И вдруг ворота открылись. Ребята ввалились внутрь и оказались окружены плотным кольцом людей. Одни поддерживали их, другие помогали снять противогаз, третьи протягивали еду и воду. Нюта вгляделась в веселые бородатые лица.

— Где мы? — еле слышно прошептала она.

— Вы в надежных руках — у соколов батьки Нестора. Это станция Гуляй Поле, — гордо ответили ей. — Можешь ничего не бояться, деточка, никто тебя здесь не обидит.

Такого названия комендант Сходненской точно не упоминал. И вдруг Крыся завизжала, указывая куда-то пальцем. Взглянув в ту сторону, Нюта увидела на стене большое черное полотнище, на котором был изображен белый череп со скрещенными костями.

Сверху еще что-то было написано, но она не могла разобрать, да ей сейчас было и не до того.

— Вы сатанисты? — холодея от страшной догадки, спросила девушка.

— Да вы что, девчонки, грибов поганых объелись, что ли? — засмеялся один из мужчин. — Нет, бери выше! — с гордостью произнес он. — Мы — анархисты!

«Час от часу не легче», — подумала Нюта, совсем не уверенная, что это лучше. Но люди вокруг казались не такими уж страшными. Они громко разговаривали и смеялись, и потом, особого выбора у путешественников все равно не было.

Глава 5

У АНАРХИСТОВ

Станция Гуляй Поле чем-то походила на Тушинскую, даже, пожалуй, была попроще: такие же квадратные колонны, те же стены без особых украшений. Но на этом сходство и заканчивалось. Везде, где только можно, были налеплены изображения черепа и скрещенных костей на черном фоне, увенчанные лозунгом «Воля или смерть». И обстановка здесь была совсем другая. Тушинская напоминала мирный дом, хозяева которого, не забывая о грозящих опасностях, стараются все же навести уют в своем жилье. На этой станции пахло войной. Здесь преобладали мужчины в форме, рассуждавшие громко и решительно, попадались и очень колоритные личности — кто в черном плаще, кто в кожанке, кто в рваной тельняшке. Женщин было немного, и почти все очень странные — полуодетые и чересчур ярко накрашенные. Одна неизвестно почему визгливо рассмеялась вслед путешественникам.

Но девушки и Кирилл все равно не могли поверить своему счастью. Еще совсем недавно ребята не надеялись дожить до утра, и вот они уже среди людей, наперебой предлагающих еду, чай, даже брагу. Когда путешественники наелись, их стало клонить в сон. Их отвели в гостевую палатку, где измученные ребята проспали до самого вечера.

Проснулись они как раз к ужину. Окружающим, видно, не терпелось их расспросить, и как только они опустошили миски, посыпался град вопросов.

— Как же вы так решились — от самой Сходненской? Это ж такое расстояние! Да вы вообще чудом живы остались. Из наших никто бы на такое не решился, а ведь здесь не трусы собрались. Было, правда, два случая, когда сталкеры наши выходили на Соколе, чтобы попробовать по Волоколамке прямиком до Тушинской дойти, да в итоге ни один так и не вернулся. К вам-то не дошли они? Нет? Ну, мы так и думали, что эти отчаянные головы еще по дороге сгинули, на поверхности.

Рассказ о нападении водяных вызвал всеобщее сочувствие.

— Эх, трудно там вашим приходится! Мы бы и рады помочь, да только с тех пор, как к Полежаевской туннели взорвали, до вас теперь по метро не доберешься. А верхом идти — по дороге три четверти людей потеряем, хорошо, если хоть кто-то дойдет. Так что смысла никакого.

Всех интересовало, что происходит на поверхности. Затаив дыхание, анархисты слушали рассказ о Химкинском водохранилище.

— Сталкеры с Речного вокзала рассказывали, что они тоже те огни в развалинах видели. Издали, конечно. Они туда и не суются: взять все равно нечего, разве что катер какой-нибудь ржавый угнать, а голову сложить — запросто. Да и на хрена нужен тот катер? Куда потом на нем? Вниз по матушке по Волге?

— Мы одного такого видели… который катер угнал, — вздрогнув, сказала Нюта. — А что это за дворец там, на берегу? Ну, тот, где огни?

