен быть в клубе. И спасибо за замечательный день. Скажи, ты всегда от души наслаждаешься жизнью?

— Ну… — Аликс задумалась. — Думаю, нет. Наверное, только в обществе хорошего друга.

— Я польщен.

Он все стоял, прислонившись к капоту авто, и смотрел вслед девушке с легкой полуулыбкой, пока величественные порталы «Глории» не поглотили Аликс. Затем, слегка пожав плечами, Барри запрыгнул в автомобиль и уехал.

Когда Аликс вернулась в номер, Варони все еще не было. И только секретарша восседала в кабинете за письменным столом. Девушка не могла представить Прескотт, занимающуюся чем-либо, кроме бумаг.

— Привет. — Женщина оторвалась от работы над кипой писем. — Хорошо провела время? — В ее вопросе не прозвучало ни капельки интереса.

Аликс прошла в свою комнату, приняла душ и переоделась, а затем вновь вернулась в кабинет:

— Думаю, ты не имеешь представления, когда вернется Нина. Я права?

— Никакого, — отозвалась Прескотт.

— Кажется, Нина говорила, что будет поздно?

— Да.

— Интересно, это значит, она подойдет к ужину или позднее?

— Не знаю. — Определенно Прескотт ничем не могла помочь. И когда девушка уже отчаялась что-либо узнать и собралась уйти, секретарша спросила: — В чем дело? Уже волнуешься за свой ужин?

— Я не знаю, чем заняться до ее возвращения.

— Нине все равно. Полагаю, она не подкинула тебе никаких идей?

Аликс никак не могла привыкнуть к язвительной манере Прескотт разговаривать.

— Прими мой совет, — продолжила секретарша, — не трать время, раздумывая, что Нина или Морлинг хотят от тебя. Они меняют свое мнение по пять раз на дню. Скоро привыкнешь.

— К тому, что меня не замечают, хочешь сказать?

— Да. И к тому, что никому не интересно, где ты находишься, что делаешь или говоришь. И никогда не верь обещаниям. Они мало что значат. Порой я слышу, как Нина говорит: «Я напишу тебе, дорогая, или позвоню», хотя вовсе не собирается этого делать. Люди верят ей и радуются: «Да, мадам Варони! Как мило, что вы меня не забываете!» А потом они все допекают меня! «Мадам не оставила мне сообщение? О-о, но она пообещала! Не понимаю!»

— И что ты им отвечаешь? — спросила Аликс с улыбкой, хотя от слов Прескотт ей стало не по себе.

Секретарша пожала плечами:

— Говорю, что тоже ничего не понимаю, что у Нины много дел или она звонила вчера, но не смогла дозвониться. Затем обещаю передать их слова Варони и вешаю трубку.

— И ты передаешь все Нине?

— Если уверена, что ее это заинтересует. В противном случае посылаю пару билетов на плохо раскупаемые места с запиской: «Как жаль, что мы с вами так и не повидались. Надеюсь, вам понравится представление. Обязательно встретимся, как только я вновь приеду в Англию». И им уже не важно, что билеты на боковые места, они считают, что записку написала сама Варони.

— А это не так?

— Нет, конечно, — равнодушно произнесла женщина. — Но наши с Ниной почерки очень похожи.

Аликс не удержалась от смеха:

— Не думаю, что у тебя много иллюзий, Прескотт, я права?

— У меня их нет вовсе, — с почти дружеской улыбкой произнесла секретарша. — Кажется, я слышу голос Нины.

Через секунду открылась дверь и в кабинет ворвалась Варони, а за ней — Морлинг. Они разговаривали на немецком и явно были не в духе.

Нина небрежно бросила манто на стул и подошла к Прескотт, даже не взглянув на дочь. Морлинг взял со стола пару писем и погрузился в чтение, не замечая никого вокруг.

— Вы сегодня рано, — заметила секретарша.

— Да. Какой ужас! — Варони содрогнулась. — На улице жарко и сыро, и я, должно быть, подхватила простуду. В Англии самый противный климат, — добавила она с негодованием.

— Местный климат — сказка по сравнению с тем, куда собираешься ты, — заявил Морлинг, не поднимая головы.

Нина в сердцах махнула рукой. А затем, на вопрошающий взгляд Прескотт, пояснила:

— Я получила предложение на концертный тур по Скандинавии и, возможно, по России. А Морлинг не хочет, чтобы я согласилась.

— Но я же не могу отменить свои концерты в Америке! — разгневанно бросил дирижер.

— Никто и не просил тебя отменять концерты в Америке.

В наступившей тишине никто не решался заговорить первым.

— Не следует принимать такие решения в спешке, — наконец посоветовала Прескотт. У Аликс сложилось впечатление, что секретарша приняла сторону Морлинга.

— Нет. Конечно же нет. Нет нужды думать об этом сейчас, — миролюбиво произнесла Нина.

Морлинг демонстративно повернулся к ней спиной. Варони вспыхнула и отвернулась. В этот момент она заметила дочь.

— Здравствуй, солнышко!

Радостная улыбка осветила ее лицо. Нина протянула к девушке руки. Аликс подошла и с облегчением обняла мать.

— Хорошо провела день с Барри?

— Да, спасибо. Просто чудесно.

— Чем вы занимались? — Варони нежно провела рукой по светлым волосам дочери.