Она знала, что Мак не пила кофе, и была очень удивлена, почуяв запах этого напитка. Зацепившись за перила лестницы, она наклонилась, чтобы посмотреть, не сможет ли она увидеть Эрин внизу. Яркий утренний свет, отражавшийся от пола, на который она теперь смотрела, ослепил ее и заставил прищуриться. Пока она рассматривали панораму внизу, ее голубые глаза пытались сбросить с себя последние остатки сна и привыкнуть к солнечному свету. Ее внимание поймало какое-то движение в гостиной, и она перевела взгляд на кушетку, на которой и лежала Мак с открытой книгой на груди. Итак, Эрин не спала. Вернувшись к кровати, Эндерсон достала свой атласный халат и набросила его на плечи. В это время Джек высунул голову из-под одеяла и поприветствовал ее широким зевком, а затем спрыгнул с кровати и помчаться вниз по лестнице. Она последовала за ним, решив, что должно быть у Мак была еще одна бессонная ночь, если она встала так рано.

"Доброе утро", – тихо произнесла она, опустившись на нижнюю ступеньку. Джек в мгновение ока оказался у задней двери и принялся царапать ее, стремясь выбраться на улицу и поприветствовать утро. Патрисия обогнула кушетку с задней стороны, и, подойдя к двери, открыла ее, чтобы выпустить своего любимца. Мак не ответила на ее приветствие, поэтому Эндерсон направилась к ней, чтобы узнать, что происходит.

"Доброе… " – начала она снова, думая что, возможно, Эрин не услышала ее. Но остановилась, как только подошла ближе. Мак вовсе не читала, как она думала, а просто заснула с открытой книгой, которая лежала под рукой на груди.

Эндерсон улыбнулась спящей на ее кушетке красавице и осторожно подоткнула покрывало, стараясь не разбудить ее. От внимательного взгляда не укрылись темные круги под глазами Мак, оставшиеся после бессонных ночей. Патрисию так и подмывало коснуться ее, погладить красивое лицо, спящей женщины. Она хорошо помнила вкус Эрин на своих губах и то, как реагировало на нее ее тугое, мускулистое тело, как будто изголодавшееся от желания. Ее мысли в очередной раз вернулись к признанию. Признанию о том, что Мак спала с Элизабет Адамс. Прошло более двадцати четырех часов, с тех пор как оно разбередило ей душу и сумело убить, оставив все же в живых. Она положила руку на сердце, чувствуя, что боль подступает снова.

Эндерсон отвернулась от разбившей ей сердце Эрин и прошла на кухню, чтобы выпить столь необходимую чашечку кофе. Налив себя полную кружку горячей жидкости, она вновь посмотрела на спящую женщину. Конечно же, она могла подойти к ней, признаться в своей любви и желании, а затем подхватить на руки и отнести в свою кровать, но ее ревность не допустит этого. Несомненно, она может убедить себя, что сможет оставить все в прошлом и со временем все забудет. Но она была достаточно реалистична и знала, что это не возможно. Глубоко внутри она всегда будет помнить об этом, до тех пор, пока это не начнет снова подтачивать ее изнутри, пожирая счастье, которое она так искала.

С тяжестью на сердце она отпила кофе, в который намеренно не добавила ни сливок, ни сахара. Сейчас ей был необходим только черный и крепкий напиток. Она и сама не очень хорошо спала прошлые несколько ночей, поэтому кофе должен был взбодрить и наполнить энергией ее израненное сердце.

С того момента, как только она узнала о близости Мак с Адамс, ее не покидали их образы, занимающиеся дикой и страстной любовью, бесконечно мучая своими картинами. И что было еще хуже, так это то, что она лично знала, какова Адамс в постели, и насколько грандиозным и удивительным был с ней секс. Поэтому признание Эрин так сильно всколыхнуло все у нее внутри и не только разбило ей сердце, но и надежды, и мечты, которые она имела в отношении Мак. А слово "замечательно", которое Эрин использовала, чтобы описать свои ощущения вообще не покидало ее мыслей. Да, она спала с Адамс много раз в течение их краткого ухаживания, и "замечательно" вовсе не было тем словом, которое она когда-либо выбрала бы, чтобы описать секс между ними. "Замечательно" описывало это так красиво и даже нежно. Особенно учитывая то, как Эрин произнесла это слово… настолько мягко. Эндерсон поежилась, ощущая, как ревность вновь принялась грызть ее внутренности.

