Мне так хотелось, чтобы наш отъезд хоть как-нибудь походил на романтическое бегство! Ну, хоть самую капельку! И мы несколько раз пересаживались из машины в машину, запутывая следы. Как жалко, что за нами никто не гнался...

В салоне «Боинга» притушили свет, пассажиры спали, подложив под головы подушечки. Спал и Георг. Укутавшись одеялом, он свернулся калачиком в неудобном кресле. Голову так неуклюже вывернул, бедняжка... Устал, напереживался. Гошенька...

Поверите? В тот момент и в последующие несколько дней я даже не вспоминала о том, что у меня есть муж... Если вспоминать, то ничего хорошего не получится, совесть загрызет. Я вообще-то совестливая...

Нет, я люблю Илюшу. Честно, люблю. Но тогда он был от меня так далеко и казался таким нереальным... Фу, не слушайте меня, чушь все это. Просто я пытаюсь найти какое-нибудь оправдание своим поступкам. Все как-то стихийно получилось, будто не от меня зависело. Одним словом, я потеряла рассудок. Давайте так уговоримся — я сошла с ума. Просто и логично.

Ух, и жарищей нас встретил остров Таити! Градусов под пятьдесят, ей-Богу! Я как с трапа спустилась, так и растаяла, как Снежная королева. Мои стройные ножки подкосились, а в теле образовалась неприятная ватность. А каково было Георгу? Как я его понимаю... Но он умудрялся сохранять мужество и уверенность в собственных силах, не раскисал. Я его и раньше уважала, а теперь зауважала еще больше, чуть ли не возгордилась им.

Странное дело. В Москве только и слышишь на каждом углу: заграница, заграница — это рай, это другая планета! Я и сама так когда-то думала. До тех пор, пока не оказалась за этой самой границей. И что? И ничего особенного. Та же земля под ногами, то же небо над головой. И люди похожи, разве что негров огромное количество. Это с непривычки в диковинку. И хочется убедить себя, что находишься в другом измерении, на другой планете, а не получается. К хорошему привыкаешь быстро, а когда возвращаешься в Москву... Вот это уже, действительно, другая планета... Парадокс, иначе не назовешь. Нужно срочно записать эту мысль в блокнот.

Мы благополучно миновали паспортный контроль. Желтолицые пограничники отдали нам честь и радушно впустили в свою страну. В здании аэропорта было попрохладнее, нежели на улице. Я хотя бы успела отдышаться, прежде чем Георг распахнул передо мной дверцу автомобиля.

— Ты знаешь, — он вдруг озабоченно насупился, — мне кажется, что... Видишь вон ту женщину с фотоаппаратом на шее?

— Ну, вижу. — Я обмахивалась самодельным веером, то есть сложенной пополам газетой. На тротуаре, действительно, маячила какая-то тетка в солнцезащитных очках и в вызывающем парике. Уж я-то всегда смогу отличить парик от натуральных волос. Физиономию ее я хорошенько не рассмотрела.

— Мне показалось ее лицо знакомым. — Георг плюхнулся на сиденье рядом со мной.

— Мы вместе летели, вот и все, — сказала я. — Что ж тут удивительного?

— Да нет. — Он помял подбородок. — Я встречал ее раньше... Но не помню где...

А Папеэте в первые минуты мне совсем не приглянулся. Самый заурядный городок. Узкие улочки, расхристанные, томящиеся на солнце жители. Что удивительно, так это отсутствие нищих и попрошаек. Все сытые и ленивые, с большими животами.

Позже я поняла, что Папеэте — удивительный город, не сравнимый ни с каким другим. Чистый, опрятный, ухоженный. Просто тогда я настолько одурела от жары и усталости, что с трудом соображала, а уж на живописные красоты и вовсе не обращала особого внимания. Даже на флирт и кокетство сил не было. Представляете, до какой степени я вымоталась?

Беззубый таксист привез нас к самому шикарному на его таитянский взгляд отелю, располагавшемуся в отдаленном от городской суеты местечке. Я сначала и не поняла, что это отель. Думала, обыкновенная гора. А оказалось, что отель находился прямо в горе, а окна с затуманенными стеклами походили на гнезда, свитые какими-то полинезийскими птицами. Изумительное зрелище, никогда такого не видела. У меня аж рот сам собой открылся от восхищения. Ну, разумеется, пальм вокруг — лес, куда ж без них-то? Пальм тут просто завались. И кокосовые, и финиковые, и Бог знает какие, совсем уж диковинные.

