Знакомая из Англии по фамилии Мендос? Вполне возможно.

Вот и решение проблемы. Когда Лилит поняла, какие возможности открываются перед ней, ее охватило чувство радостного облегчения. Она захлопнула паспорт и раскрыла сумочку, взятую на вилле «Горго». Внутри оказался маленький кармашек. Лилит запихнула туда документ до того момента, когда придется его предъявить.

— Ну вот, Хосе. Наконец-то я обрела имя и фамилию, — произнесла девушка, стараясь угадать, что он думает по этому поводу. Но на его непроницаемом лице не дрогнул ни один мускул. — Обрела, но только на неделю, — поправилась она.

— Да, да, на неделю, — подтвердил он, медленно поворачиваясь в ее сторону.

Почувствовав, что на нее вопросительно уставились черные, блестящие глаза, находящиеся всего лишь в нескольких сантиметрах, Лилит струсила. Ей следовало бы поучиться решительности у Элены. Так она рискует лишиться возможности пробыть вместе с Хосе и эту неделю.

— Согласись, всему приходит конец, — сказал он сухим, спокойным тоном, который вновь вызвал ее опасения. — Я все же не теряю надежды, что рано или поздно ты вспомнишь собственную фамилию.

Девушка опустила глаза, разглядывая сжавшиеся в кулачки руки, застывшие на коленях. Мелькнула мысль, а не следовало бы смелее взглянуть ему прямо в глаза и отбросить притворство?

Лилит не понимала, почему он продолжает потворствовать ее лжи. Если бы была уверенность, что Хосе останется с ней, она, ни минуты не сомневаясь, рассказала бы все. Но из-за неуверенности решила ничем себя не выдавать.

— В оставшиеся дни ты будешь восстанавливать свою память, — сказал он, вероятно, заметив, какая борьба происходила в ней. — А пока я буду твоим гидом и постараюсь показать тебе как можно больше в этой прекрасной стране. И это будет продолжаться все оставшиеся дни... — Его низкий, глубокий голос был ласковым. — Я не хочу напоминать тебе, что в этом мире ты пока никто. Никто для всех окружающих, за исключением меня. Для всех — безымянное существо, а для меня — прекрасная русалка.

— Для тебя я русалка, — пробормотала она чуть слышно и постаралась поймать его взгляд. — Ты научишь меня говорить по-испански, Хосе?

— Постараюсь, красавица. Время у нас с тобой ограничено, но я научу тебя всему, чего ты пожелаешь, — ответил он.

— Всему-всему? — Лилит кончиком языка провела по губам. — Действительно, всему?

— Да, только знай, что между нами не произойдет того, чего мы еще недавно так хотели... — В отличие от жестких слов, глаза Хосе пылали страстью. Но как человек, умеющий сдерживать свои чувства, он упрямо сжал губы. — И это будет длиться до тех пор, пока мы не решим, что делать дальше, — отчеканил Хосе и включил двигатель.

Отвергнутая, съежившаяся, с горевшими от стыда щеками, Лилит знала, что он прав. Неразумно было бы броситься в этот момент в объятия друг другу, вкусить заманчивый, но опасный плод. Видимо, надо проявить выдержку, вернуть доверие к себе, которое она своей постоянной ложью подорвала с самого начала их знакомства. Но даже сейчас, когда Хосе так прямолинейно урезонил ее, она испытывала к нему уважение за откровенность и искренность, которым следовало бы поучиться...

Путешествие по Средиземноморскому побережью продолжалось. Хосе и Лилит держались с предельной скромностью. По вечерам Лилит уединялась в гостиничном номере и покидала его по утрам, свежая после глубокого сна и готовая к новым впечатлениям. Между ними установились самые дружеские отношения, молодые люди гармонично дополняли друг друга. Все лучше узнавая Хосе, она открывала в нем удивительную личность и относилась к нему не как к сильному, красивому мужчине, а как к замечательному человеку с прямой и открытой душой. Удивительно, но все это время между ними не возникало сексуального влечения, желания постельных наслаждений.

Они любили предаваться долгим разговорам, уединившись в каком-нибудь тихом кафе. Так было и в этот раз.

— Вот уж никак не могу понять, — сказала Лилит, когда Хосе поведал о том, что всю его семью наградили прозвищем «коротышки». — Это глупость какая-то. Разве ты маленький? Рост у тебя, как у Голиафа.