Она уставилась в кружку и внезапно почувствовала, что ее тошнит.

"НЕТ… нет! "

Эндерсон вскинула голову и посмотрела в сторону кушетки. С искаженным, будто от боли лицом на ней корчилась Эрин. Она стонала и беспрерывно мотала головой из стороны в сторону. Ей снова снился кошмар.

Патрисия поставила кружку на стол и поспешила в гостиную. Подойдя к кушетке, она опустилась на колени.

"Мак", – тихо окликнула она молодого детектива. Положив руку на ее плечо, она осторожно встряхнула ее. Но Эрин продолжала извиваться, хныча от страха.

"Мак", – позвала она немного громче, прилагая больше сил, чтобы разбудить детектива.

Внезапно руки Эрин взлетели и схватили руку на своем плече. Ее ресницы затрепетали и тут же открылись глаза. Мак оторвала голову от подушки и села. На ее лице был написан страх. Эндерсон освободила руку, и обхватила ладонями потные, разрумянившиеся щеки Мак.

Широко распахнутыми, испуганными глазами Эрин неуверенно рассматривала окружающую обстановку.

"Эй, все – нормально", – попыталась вернуть ее в действительность Эндерсон. – "Это был просто кошмар".

Эрин посмотрела на нее, притягивая к себе словно магнитом темно-синие глаза Эндерсон. Ей казалось, будто сердце стучит у нее прямо в ушах, а густой и липкий кошмар, все еще крепко держит в своих лапах.

Эрин пыталась восстановить дыхание, и крепко держалась взглядом за успокаивающие синие глаза перед собой, разрешая им вернуть себя в настоящее. Наконец, она встряхнула головой, показывая Эндерсон, что с ней все в порядке. Патрисия опустила руки, убирая их от теплого и влажного лица Эрин. Присев рядом с ней на кушетке она нашла им новое место – на напряженном плече у Мак.

"Хочешь поговорить об этом? " – предложила она, не желая оказывать на нее давление.

Эрин вытерла лицо: "Это – тот же самый сон", – прерывисто дыша, произнесла она. – "Только теперь я вижу больше вещей", – добавила Мак, встречаясь с синими глазами снова.

Желая поддержать ее, Эндерсон ласково погладила ее по плечу: "Какие именно? " – спросила она.

"Теперь там присутствует еще один человек", – ответила Эрин. Опустив голову в руки, она схватилась ими за волосы, не желая, чтобы образы возвращались.

"Еще один? Ты подразумеваешь кроме меня, тебя и Лезвия?" – уточнила Эндерсон.

Неожиданно ее собственный сердечный ритм начал набирать темп.

"Да", – выдохнула молодая женщина.

"Кто – это? " – Недавно выпитое кофе быстро поднималось вверх по ее горлу вместе с охватившим Патрисию гневом. Она сглотнула комок, борясь с тошнотой.

"Я… я не уверена", – ответила Эрин, не желая говорить о том, что ее мозг уже подозревал. Инстинкт говорил ей, что следует держать свои воспоминания при себе. Особенно тогда, когда при мысли о том, что, возможно, Адамс была той ночью в спальне Эндерсон, ей тут же вспоминалась их ночь, разделенной страсти. Ей было чрезвычайно трудно представить, что такой нежный, страстный и чувственный человек мог одновременно быть хладнокровным убийцей. Эндерсон обеспокоено рассматривала испуганную блондинку с взъерошенными от сна волосами. Тревожное выражение на лице еще больше подчеркивали темные круги под глазами. Патрисии были ненавистны та боль и те муки, с которыми боролась Мак. Ей было жаль, что она не может ни забрать их у нее, ни исправить положение. Все, что она может, это быть ей верным другом и помочь пройти через это.

Эндерсон глубоко вздохнула и, похлопав Мак по коленке, произнесла: "Ну что ж, я уверена, что когда-нибудь воспоминания вернуться к тебе. Попытайся не форсировать этот процесс, а просто позволь всему случиться в свое время". – Это был лучший совет, который она могла придумать в данной ситуации, хотя после недавнего исследования лица Эрин, она надеялась, что это произойдет раньше, чем позже. Ради самой же Мак.