На ее взгляд, у него имелось все — прекрасные манеры, завидная внешность, огромная квартира, деньги, позволявшие вести роскошный образ жизни. Оливия считала Стивена воспитанным и умным человеком, с тонким вкусом. Не говоря уже о том, что он был умелым любовником. И все же что-то в нем иногда настораживало, лицо Стивена будто окаменевало, в нем появлялось что-то необузданное, дикое. Может быть, Стивен Гордон — человек неудовлетворенных амбиций, стремящийся к недостижимому? Но почему? Ведь у него, похоже, есть все, о чем большинство людей может лишь мечтать.

— А что хорошего в том, чтобы быть непобедимым? — мягко спросила она.

Стивен стиснул зубы. Что хорошего? Быть непобедимым означало быть не таким, как его отец, легкомысленное, бездумное отношение к жизни которого несло близким лишь горе и разорение. Но Стивен никогда не делился этим горем ни с одной женщиной и не собирался начинать сейчас. Даже с Оливией Фаррелл, смотрящей на него тепло и доверчиво сводящими с ума голубыми глазами, которыми ее, должно быть, наделил дьявол.

— Это вопрос личного выбора, — холодно сказал он. — И это мой выбор.

Оливия поняла, что разговор окончен и Стивен не хочет раскрываться перед ней. Оливия решила отступить.

— Желаю приятно провести время. А я приму ванну и лягу пораньше.

Стивен едва не застонал, когда память услужливо и с поразительной четкостью преподнесла ему завораживающую картину — длинные ноги и тонкие руки Оливии под пузырящейся пеной...

— Хорошо. Так и сделай.

— Тебе оставить что-нибудь на ужин? — спросила Оливия. — Я купила восхитительные грибы. И совсем недорого, — поспешно добавила она, словно оправдываясь.

Стивен сердито посмотрел на нее. За эти пять дней она полностью взяла на себя заботы о питании и почти все покупки. Она даже специально обходила несколько магазинов, чтобы выбрать что-то подешевле и сэкономить, даже после того как он сказал ей, что в этом нет необходимости. Гордость сочеталась у нее с бережливостью, а уж об упрямстве и говорить нечего.

— Ты не обязана готовить для меня каждый вечер, — сказал он. — Я уже говорил тебе об этом.

— Но это же нетрудно, когда я готовлю для себя.

— Мне вполне по силам поджарить яичницу, когда я прихожу домой! — взорвался Стивен и, повернувшись, вышел из комнаты, потому что задрожавшие губы Оливии могли разжалобить даже камень.

Зазвонил телефон. Оливия немного подождала, полагая, что Стивен ответит сам, но телефон все звонил, и ей пришлось снять трубку.

— Алло?

Последовала пауза, затем взволнованный женский голос сказал:

— Извините, я, похоже, набрала не тот номер.

— С кем вы хотели поговорить? — терпеливо осведомилась Оливия.

— Со Стивеном Гордоном. Это мой сын.

— Ваш сын? О, извините, миссис Гордон, я не знала... Сейчас я его позову.

— Нет-нет, подождите... А вы кто?

Оливия откашлялась.

— Меня зовут Оливия. Оливия Фаррелл.

Женщина на другом конце провода молчала, похоже, ждала разъяснений.

— Я остановилась здесь. У Стивена.

— И вы сейчас у него живете? — поинтересовалась ее собеседница.

— Подождите минутку, я его приглашу, — торопливо сказала Оливия и, обернувшись, увидела стоящего у двери Стивена.

Мрачное выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Не говоря ни слова, он подошел и взял трубку. Оливия тут же вышла из комнаты, но все же успела услышать ею первые слова:

— Привет, мам. Ммм. Нет, нет. Нет... ничего подобного.

Через несколько минут Стивен вышел из гостиной и направился в кухню, где Оливия готовила себе сандвич.

— Не делай этого больше! — предупредил он.

Она положила нож на стол.

— Не делать чего?

— Не отвечай на звонки, особенно когда я дома.

— Извини, — сдержанно сказала она, — не знала, что нарушаю некое неписаное правило, но, конечно, это твой дом.

Его дом, его территория, его право.

Но, Стивен, похоже, и не слышал ее.

— Моя мать засыпала меня вопросами о тебе. Стоит впустить в дом женщину и все уже думают о свадьбе!

