Слабый голосок просит меня быть лучше этого, восстановить ущерб, который я причиняю, пока не стало слишком поздно. Но у каждого есть недостатки, а у меня есть склонность стоять в центре важного моста, пока я поджигаю его.

— Точно, — холодно говорю я. — Я забочусь только о себе. У меня нет ни времени, ни терпения к плаксивым малышам. Так что уходи, если хочешь. Мне плевать. Я всё равно не хотела, чтобы ты шла со мной. Ты была достаточно хороша только для поездки. Теперь, когда это исчезло, в твоей компании нет необходимости.

— Кахафура благословила душу Джогена, что он не прожил достаточно долго, чтобы увидеть, каким ужасным человеком ты можешь быть, Ксиа. Надеюсь, драки найдёт тебя и сожрёт живьём. Но, может быть, просто выплюнет сразу после того, как почувствует, насколько ты противная и горькая.

Да, я этого заслуживаю, но я отшатнулась, как, если бы она ударила меня. Добрая и весёлая, почти до крайности, Тесс, должно быть, действительно копнула глубоко, чтобы сказать что-то такое ужасное. Её слова не так ранят, как знание, что я та, кто заставил её сказать их.

Бросив прощальный взгляд, Тесс отворачивается. Её длинные волосы качаются от её резкого движения, задевающего меня. Она пошла в том направлении, в котором мы пришли, оставив меня с неприятным, свинцовым ощущением в животе.

То, что я сказала ей, в тишине повторялось в моей голове снова и снова. Каждый повтор звучит хуже, чем предыдущий. Стыд тяжело давит на грудь, и я делаю несколько шагов в её направлении.

Прости.

Мне очень жаль.

Я не имела в виду те ужасные вещи, которые сказала, Тесс.

Ты права.

Мне больно, поэтому я ранила в ответ.

Вернись.

Пожалуйста.

Слова поднимаются к моему горлу и остаются там, так и не идут дальше, так и не покидая губ. Длинные ноги Тесс поспешно уносят её от меня, пока она не исчезнет за скоплением кустов.

В отсутствие Тесс апатия возвращается ещё сильнее, заставляя моё сердце каменеть снова и снова.

Слава богине, она, наконец, ушла.

Она мне не нужна.

Мне никто не нужен.

Мне нормально одной.

Я всегда буду одна.

Я так предпочитаю.

Поэтому я возобновляю движение.

Проходит, может быть, час или несколько, но я не знаю, потому что у меня нет часов. Я беспокоюсь о Тесс и пересмотрела своё решение продолжать без неё, но продолжаю идти. В конце концов, пыль снега, покрывающая грязь и сухие листья на земле, подтверждает, что я в Секе.

Вскоре, я окружена снежным покровом по колено, распространяющееся далеко и широко во всех направлениях, сухой, свежий воздух, наполняет мои лёгкие. Ни деревьев, ни цивилизации, ни укрытия, несмотря на моё убеждение, что я найду его и докажу себе, что мой план лучше Тесс.

Всё, что я вижу — это красивые, ослепляющие, ужасающие участки белого. Это образует мягкие холмы и погружается в долины. Вдалеке три почти одинаковые, внушительные горы, покрытые льдом, достигающие металлического, серого цвета неба.

Некое подобие пещеры, может быть, в одной из тех гор, хотя я, вероятно, могу в первую очередь замёрзнуть, прежде чем проделать весь путь туда. Тем не менее, я солдат, мой поход, нарушающий гладкую поверхность снежного покрова.

На моём лице постоянные покалывания от холода. Он просачивается сквозь мой быстро увлажняющий комбинезон и погружается глубоко в мои кости.

У меня чешутся глаза, и пересохло горло. Мои зубы постоянно стучат, потому что я не могу перестать дрожать. Я не решаюсь вытащить руки из подмышек, чтобы стереть жидкость, которая вытекает из носа и замерзает на верхней губе.

Что ещё хуже, — падает снег и ветер усиливается от приближающегося шторма. Порывы настолько холодные, что я задыхаюсь, когда они ударяют меня. Даже если бы я, наконец, решила принять совет Тесс и повернуть обратно, то я в любом случае буду застигнута штормом.

— Х-хорошо, я об-б-блажалась.