Когда однажды вечером они прогуливались по улицам, Лилит потерялась и была страшно растеряна. Однако она быстро отыскала Хосе в густой массе туристов, заметив его голову, возвышавшуюся над толпой. По городу разгуливало множество людей, но никто из мужчин, проходящих мимо, не был столь высок, статен и красив, как Хосе.

— В детстве я был невысокого роста, — сказал он. — И хотя сейчас мне стукнуло тридцать, все равно, когда появляюсь в деревне, меня называют Малышом. И еще меня прозвали... — Он запнулся, подыскивая английское слово. — Ах да, «прямолинейным».

Лилит окинула восторженным взглядом мощную и стройную фигуру испанца.

— Ха, ты еще не видела моих братьев! — Искорки гордости блеснули в его глазах. — Когда Рикардо проходит по городским улицам, женщины не сводят с него глаз. А жена брата боится отпускать его одного.

— А почему ты так скромно оцениваешь себя?

— Я не понимаю тебя, красавица. — Его черные глаза пристально уставились на нее. — Я никогда не занимался самолюбованием. Какой есть, такой и есть. Может быть, ты считаешь иначе?

— О, Хосе. Я... ты мне нравишься!

— Ты снова размечталась, красавица. — Голос Хосе отвлек ее от глянцевых страниц меню, которое девушка якобы внимательно изучала. — Только не говори, что занята выбором блюд. Я тебе все равно не поверю.

— Я уже нашла то, что нужно. — Чтобы доказать свою правоту, она назвала блюдо, которое, как она уже заметила, любил Хосе. — Я с удовольствием еще раз отведаю гаспаччо.

— Чтобы выбрать его, не нужно было тратить столько времени.

— И банановый пудинг, — быстро договорила она, смущаясь.

— Пудинг лучше отложить до Севильи. Там его готовят замечательно, пальчики оближешь.

— Ох, да. Об этом я не знала. — Внезапно у нее пропал аппетит. — Может, заказать... паэлью?

Он посмотрел, чуть приподняв бровь.

— Рис с зеленью — вкусная штука, но не добавить ли что-нибудь еще?

— Нет, нет, мне достаточно. Да и день жаркий... — Подтверждая свои слова, она обмахнулась салфеткой.

— Ну, как хочешь, — сказал он, делая заказ. Затем расстелил на столе карту. — Давай обсудим, каким путем направимся в Севилью.

Лилит совсем не интересовало, каким путем они поедут. Главным было найти любой предлог, чтобы отменить поездку. Она готова поехать куда угодно, только не в этот город.

— А почему бы нам не заехать в Кордову? — спросила она. — Ты как-то говорил, что там много памятников мавританской культуры...

— Кордова никуда не денется, а карнавал в Севилье бывает только раз в году, — безапелляционно заявил он.

Лилит замолчала. У них уже случались споры на эту тему. Она и так, и эдак старалась оттянуть время, боясь, что их пребывание в Севилье может превратить в руины ее хрупкое счастье. Возможная встреча с Бертом Гейвудом грозила стать роковой. Ведь с тех пор, как они покинули виллу «Горго», прошло совсем немного времени. Конечно, Берт мог находиться где угодно, мог даже вернуться в Лондон без нее...

— Вот ваши паэлья и гаспаччо...

Официант поставил на столик фаянсовые горшочки, прикрытые крышкой. Гаспаччо действительно было вкусным — жареные кусочки курицы с овощами, фасолью и перцем источали восхитительный аромат. За несколько дней в Испании Лилит с помощью Хосе познала все прелести национальной кухни. Появившаяся на столе еда даже своим видом вызывала голодную слюну. И конечно же не обошлось без бананового пудинга.

— Мне кажется, что у тебя волчий аппетит и бычье здоровье. — Лилит закончила трапезу, откинулась на спинку стула и с удовольствием наблюдала, как Хосе расправляется с остатками пудинга. — Тебе вроде бы рано прибегать к помощи курортов.

— Однако если есть нужда пить минеральную воду, то ею следует пользоваться. Я же предпочитаю другое. — Он коротко рассмеялся, но в следующий миг стал серьезным, словно шутка напомнила ему что-то грустное.