Мужчина давно ушел, а Айсен еще долго не мог осознать услышанное. У него новый хозяин? Это хорошо или плохо? Хотя хуже рыцаря быть просто не может… Прижимая ладонь к животу чуть выше мягких завитков в паху, недозволявшихся ранее, юноша осторожно повернулся и выдохнул, пережидая приступ боли. А потом внезапно на него накатила обжигающая волна безумного облегчения, оттесняя в сторону мысль о надежном шнуре: франк больше не его господин!! Он не в его доме и рыцарь Магнус никогда не войдет в эту дверь, чтобы выволочь его за шкирку, швырнуть на кровать или диванчик и насадить на свое орудие для самой страшной пытки… Этого больше не будет!!!

Айсен словно парил в какой-то неведомой заоблачной дали. Вошедший Хамид увидел, что больной мальчик счастливо улыбается чему-то, и тоже обрадовался. Старику хотелось погладить его по голове, ласково взъерошить волосы, но он знал, что этот ребенок увидит в невинной ласке смысл, которого там быть не может. Поэтому он только поправил покрывало и тоже улыбаясь, кивал ему, пока кормил постной похлебкой с нежным куриным мясом и белым мягким хлебом. Наевшийся мальчик быстро уснул, и лишь тогда старый раб слегка пожал расслабленную тонкую кисть.

***

Момент стал переломным. В покое и уюте, когда не надо было ежеминутно ожидать возвращения кошмара, от хорошего питания и ухода, Айсен быстро пошел на поправку. Мальчик еще был очень слаб и почти все время спал, но чувствовал себя все лучше и лучше. Совсем скоро он начал вставать, - с помощью Хамида или держась за стены. Ходить и сидеть было еще больно, зато в некоторых своих нуждах он перестал зависеть от других.

Выздоровление обернулось подъемом душевных сил, а знание о том, что он избавлен от неминуемого ужаса в лице франка - казалось, весь мир разукрасило в яркие праздничные краски. Уж, его комнатку точно! Юноше даже удавалось сдерживать себя, когда господин деловито ощупывал его внутри или вводил в проход свои приспособления: хотя сердце все равно подскакивало к горлу, а внутренности сворачивались в тугой узел, по сравнению с тем, чего он боялся - это можно было считать изысканной лаской!

Когда ему принесли одежду, он долго перебирал и рассматривал вещи, - понравившиеся, но совсем не похожие на те, что у него были раньше. Рубашка и штаны были самыми обычными, простыми… Айсен задумался: значит ли это, что новый господин вообще не видит в нем объект для получения удовольствия, и все его действия не для того, чтобы раб быстрее стал пригоден для использования по назначению, а чтобы у него ничего не болело - и только?

Это было так необычно и непривычно! И юноша отбросил эту странную идею, не понимая, откуда она вообще появилась. Вероятнее всего, что хозяин не видит смысла пока тратиться на что-то другое. Тем более что визитами сверх необходимого осмотра господин своего раба не баловал.

Однако разочарование почему-то оказалось невероятно острым и болезненным, и наступило куда быстрее, чем ожидал почти совсем успокоившийся мальчик. Господин Фейран сухо и кратко объяснял юноше, что он с этого момента должен будет сам каждый раз тщательно промывать и обязательно смазывать анус. Айсен сидел, низко опустив голову и не сводя взгляда с принесенных баночек. Горло сдавило так, словно невидимая петля затянулась на нем до упора, а ледяная рука сжимала и сжимала сердце, и казалось, что оно вот-вот остановится вовсе. От осознания, что господин все-таки может взять его в любой момент, - иначе, зачем ему держать свой вход всегда готовым, - его затопила жаркая удушливая волна. Закружилась голова, и немного подташнивало…

- Ты все понял? - строго спросил хозяин.

Айсен смог только кивнуть. Заставить себя выполнить приказ не получилось, хотя и маслянистый настой и крем приятно пахли. Ночь он провел без сна, с замиранием прислушиваясь к каждому шороху. Забившись в угол и зябко обхватив себя руками, несмотря на духоту южной ночи, юноша смотрел на шнур и убеждал себя, что это липкое гадкое чувство страха ничем не оправдано. Хозяин не то что не поднял на него руки, а даже заботился: давал лекарства, чтобы не было плохо, следил, чтобы он хорошо ел… Господин Фейран не такой человек, которому нравится мучить, он не сделает больно нарочно.

