— Хочешь, я расскажу тебе о Брайане?

 Фиалковые глаза женщины встретились с его глазами, как две мерцающих, застывших, ждущих звездочки, руки ее опустились, щеки стали еще бледнее.

 — Нет, я не хочу ничего слышать о человеке, за которого ты собираешься выйти замуж, — отрезал он. — Мне это совершенно не интересно.

 Он боялся увидеть, как изменится выраже­ние ее лица, засияют глаза, как на губах заиг­рает мягкая улыбка, когда с них сорвется пер­вый раз имя мужчины, которого она любит. И тогда в нем вспыхнет, забушует, закуролесит дикая ревность. А ему это вовсе не нужно.

 Эй, черт возьми! Да разве она любит его? Как она могла утверждать, что любит этого Брайана, если вела себя не как его невеста? Как она могла пообещать своему жениху вый­ти за него замуж, а затем с дикой страстью целоваться с другим мужчиной? То есть с ним, Ником...

 — Но ты должен знать...

 Абигейл не закончила фразу, потому что раздался громкий, пронзительный звук, от ко­торого, казалось, затрясся весь коттедж. Уви­дев, как женщина переменилась в лице, Ник грубо выругался про себя.

 — Телефон! — пораженно вскрикнула она. - У тебя, оказывается, есть телефон, а ты гово­рил...

 — Да, говорил, но...

 Вскочив как ошпаренная, Абигейл оборва­ла его:

 — Ты обманул меня! — Фиалковые глаза ме­тали в него яростные молнии. — Всячески убеж­дал, что мы отрезаны от всего мира... Все это время ты, оказывается, просто лгал!

 — Поскольку я принял тебя за невесту Кри­са, мне, естественно, не хотелось, способство­вать твоим контактам с мужчиной, к которому ты сбежала от моего брата, — спокойным то­ном объяснил свою позицию Ник.

 — Но прошло уже больше часа с того мо­мента, как тебе стало известно, что я не Эло­из, и, тем не менее, ты...

 Вдруг она вздрогнула всем телом, покачну­лась и, чтобы не упасть, схватилась рукой за спинку кресла.

 — Ник...

 Ник рванулся к ней, его руки обвили ее та­лию. Мягкие, губы женщины были плотно сжа­ты, темные брови нахмурились.

 — Абигейл, что с тобой? Тебе плохо?

 Слабые и горячие женские руки беспомощ­но упали ему на плечи, медленно перемести­лись на шею и сомкнулись в замок. Она слегка прижалась к нему, и упругость нежных сосков соприкоснулась с жесткой мужской грудью. О Боже! Неужели она не знает... не чувствует, что делает с ним? Он услышал ее тихий стон, и она, прижалась к нему нежно и доверчиво, как прижимается дочь к отцу.

 Внезапно настроение Ника изменилось, и, в растревоженный мозг, крадучись, вползло чув­ство тревоги. Сначала оно вползало медленно, а затем стремительной иглой пронзило созна­ние, и он вдруг понял, что с Абигейл стряс­лась какая-то беда и что он должен незамедли­тельно защитить и спасти ее.

 — Что с тобой? — Тихо и ласково, как ре­бенка, спросил он прижавшуюся к нему де­вушку.

 О Господи, что же с ней происходит? Что случилось? Тело, руки, лицо — она вся горит! Он приподнял пальцами ее подбородок: ос­текленевшие глаза смотрели в какие-то неве­домые дали, но не видели ровным счетом ни­чего.

 Абигейл приоткрыла запекшиеся губы и по­пыталась что-то сказать, но не смогла. В бес­сильном гневе на свою слабость, она помотала головой и вновь попробовала заговорить, но опять не добилась успеха. Так ничего и не ска­зав, она вдруг закрыла затуманенные глаза, сникла и медленно повалилась на руки Ника.

 Телефон! Мысль о нем первой пришла в го­лову Абигейл после того, как ей, наконец, уда­лось вырваться из плена бредовых сновидений.

 У него был телефон, но он все это время лгал, заверяя ее, что телефона в коттедже нет!

 С негодованием, осознав этот факт, она окон­чательно вышла из состояния сна. Одним взма­хом ресниц глаза ее открылись и увидели кре­мовый потолок.

 А почему кремовый?