Ирония не ускользает от меня. Моего отца поджарили живьём, а я буквально стану замороженной сукой, которой уже являюсь. Мой отец ценил чёрный юмор. Может, если мы встретимся снова, то хорошенько посмеёмся над этим.

Я оставила Андрасар без подсказки, куда ушла. Я просто хотела уйти. Далеко, насколько это возможно, и кажется, что я никогда не доберусь достаточно далеко. Думаю, ты не можешь просто собраться и уйти, и ожидать, что плохие воспоминания не последуют за тобой.

Воспоминания не могут существовать, если ты мёртв. Не может быть ни чувства вины, ни разочарования. Знание этих вещей заставляет намного легче принять смерть. На самом деле, я освобождаюсь. Мои глупые поступки отняли у меня отца. В результате погиб Джоген. И теперь Тесс тоже ушла.

Это моё наказание.

Это именно то, чего я заслуживаю.

Мрачное небо темнеет. Снегопад становится тяжелее, а моё лицо настолько онемело, что я едва чувствую снег на коже.

Ветер воет в гневе, подхватывает меня, толкает и тянет, швыряет с силой. Я наклоняю голову и сутулюсь, чтобы выдержать эти атаки, когда пошатываюсь вперёд.

Я больше не вижу, куда иду. Мои ноги — тяжелые глыбы камня в мокрых ботинках. Независимо от потраченной энергии я замерзала.

Следующий шаг, который я делаю, не соответствует твёрдой почве. Сильный толчок ветра выводит меня из равновесия.

Падая, я кричу на всём протяжении снежного спуска. Моё падение заканчивается мягким ударом, который повсюду развеивает снег. Он накрывает меня, сопровождая снегом, который уже валит с неба.

Моё тяжелое, учащённое дыхание замедляется, но я не беспокоюсь о том, чтобы подняться.

Какой смысл?

Я не могу идти дальше.

Не хочу.

Может быть, странное притяжение, которое я снова почувствовала, чтобы прийти сюда, — было зовом смерти.

На этот раз, думаю, я действительно отвечу этой стерве.

Туман поднимается из ущелья внизу, скрывая свою ужасающую темноту. Холодный воздух освежает на этой высоте, а вид окружающих гор, покрытых белым, красив и успокаивает.

Когда мы были моложе, то мой брат-близнец Двэн и я поднимались на это место, на вершину Вьяки и прыгали в чёрные глубины внизу. Мы соревновались друг с другом, чтобы увидеть, кто продержится дольше всего в своей основной форме, прежде чем потерять мужество и перейти в форму дракона.

В течение длительного времени Двэн всегда побеждал. Он хвастался тем, что, когда придёт время, тоха выберет его, чтобы взять на себя роль Конай, так как очевидно он был более сильный, храбрый сын.

Проигрыш Двэну не беспокоил меня. Что раздражало, так это то, что каждый раз, когда я прыгал, я боялся. Я представлял себе, что не смогу вовремя измениться. Что тьма поглотит меня полностью, и я никогда больше не поднимусь.

Двэн рассказал тохе о нашей тайной игре, чтобы почерпнуть благосклонность к нему, хвастаясь о своей неоспоримой победе. На следующее утро, отец привел нас туда и привязал тяжёлые камни к моим запястьям и лодыжкам, но не к Двэну.

— Ты хочешь, чтобы я умер, потому что слаб, тоха? — спросил я его.

Его ответ был жёстким толчком, который бросил меня в пустоту.

Двэн тоже упал со мной, смеясь по дороге вниз, пока я кричал в ужасе. Затем он больше не смеялся. Он вскрикнул в темноте и изменился, улетев в безопасное место, пока я продолжал падать.

Мои крики умерли, а также страх. Всё, что у меня осталось, — было гневом. Оскорбление, что мой собственный отец хотел убить меня, потому что думал, что я слаб. Полагаю, что это подстегнуло мою решимость жить. Я хотел доказать отцу, что он ошибался насчёт меня.

Я перешёл в форму своего дракона, но камни остались, прикреплены ко мне и тянули вниз. Я боролся с этим, мой взгляд вернулся к этому пятну света высоко в небе.

Этот свет означал свободу от смерти и страха. Я с отчаянием потянулся к нему, пока, наконец, не оказался на вершине Вьяки с отцом и угрюмым лицом Двэна.