— А сам-то ты о чем думал? — огрызнулась она, сердито мотнув головой. От резкого движения волосы упали на грудь, прикрыв наготу, и Лина заметила, как у Энтони нервно дернулась щека. — По-моему, ты тоже не был расположен к дискуссиям. Признайся, ведь ты не подумал о том, что тоже несешь определенную ответственность?

— В том-то вся и загвоздка, Лина! — с горькой усмешкой произнес он. — Я вообще ни о чем не думал.

И, не проронив больше ни слова, Энтони вышел из комнаты, оставив Лину одну — коротать самую ужасную ночь в ее жизни.

Утром Лина поднялась засветло — чтобы успеть уехать до того, как встанут остальные студенты, а в глубине души тлел уголек надежды, что Энтони все-таки захочет увидеть ее перед отъездом. Уложив свой нехитрый багаж, тихо спустилась вниз.

В холле Кэтрин раскладывала почту на серебряном подносе. Увидев Лину, окинула ее недобрым взглядом и не слишком любезно предложила:

— Завтракать будете, мисс?

Лина покачала головой.

— Нет, спасибо. Хочу успеть на утренний поезд. Будьте так любезны… — Она нервно сглотнула. Надо быть учтивой! И не ронять чувство собственного достоинства. — Кэтрин, поблагодарите вашего хозяина от моего имени за гостеприимство.

— Да, мисс. Только я не знаю, когда его теперь увижу.

Лина непонимающе уставилась на нее.

— Милорд уже уехал, — не без ехидцы сообщила Кэтрин. — Поднялся ни свет ни заря и умчался на своей машине, будто за ним черти гонятся.

— Понятно, — услышала Лина со стороны свой голос, а на душе у нее стало темно и пусто. Сказка закончилась…

Больше она не видела Энтони.

До сегодняшнего дня.

Лина смотрела на Энтони, и на лице ее застыло доведенное до совершенства холодное и бесстрастное выражение — ведь та пылкая и наивная девочка, которая была готова отдать всю себя без остатка Энтони, умерла девять лет назад.

— У тебя усталый вид. По-моему, тебе не помешает немного взбодриться, — заметил он. — Пойдем, выпьем чего-нибудь. Я угощаю.

Лина чуть не взорвалась от ярости. Ну и наглость! Явился через девять лет будто снег на голову — и как ни в чем не бывало предлагает вместе выпить! А ей что прикажете делать? Зайтись от восторга и с благодарностью принять приглашение?! Да что он себе позволяет!

— Нет, спасибо, — ответила она ледяным тоном.

Энтони загородил ей дорогу.

— Лина, это глупо. Нам нужно поговорить.

Она изобразила недоумение.

— Разве? И о чем же?

— Мы давно не виделись, не так ли? — И он расплылся в улыбке, ничуть не сомневаясь в магической силе своего обаяния. — Думаю, нам есть о чем поговорить.

— А я так не думаю, — парировала Лина, возмутившись: вот наглец! Решил, улыбнулся разок — и я начну есть у него с руки?! — Мы были едва знакомы, да и все это было так давно… Даже не припомню… восемь или семь лет назад.

— Девять, — уточнил он сквозь зубы, но не сдержался и словно против воли насмешливо ухмыльнулся. — Ну ладно, Лина! Ты весьма убедительно продемонстрировала свое отношение к моей особе, но тем не менее мне нужно с тобой поговорить. Только хотелось бы не здесь, на сквозняке в коридоре. Могу предложить местечко поуютнее.

— Не сомневаюсь! — Она усмехнулась. — Но сейчас я на самом деле не могу. День выдался нелегкий, и я валюсь с ног от усталости. Поверь, мне не до разговоров. Поскорее бы принять ванну и залечь спать. Неужели непонятно?

Лина не без удовольствия отметила, что Энтони нелегко принять ее отказ. Еще бы — ведь он небожитель и к отказам не привык! Он помрачнел, и Лине пришло в голову, не слишком ли далеко она зашла в своей враждебности по отношению к нему.

Пожалуй, она переигрывает, а Энтони далеко не глуп. Вдруг догадается, что она чрезмерно агрессивна именно потому, что он разбил ее сердце и она зареклась больше не подпускать к себе мужчин — из боязни снова пережить душевную боль.

Лина вздохнула. Лучше спрятаться за маской безразличия. Гнев — слишком сильное чувство, а она похоронила свои чувства девять лет назад. Взглянув на золотые наручные часики, Лина подавила зевок и вежливо улыбнулась.