 Тут что-то было не так. Медленно, осторож­но она постаралась собраться с растрепанны­ми мыслями и сфокусировать все внимание лишь на одной: почему ее голова работала с таким трудом? С потолка ее растерянный взгляд скользнул к окну, потом спустился по зеле­ным шторам к полу и наткнулся на такой же зеленый ковер. Этот ковер она видела в спаль­не, которую выделил для нее Ник.

 Значит, она находилась в спальне и лежала в кровати! Теперь все ясно.

 Но в следующее мгновение Абигейл сдела­ла другое открытие, которое ввергло ее в шо­ковое состояние. Поворачиваясь на бок, она вдруг почувствовала прикосновение тонких простыней к своему... голому телу! Проведя по нему руками, она убедилась, что на ней не было ни джемпера, ни джинсов, ни каких либо других предметов одежды. Почему? Куда все по­девалось?

 — Итак, ты проснулась.

 Голос прозвучал за ее спиной. Она резко пе­ревернулась на другой бок, и ее глаза встрети­лись с голубыми глазами Ника.

 — Это радует, — продолжил он. — А то я начал было подумывать о том, что ты собира­ешься проспать сто лет, как принцесса Шиповничек.

 — Что ты со мной сделал? — оборвала его Абигейл дрожащим голосом.

 — Сделал? — Он нахмурился. — Ровным сче­том ничего.

 — Как это ничего? — Возмутилась Абигейл. — Я лежу тут, в чем мать родила, потому что это ты раздел меня и спрятал мою одежду! Да как ты посмел?!

 — Успокойся, Абигейл. — Его огорчило по­дозрение, которое он увидел в ее глазах. — Сло­во «посмел» для данного случая не подходит. И забудь об извращенных сексуальных намерениях в отношении тебя с моей стороны — ведь ты, наверняка, собираешься обвинить меня в этом. Я снял с тебя одежду лишь с одной простой целью: чтобы тебе было удобнее, легче. Ты упала в обморок. Сначала тебя жутко знобило, а по­том бросило в жар...

 После его слов Абигейл несколько успоко­илась и замолчала, обдумывая ситуацию. Выж­дав довольно длительную паузу, он спросил:

 — Как ты себя чувствуешь сейчас?

 — Как выжатый лимон.

 Она дала своему состоянию явно завышен­ную оценку. На самом деле она чувствовала себя так, будто только что провела десять раундов с чемпионом по боксу в тяжелом весе. Ее ноги, руки, все тело гудели, словно от только что ушедшей боли, и ныли от жуткой слабости.

 — Что ж, неудивительно, — понимающе кив­нул Ник. — Полагаю, в таком состоянии ты будешь находиться еще какое-то время. Но все же по сравнению с этими тремя днями, кото­рые ты провела практически без сознания, это серьезный прогресс.

 — Дней? — Абигейл с трудом села в постели и, лишь в последний момент, вспомнив, что она совсем голая, быстренько натянула на пле­чи стеганое одеяло. — Ты сказал дней? Сколь­ко же...

 — Ты проболела три дня. — Он присел на самый край кровати. — У тебя был какой-то мерзкий тип вируса. Врач сказал...

 — Врач? Какой врач?

 — Которому я позвонил, когда ты потеряла сознание. Практически, он сразу правильно на­звал все твои симптомы, не став даже расспра­шивать меня. Судя по всему, вирусом пораже­на половина населения нашей провинции. По словам врача, в тебе, очевидно, уже сидел этот мерзкий тип, когда ты выехала из Калгари, а твое потрясение, после аварии, оказалось пос­ледней каплей, которая перевесила чашу ве­сов в сторону болезни.

 Теперь, когда густой туман, окутывавший мозг Абигейл, начал постепенно рассеивать­ся, в ее памяти стали всплывать разрозненные эпизоды, по которым можно было воссоздать общую картину заболевания. Она вспомнила, как бредила, когда у нее поднялась температу­ра; как потела и просыпалась от собственного крика, когда ей снились кошмары. В другие моменты она тряслась от холода и никак не могла согреться.

 Она вспомнила также, что все время, пока была без сознания, кто-то постоянно находился рядом с ней; и у этого человека были ласко­вые руки и мягкий, убаюкивающий голос. Кто-то обмывал ее в ванне, поил из ложечки ох­лажденной водой, когда у нее пересыхало в гор­ле, кто-то подкладывал ей грелки и кутал в одеяло, когда она начинала дрожать от холода.

 — И ты все эти дни ухаживал за мной?

 — Больше здесь никого не было, кто мог бы делать это.