Она спустилась с лестницы, и Леонардо взял из ее рук чемодан.

— Я отнесу его в машину.

Пожалуйста, не оставляй меня с ними наедине! — мысленно взмолилась она. Но сказать это вслух было бы малодушием. Поэтому Эльвира повернулась к Грейси Рассел и заставила себя вспомнить, сколько раз она выручала эту женщину, безоговорочно соглашаясь сидеть с детьми.

— Извините, что уезжаю так внезапно…

— Ох, не ври уж! — злобно прошипела та.

— Дело в том, что я стала очень уставать… — виновато улыбнулась Эльвира.

— Да? А как же твои обещания? — Накрашенные губы миссис Рассел отвратительно скривились. — Когда я позволила тебе остаться в моем доме, ты уверяла, что отец ребенка не свалится с неба!

Эльвира хотела объяснить, что Леонардо не отец ребенка, но что толку? Что она могла сказать, когда мальчики стояли рядом с широко раскрытыми глазами и ловили каждое слово? Пытаться объяснить им сложившуюся ситуацию было бы верхом нелепости.

Эльвира потрепала рукой светлые волосы Билли. Он был ее любимцем.

— Я буду писать вам письма, — нерешительно начала она.

— Убери от него свои руки и не будь дурой! — проворчала миссис Рассел. — О чем ты собираешься писать семилетним мальчишкам? О родах? Или о зачатии?

Эльвира вздрогнула, не понимая, как можно произносить подобные слова в присутствии собственных детей.

— Пора ехать, Эльвира, — услышала она низкий голос Леонардо, стоявшего в дверях. Его лицо, словно высеченное из мрамора, потемнело. Глаза блестели, черные и ледяные.

Как долго он здесь стоит? Слышал ли оскорбления миссис Рассел?

— Пошли, — спокойно повторил Леонардо.

Она быстро прижала обоих мальчиков к груди. Билли плакал, и ей понадобилось собрать все силы, чтобы не расплакаться вместе с ним, ведь ее слезы еще больше расстроили бы ребят. Она горячо поцеловала их в светлые макушки и успела прошептать, прежде чем Леонардо, взяв ее за локоть, повлек к выходу:

— Я буду писать!

Как только за ними закрылась входная дверь, Леонардо отпустил ее локоть и Эльвира почувствовала, что лишилась его теплоты и поддержки.

— Моя машина стоит дальше по дороге, — сказал он все тем же бесстрастным тоном.

Он припарковался так специально. На всякий случай. Он же не знал, с чем ему придется столкнуться. Или с кем. Леонардо не был уверен, последует ли Эльвира за ним добровольно, и не представлял, как справится с ней, если она откажется. Однако внутренний голос уже тогда твердил ему, что он никуда без нее не уедет.

Эльвира шла рядом, подозревая, что он замедлил шаги ради нее. Впервые за последние дни она вздохнула свободно.

— Куда ты меня повезешь?

— Слово «повезешь» подразумевает насилие, — заметил Леонардо, поглядывая на ее темную головку, едва достающую ему до плеча. Эльвира казалась ему слишком юной, чтобы стать матерью. — Разве ты пошла со мной не по доброй воле?

Что мне оставалось делать? — мрачно подумала Эльвира.

— И все же куда? — хрипло повторила она. В небе с ревом пролетел самолет, и Леонардо поднял голову, глядя ввысь.

— Мы поедем ко мне. — Он бросил на нее пронзительный взгляд, словно ожидал возражений. — Подумай хорошенько, Эльвира, прежде чем что-нибудь сказать. Так будет лучше.

Эльвира разделяла его мнение. Разве не так она решила поступить с самого начала, пока не увидела его полуобнаженным, похожим на лоснящегося кота? А потом появилась красивая женщина, и Эльвира поняла, что не сможет поделиться с ним своей ужасной тайной…

— Ты согласна?

Эльвира кивнула, размышляя, что на это скажет Шарон.

— Да.

— Что касается дальнейшего… — Последовала краткая пауза. — Есть несколько вариантов.

— В Испанию я не вернусь! — тихо заявила Эльвира. — И ты не сможешь заставить меня сделать это!

Леонардо решил уступить. Во всяком случае, пока.

— А вот и моя машина.

Темно-синий спортивный автомобиль был припаркован у тротуара, и Эльвира в растерянности уставилась на его низкий блестящий кузов.