— Извини, но я действительно очень устала, только и всего.

— Тем более тебе нужно расслабиться! — настаивал Энтони. — Может, пойдем в столовую? Там вроде бы есть бар.

Лина задумчиво закусила губу. Не хватало еще, чтобы их увидели вместе в столовой!.. Больничный персонал обожает сплетничать: распустят слух, будто она любезничает с новым хирургом-ординатором, притом холостым, и рано или поздно об этом узнает Марк.

— Верно, есть, — неохотно подтвердила она. Похоже, у нее нет выбора: ведь не приглашать же его в квартиру?! Придется согласиться. — Ну ладно, пошли. Только совсем ненадолго.

Энтони знал, как пройти в столовую, и Лина молча брела за ним по гулкому коридору и не могла не думать о том, как он хорош собой. Все медсестры, попадавшиеся им на пути, смотрели на него с нескрываемым восхищением.

Слава Богу, посетителей не так уж много! — обрадовалась Лина, войдя в столовую, но радость ее была недолговечной: у стойки бара стояла старшая медсестра Мэри Карбайд. Она только что отправила в рот вишенку с палочки для коктейля и при виде Энтони обмерла от восторга, но, заметив рядом с ним Лину, досадливо нахмурилась. Ну вот! Лина обреченно вздохнула. Не пройдет и получаса, как вся больница будет в курсе!

— Что будешь пить? — спросил Энтони.

— Какой-нибудь сок.

— А чего-нибудь покрепче? Или ты не пьешь?

— Нет, почему же, пью. Только в хорошей компании, — невозмутимо ответила она.

Лицо Энтони исказил гнев, но он поспешно отвернулся и направился к стойке бара. Вернувшись с двумя стаканами ананасного сока и с тарелочкой с маслинами, Энтони сел напротив Лины и не мигая молча воззрился на нее.

Чтобы сгладить неловкость, она как бы между прочим спросила:

— Ты тоже не пьешь?

Отрицательно мотнув головой, Энтони отправил в рот маслину и, прожевав, объяснил:

— Я на дежурстве. В любой момент могут вызвать. Днем прооперировал одну девушку, боюсь, потребуется еще одна операция. А еще у меня тяжелый больной в интенсивной терапии. Как видишь, расписание у меня плотное.

— Я так и думала.

Потягивая сок, Лина исподволь наблюдала за Энтони. В первый момент, в палате реанимации, ей показалось, что он ничуть не изменился, но теперь, при ближайшем рассмотрении, она видела — перемены есть. От внешних уголков лучистых серых глаз веером разбегались морщинки, лицо, утратив юношескую округлость, стало жестче. Когда они встретились, Энтони только что исполнилось двадцать четыре, — выходит, сейчас ему тридцать три. Возраст Христа… Лина опустила взгляд на руки Энтони.

— Как видишь, я не женат! — с усмешкой прервал он ее размышления.

Лина замерла и, взглянув ему в глаза, спросила:

— Ты что-то сказал? Извини, я задумалась.

— Ведь именно это ты хотела узнать, да? — вопросом на вопрос ответил Энтони и тоже посмотрел на ее руки. — Вижу, и ты не замужем.

Взгляд Лины стал неприязненным.

— Откуда такие поспешные выводы, Энтони? — довольно резко спросила она. — В наше время многие женщины следуют примеру мужчин и не обременяют себя обручальными кольцами.

— В том числе ты?

— Вообще-то я не замужем, — не сразу ответила Лина. — Впрочем, никак не возьму в толк, тебе-то какое до этого дело?

— Действительно, какое мне дело! — с усмешкой повторил Энтони и, откинувшись на спинку стула, посмотрел Лине прямо в лицо и уже серьезно добавил: — А ты изменилась.

Если бы он ударился в воспоминания о проведенных вместе волшебных днях, память о которых не стерла даже кошмарная ночь расставания, Лина не выдержала бы. И снова стала бы слабой. А она поклялась больше никогда не быть слабой.

— Ну конечно же изменилась! — наигранно весело подтвердила она. — Ничего удивительного — столько лет прошло! А ты думал, я все та же девочка?

— Жаль, что ты изменилась не в лучшую сторону… — негромко сказал Энтони. — Ты стала скрытной и недоброжелательной, а девочка, которую я знал, была совсем другой.