— Речной вокзал, — отозвался кто-то. — Раньше там был Северный речной порт. Грузы всякие водным путем доставляли, ну, и прогулочные катера по водохранилищу плавали. Бывало, сидишь на палубе — солнце, музыка играет, ветерок дует с воды, пиво холодное — красота!

— А я думала, в этом дворце люди жили, — проговорила Нюта. — А откуда тогда огни в развалинах?

— Души это мертвые бродят, — подал голос тщедушный анархист с воспаленно блестевшими глазами. — Канал имени Москвы ведь заключенные рыли, и полегло их там без счета.

— Ты бы еще Ивана Грозного вспомнил, — неодобрительно отозвался кто-то. Отчего-то всем стало неуютно, и разговор о Речном вокзале сам собой перешел на загадочного Павла Ивановича.

— Ну надо же, кто бы мог подумать: конец света наступил, а старый алкоголик даже не сразу заметил! — восхитился кто-то.

— Не так все просто, — покачал головой Кирилл. — Чувствую я — не такой он безобидный чудак, каким старается казаться.

И он рассказал про желтый «хаммер» погибшего сталкера, который обнаружился в гараже у старика.

— Да что ты ерунду городишь? — поинтересовался невысокий темноволосый крепыш. — Аркан этот, скорее всего, без его помощи погиб, а потом старик нашел и прибрал машину. Или ты думаешь, кто тачку угнал, тот и сталкера замочил? Да может, это и не его была машина, мало ли их одинаковых?

— Ну да, желтых «хаммеров»-то. Их в Москве, особенно в Тушинском районе, прямо пруд пруди, — ехидно отозвался кто-то.

— Да вообще все странно, — сказал Кирилл. — Зачем ему столько машин, оружия?

— Ну, оружия никогда много не бывает, — авторитетно заявил высокий блондин. — А машины — от скуки просто. Старичку надо чем-то себя занять, как-то время коротать, вот он и возится с техникой. У него, небось, до Катастрофы и машины-то своей не было, ну максимум старенькие «Жигули». А тут столько красавиц бесхозных — поневоле глаза разбегутся. Или ты думаешь, он шпион Ганзы, а то и красных? И пальцы потерял не на заводе, а в результате спецоперации? Готовит плацдарм для завоевания Тушинской и старается выпытать ваши военные секреты? Да у вас наверняка и выпытывать-то нечего, ну разве что фирменный способ засолки шампиньонов.

— Может, и не шпион, а разговаривает все равно странно, — пробормотал парень. — «Кладбище домашних животных», «дикорастущие орхидеи», «торфяные болота». Не похоже на алкаша-работягу.

— Не скажи, — отозвался пожилой анархист в потертой тужурке. — У меня еще в прежней жизни дружок был, Пашка, тоже из заводских. А рассуждать бывало начнет — куда там Гегелю! Особенно когда выпьет.

— А может, этот отшельник — маньяк? — задумчиво предположил Кирилл.

— Тушинский упырь, — тут же подхватил какой-то остряк, — или, допустим, Овражный потрошитель. А пауки его не трогают, потому что он с ними кооперируется и остатки своих жертв им скармливает пополам со своей этой… как ты сказал?.. Маруськой.

— Но нас-то он отпустил, — напомнила Нюта. — Ну и воображение у тебя? Ты, случайно, сам в этой вашей газете не сотрудничал? — поддела она Кирилла. И по тому, как он смутился, поняла, что попала в точку.

— Мало ли, отпустил, — буркнул тот. — Зато дал не надежную машину, а мотоцикл.

— Скажи спасибо и за это. Машину, между прочим, водить куда труднее, да и пройдет она не везде. На ней бы мы точно куда-нибудь врезались, да и по мосту бы не проехали. И потом, если бы старик хотел нашей смерти, он бы вообще предлагать ничего не стал, или мотоцикл бы испортил. Тормоза там…

— Может, он и испортил, чтобы этот агрегат потом сломался, в самый неподходящий момент. Просто мы его еще раньше успели доконать, — гордо парировал Кирилл. — А вообще-то портить было необязательно, раз он нарочно нас к водохранилищу направил. И спаслись мы только чудом, забыла?

Нюта покрутила пальцем у виска и с раздражением повторила:

— Пешком бы не спаслись гарантированно, даже до канала бы не добрались. Если б не Павел Иванович, нас бы уже в том овраге пауки переваривали!