— В чем дело?

Она подняла глаза и встретилась с его пристальным взглядом. Леонардо, должно быть, заметил ее колебания. Она показала ему на свой живот.

— Я такая большая и неуклюжая, а твоя машина низкая и маленькая.

Леонардо открыл дверцу.

— Думаешь, ты в нее не влезешь?

— Отвернись. Это будет неприятное зрелище.

Эльвира начала осторожно забираться внутрь.

Отвернувшись, он взглянул на дом, который они только что покинули. Два маленьких мальчика грустно наблюдали за ними из окна верхнего этажа. Его лицо помрачнело. Он не знал, что будет дальше, но уже подозревал, чем обернется его преданность дружбе. Впрочем, как могло быть иначе?

Он знал отца Эльвиры всю свою жизнь. И в последние десять лет после смерти жены каждое лето пользовался гостеприимством Луиса.

Марко был совсем малюткой, когда погибла его мать. Человек, убивший ее, скрылся и оставался безнаказанным по сей день. В тяжелые дни, последовавшие за смертью жены, Леонардо казалось жизненно важным, чтобы сын хоть что-то знал о своих родовых корнях.

Сейчас Леонардо, который сам был отцом, чувствовал себя обязанным сообщить Луису Лопесу о том, что произошло с его дочерью. Но, с другой стороны, Эльвира уже не ребенок. Далеко не ребенок. К тому же она рассчитывает на его молчание.

Когда они устроились в машине, Леонардо кивнул в сторону дома.

— И как долго ты намеревалась там оставаться?

— Не знаю, я об этом не думала. — Эльвира уставилась на дорогу перед собой. — Я просто жила день за днем. Миссис Рассел разрешила мне остаться у них и после появления ребенка.

Длинные пальцы Леонардо крепко стиснули руль.

— Но ты должна думать о будущем, Эльвира! Что ты будешь делать, когда ребенку исполнится шесть месяцев? Год? Вернутся в Испанию, чтобы показать Луису внука? Или собираешься скрывать его всю свою жизнь?

— Не знаю, — устало ответила она, надеясь, что Леонардо прекратит мучить ее своими вопросами. — Я думала об этом сотни раз, пока мне не становилось совсем плохо и хотелось лишь одного: плакать.

Леонардо крепко стиснул зубы. Такое же чувство охватывало его после смерти Мелани, когда жизнь, казалось, совсем лишилась смысла. Он украдкой посмотрел на напряженное бледное лицо Эльвиры, и сердце кольнуло от жалости.

— И чем больше ты думала об этом, тем труднее было представить, что делать дальше. Так?

Его понимание обезоружило Эльвиру. Почувствовав, как задрожали губы, она отвернулась, вглядываясь в мелькавшие за окном уличные огни.

— Да. Но как же мне теперь быть? — Она понизила голос. — Какое бы решение я ни приняла, оно обязательно кого-нибудь ранит.

Она говорила так тихо, что Леонардо едва слышал последние слова, но он отлично видел, что Эльвира сейчас расплачется. Теперь не время задавать вопросы, решил он, ведь она выглядит такой бледной, маленькой и ранимой.

— Ты плохо питаешься, — заметил Леонардо с укоризной.

— В последние дни у меня хватало других забот.

— Ты ужинала?

— Вообще-то нет, — призналась Эльвира.

После работы она поспешно скрывалась в своей каморке, слишком уставшая, чтобы спуститься вниз и поискать в холодильнике Расселов что-нибудь съестное,

— Ради малыша нужно питаться как следует, — проворчал Леонардо. — Сейчас мы поедем в одно место. Там неплохо готовят.

Эльвира покачала головой. К ее горлу подступила тошнота.

— Сейчас не могу и думать о еде. Слишком много всего произошло…

— Ты должна попытаться. — Его губы тронула насмешливая улыбка, и он добавил: — Хотя бы ради меня.

Она сложила руки на коленях.

— Полагаю, мира не будет, пока я не соглашусь?

— Точно, — кивнул Леонардо. — Но помни, я делаю все это для твоей же пользы.

— Какой ты добрый, Леонардо!

Ее неловкая попытка съязвить заставила его улыбнуться. Что ж, по крайней мере, она не пала духом.

— Скорее практичный, чем добрый, — пробурчал он. — Нам нужно поговорить, и ты должна что-то решить. Дома разговора наедине не получится.