К тому же, его анус оставался растянутым из-за постоянного воздействия, и заново привыкать не придется. Его господин не стар и хорош собой, под свободными одеждами угадывается сильное и красивое тело. От него всегда хорошо пахнет… Тогда откуда это забытое чувство отвращения и омерзения?!

Юношу вырвало желчью, потому что съесть что-либо из вкусного ужина он не смог.

Это глупо! У раба не может быть возражений на приказ хозяина, каким бы он не был. У раба не может быть недовольства… Но он не хотел. Айсен отчаянно НЕ хотел.

Совсем ничего.

Даже если его не будут пороть, не будут душить, даже если хозяин возьмет его аккуратно, - не хотел. Убедить себя потерпеть как всегда - не выходило. Юношу уже трясло, как в лихорадке, и он боялся, что просто забьется в припадке, когда мужчина дотронется до него. Шнур на шторе по-прежнему выглядел чересчур привлекательным.

Может быть… может быть этого все-таки не случится?! Только эта безумная надежда вопреки всему - еще не позволяла слезть с кровати, чтобы свить неумелую неуклюжую петлю и освободиться от своей доли. Ведь господин ни разу не дал понять, что хочет его!!!

Айсен видел, как восходит солнце. А потом, через некоторое время раздались шаги господина. В руках у него ничего не было, - ни склянок со снадобьями, ни бинтов, и, услышав короткий приказ, юноша понял, что опять упустил шанс избежать неизбежного…

Подопечный успешно выздоравливал, и забота о нем начинала уже тяготить Фейрана, тем более что серьезно беспокоили только последствия внутреннего воспаления. Собственно в этом-то и было все дело, заставляя за злостью скрывать неловкость.

А точнее в том, каким способом приходилось осуществлять лечение! Когда дотрагиваешься, проникаешь в бессознательное тело или в момент острой боли, чтобы облегчить ее - это одно. А вот изо дня в день совать руки в задний проход полностью сознающего его действия паренька, видя как перед тобой зазывно приоткрывается розовый анус, плавно расходится, пропуская в себя, и чувствуя при этом, как упругое мускульное колечко плотно обхватывает пальцы, как слегка подрагивают узкие бедра и сжимаются ягодицы, а затем мышцы снова мягко смыкаются, когда чужая твердая плоть покидает горячий тоннель… Это - совсем другое!! Совершенно!

Если бы мальчишка хотя бы вел себя иначе! Так нет, паршивец заливался алым румянцем, вспыхивал как маков цвет, розовел исфаханской розой на закате, стыдливо опуская пушистые ресницы, прикусывая пухлую губку и отводя с тоской и томлением темнеющие, как штормовое море, бездонные синие глаза…

Фейран начинал впадать в до поры скрываемое бешенство: тоже, выискался полевой цветочек! Стеснительный какой попался… Что там пальцы! В обоих его отверстиях наверняка не один десяток членов перебывал, а он еще краснеть не разучился! Уже хотелось самому со всей силы залепить мальчишке пощечину, чтобы вытряхнуть из этой точеной головки все его фантазии…

Вместо этого, Фейран при первой же возможности, едва дождавшись, чтобы парнишка немного оклемался и уже не лежал пластом, четко и кратко объяснил, какие процедуры Айсен должен будет делать теперь сам.

Рано он вздохнул с облегчением! Придя утром пораньше, потому что затем нужно было навестить больного в городе, мужчина с первого же взгляда понял, что что-то не так. Айсен сидел в уголке, скромно потупив глазки, и на жест подойти, никак не отреагировал.

- Ты не слышал меня?

Мальчик вздрогнул и начал теребить край рубашки.

- Тебе плохо? - в воздухе ощущался узнаваемый неприятный запах.

- Да… Н-нет… - пролепетал чертенок, еще ниже опустив голову, и совсем закрывшись волосами.

Фейран начинал раздражаться уже не на шутку.