— Уверяю тебя, я об этом не думаю! — язвительно заверила Оливия.

— Я тоже! — бросил Стивен.

Она повернулась к нему спиной и снова занялась приготовлением сандвича. Громко хлопнула дверь. Какой же он злой, раздражительный и несправедливый! А она, наверное, сошла с ума, когда согласилась сюда приехать.

Войдя в бар «Миссури», где уже много лет собирались по пятницам его друзья, Стивен обвел равнодушным взглядом полутемный переполненный зал. Зачем нужно было приходить сюда и протискиваться через толпу к стойке, чтобы выпить пива, если дома можно угоститься чем-нибудь получше? Да и Оливия... Стивен покачал головой. О чем только, черт побери, я думаю?! Я же всегда прихожу сюда по пятницам!

— Стивен! — окликнул его Эрик, и Стивен, вымученно улыбнувшись, стал протискиваться к кузену через толпу посетителей.

— Видно, день был неудачный! — усмехнулся Эрик, когда Стивен присоединился к нему.

— Наоборот. — Стивен взял бокал пива и задумчиво поднес ко рту.

— Тогда чем ты недоволен?

— Наверное, просто устал, — буркнул Стивен.

И это было правдой. Нелегко заснуть, когда думаешь только о матово-бледной коже Оливии, о ее пышных волосах и о том, что она, обнаженная, спит в комнате, до которой рукой подать.

— Как у тебя дела с Оливией? — небрежно спросил Эрик. — Если ты, конечно, не привел кого-то другого.

— Мне следовало бы проверить голову! — пожаловался Стивен.

— Так плохо, да? — Эрик сочувственно посмотрел на кузена. — А мне она показалась очень милой.

— Да, так оно и есть — слишком мила, черт побери! Хороша, как мед.

В ту незабываемую ночь, которую мы провели в постели, она была как мед. Ловушка, намазанная медом, подумал Стивен. Ему вдруг стало жарко, и он одним глотком осушил бокал, словно пиво могло потушить пожар, разгоревшийся внутри него при этом воспоминании.

— Эрик, пошли поужинаем, что ли?

— Ого! — Эрик усмехнулся. — Отвлекающий маневр? Только бы не возвращаться домой?

Стивен пожал плечами.

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

— Эх, приятель, мы все через это прошли, — сказал Эрик. — Рано или поздно появляется женщина, которая западает тебе в душу. Вот это и случилось с тобой!

— Извини, — холодно произнес Стивен, — ты меня не понял.

Эрик, прищурившись, посмотрел на кузена.

— Ты до сих пор ничего не рассказал мне об Оливии Фаррелл.

— Что ты хочешь знать?

— Это же ясно. Например, она тебе друг или любовница?

Стивен мог бы ответить, но промолчал. Какой смысл объяснять всю эту странную, запутанную ситуацию человеку, который знает его чуть ли не всю жизнь? От этого только пострадает репутация Оливии. Как, впрочем, мрачно добавил он про себя, и моя собственная.

— Мы мужчины, Эрик, — легким тоном ответил он, — и нам не пристало говорить о таких вещах, согласен?

Часы показывали десять вечера, когда Оливия выключила свет в спальне и попыталась уснуть, по сон упорно не желал прикрыть ее мантией забвения. В конце концов, устав от бесплодных попыток, она включила ночник и взялась за книгу.

Однако и почитать ей не удалось. Слова прыгали перед ней как черные жучки, а в голову лезли самые мрачные мысли. Близилась полночь, Стивен не возвращался.

Оливия накинула халат, встала и начала расхаживать по гостиной. Около часа ночи она уже сходила с ума и готова была звонить в полицию, когда услышала, как открывается дверь. Оливия выбежала в прихожую и чуть не врезалась в стоявшего спиной к ней Стивена, который неуклюже пытался запереть дверь и одновременно повесить плащ.

— Где, черт возьми, ты был?! — разразилась гневным упреком Оливия.

Стивен не спеша обернулся и, прищурившись, взглянул на Оливию, лицо которой исказила гримаса гнева.

— Прошу прощения?

Этот колючий короткий вопрос должен был поставить Оливию на место, и так бы и случилось, если бы все ее чувства онемели, если бы она все пережила и забыла.