— Снимем два номера, — приказала я.

Георг и не думал перечить. Нет, так нет.

Мы отправились в путешествие инкогнито. Вернее, не столько я, сколько мой кавалер. Мне-то что? Мне-то бояться нечего. Меня в лицо практически никто не знает, не снискала я еще такой уж громкой мировой славы, это все в будущем.

Кстати, еще одна актерская байка. Евстигнеев рассказывал. Едет он как-то в машине, его гаишник останавливает. Мол, ваши документы. А Женя ему: что, не узнаешь, сержант? Тот пригляделся, да как заорет радостно: Папанов! Женя заметил грустно: в лицо меня уже знают, а по фамилии еще нет. Ну, а меня ни в лицо, ни по фамилии.

А вот Георг пытался конспирироваться. Ему бы родственники всыпали за мимолетную связь с не пойми кем. Не то чтобы всыпали, конечно, просто он не хотел с ними лишний раз схлестываться. Я даже не посмотрела, какие имена он вписал в анкету, когда мы поселялись в отель. Наверняка что-нибудь особенное придумал.

Нам отвели апартаменты на третьем этаже. Номера, я вам скажу, не высший класс! Но вполне, вполне... Мне теперь принадлежали три громадные комнаты, одна из которых — спальня с широченной кроватью. Шелковый балдахин шуршащими складками спускался с потолка. А вот ванная, это да! Тридцать квадратных метров, если не больше, а посередине настоящий бассейн с голубоватой водицей. И кондиционер исправно работал, в номере поддерживалась зыбкая прохлада.

У Георга жилье было рядом с моим. И наши лоджии соприкасались. А какой вид открывался! Прямо под моими окнами бушевал океан, а его черные, пенистые волны, ударяясь о скалу, частенько забрызгивали жителей первого этажа. Впрочем, как нам сказал администратор отеля, по этой причине на первом этаже практически никто не жил.

Мы договорились с Гошей, что через несколько минут встретимся в коридоре и сходим куда-нибудь перекусить. А пока что у нас было время для того, чтобы привести себя в порядок после долгой и утомительной дороги. Я приняла душ и, не одеваясь, плюхнулась на кровать, растянулась на шелковом покрывале. И вдруг внизу живота скрутило... Женщины меня поймут, что означала эта боль. Я сразу же сверилась с календариком и вскипела от злости и обиды на саму себя. С какой стати? Этого не должно быть! Еще время не подошло, слишком рано! Наверное, от перемены климата... Тьфу, ты... Мучайся теперь... Вот всегда так. Вроде все хорошо, все прекрасно, все замечательно. Так ведь нет. Обязательно какая-нибудь пакость да случится. Но я не позволила своему настроению испортиться. Щ-ас, как же! Фигушки! Я готова страдать физически, но морально — никогда! И виду не покажу, никто ни о чем не догадается.

А есть совсем не хотелось. Такая жарища, что во рту слюна испаряется. И Георг не страдал особым желанием поскорей заморить червячка. В общем, мы решили послоняться по океаническому берегу, аппетит нагулять. Странно, но довольно долго мы шли молча, опустив головы. Просто спокойствие какое-то непонятное нахлынуло, умиротворение. Шевелить языком было лень. Георг держал в руке цветастый зонтик. Эта штуковина уберегала нас от невыносимо палящего солнца.

Пустынный пляж. Под ногами обжигающий песок и ссохшиеся комочки водорослей. Навстречу нам брел дядечка с серой собачкой на поводке. Собачка — вылитая лайка. Я представила, как ей жарко, в ее-то меховой шубке. Океан оказался холодным, прямо-таки ледяным. Я сунула ногу в воду и сразу же выдернула. Чудо природы. Удивительно, почему так?

— Смотри, акула! — вдруг закричал Георг и указал куда-то вдаль, где линия горизонта прочерчивала границу между небом и океанической гладью.

— Где? — Я почему-то дико испугалась, невольно попятилась от берега, увлекая за собой Георга. Можно подумать, что акулы иногда любят выбираться на сушу, чтобы полакомиться жирненькими туристами. В тот момент я совсем забыла, что у этих тупорылых хищников от рождения ног не было.