– Мама зовет нас завтра на дачу. Вся родня соберется.

– Нас? – удивилась. – За что ж такая милость?

Лизина мама не знала об их отношениях, но, очевидно, догадывалась – и всеми фибрами своей души не любила Лёку. Впрочем, в открытую конфронтацию она никогда не вступала, но не упускала случая показать своё негативное отношение к девушке. Её не нравился её внешний вид, не нравилась её работа, не нравилась её уверенность в себе, порой тесно граничащая с наглостью. Не нравилось всё.

– Лёк, перестань… Пора налаживать отношения с моей мамой.

– Может, не надо? – жалобно пробормотала Лена и Лиза рассмеялась довольно:

– Надо, Федя, надо. Не напрягайся ты так. Подумаешь, съездим на дачу, шашлык поедим, пообщаемся с родственниками.

– Погоди-погоди, – отстранилась Лёка, – Ты сказала, ВСЯ родня соберется?

– Ну, может, и не вся…

– Нет.

Осторожно, двери закрываются. Следующая остановка – отстраненность и отчуждение. Лиза даже застонала тихонько, глядя на то, как Лена уходит на кухню.

На одной чаше весов – жена, на другой – родные. Как выбрать? Как примирить непримиримое? Несколько раз Лиза пыталась, устраивала совместные посиделки, но несмотря даже на то, что никто из родных не знал об их отношениях, они не одобряли этой дружбы.

Лиза в их глазах была «правильной» девочкой – с отличием закончила институт, поступила в магистратуру. Не курила, говорила правильной русской речью и любила хорошие книги и нестандартное искусство. Уважала старших, с удовольствием вязала свитера и шарфы и была из тех девушек, которыми гордятся их мамы.

Лёка же не понравилась сразу. Она ненавидела русских классиков, ничего не понимала в живописи, одевалась в ужасные джинсы с накладными карманами и цветастые футболки. Более того – у неё была очень короткая стрижка всегда окрашенных в экстремальные цвета волос и сережка – в одном! – левом ухе. Она водила машину, работала системным администратором и не имела высшего образования. Она насмешливо относилась к рукоделию, зато любила колоть дрова и играть с собаками. Могла выйти из-за стола посреди оживленной беседы, если ей становилось скучно и начать спорить с людьми, которые намного её старше.

После первого знакомства с Лизиными родственниками Лёка категорически отказалась поддерживать с ними какие бы то ни было отношения. Исключение делалось лишь для Тамары Федоровны, да и то не чаще, чем пару раз в месяц.

– Маленький мой, – прошептала ласково Лиза, заходя в кухню и обнимая Лёку со спины за талию, – Ну пожалуйста… Для меня это очень-очень важно.

– Нет.

– Я очень тебя прошу. Мы там побудем совсем недолго. И тебе не обязательно с ними общаться. Там будет Павлик, помнишь его? Попьете с ним пивка, погуляете. Шашлыка поедим. Ну пожалуйста, любимая…

– Нет.

– Лёк… Я прошу. Ради меня.

– Нет.

– Ясно, – вздохнула Лиза и расцепила руки, – Значит, на то, чтобы пообедать с какой-то незнакомой женщиной, ты соглашаешься. А сделать что-то ради меня тебе не хочется.

Девушка отправилась в комнату, а Лёка застыла у кухонного окна. Ей стало стыдно. В голове пронеслись недавние картинки бурного секса со Светланой и только сейчас Лена поняла, как сильно она рисковала, поддавшись зову плоти.

– Она была права. Я дура. – пронеслась мысль. Теперь Лёка почувствовала, как виновата перед Лизой.

– Детка, – позвала она тихонько, – Иди сюда.

Девушка мгновенно материализовалась из комнаты и исподлобья посмотрела на Лену.

– Я согласна. Мы поедем завтра к вам на дачу и я обещаю вести себя хорошо. В меру своих сил, по крайней мере.

Лиза расцвела улыбкой и шагнула в раскрытые Лёкины объятия. Как уютно было в этих сильных руках, как тепло было прижиматься к животу и нежно целовать щеки.

– Я люблю тебя, Ленка. Я очень тебя люблю, – прошептала Лиза и прижалась губами к Лёкиным губам.

5

– Да мне всё равно! Я лучше возьму кредит, но буду ездить на нормальной машине!

– И расплачиваться потом три года? Не легче купить обычный жигуленок, подкопить денег и потом поменять его на иномарку?

– Не легче! Потому что наличие нормальной машины определяет твой статус наравне с тем, как ты одеваешься, где отдыхаешь и где работаешь.

– И где по-твоему надо отдыхать, работать и одеваться?

– Отдыхать – за границей, работать в престижной компании, а одеваться в хороших магазинах.

– Эх ты, жертва перестройки. Давай еще дерябнем лучше?

– Давай.

Лёка и Паша сидели глубоко в цветочных зарослях и пили коньяк из пластиковых стаканчиков. Они спрятались сюда почти сразу по приезду – выносить разговоры Лизиных родных было просто невыносимо.

Громкие голоса, доносящиеся с застекленной веранды, почти не мешали.

– Скоро они песни петь начнут, – заметила Лёка.

– Нет, пока что они тебя обсуждают, потом примутся за меня, а потом уж до песен дело дойдет, – ухмыльнулся Паша, – Слушай, как здорово, что ты приехала. А то я бы здесь повесился.

– Ерунда. Главное нам повезло, что погода такая хорошая, тепло и без дождя. А то пришлось бы на чердаке прятаться. Слушай, Павлик, а как там вообще – в Москве? Лучше, чем здесь?

– Несравнимо. У нас и возможностей больше, и жизнь интереснее. А здесь как будто болото.

– Ты всего два года в Москве и уже стал таким ярым её сторонником? – ехидно спросила Лёка.

– Ленка, тебе не понять, что такое Москва, пока ты туда не приедешь. Посуди сама: там я зарабатываю семьсот долларов в месяц, и это только начало. Здесь за ту же работу я бы имел максимум тысячи две рублей. Чуешь разницу?

– Еще бы. Но дело не в деньгах.

– Вот именно! – Паша привстал на колени и горячо заговорил в синие Лёкины глаза. – Ты пойми, здесь тихо и размеренно. А там кипит жизнь! Там всё быстрое, стремительное, интересное. Каждый день – что-то новое.

– Каждому своё, – хмыкнула Лена и разлила остатки коньяка по стаканчикам, – Паш, давай напьемся?

– Давай. Только коньяка больше нет. Кто пойдет?

– Жребий кинем, – захохотала, – Орел или решка?

– Орел!

Лёка вынула из кармана монетку, подкинула и поймала в кулак. Разжала пальцы и застонала под громким Пашиным смехом.

– Ну почему мне всё время не везет?

– Шагай. И шашлычка прихвати заодно.

– Ладно.

Делать нечего – пришлось вылезать из кустов и понуро шлепать через дачный участок к домику. Лёка поплотнее запахнула на себе осеннюю куртку и быстро засунула в рот жевательную резинку. Подойдя к домику, девушка заглянула в окно и, поморщившись, достала мобильный телефон. Она не собиралась заходить внутрь.

– Детка? – улыбнулась Лена в трубку минуту спустя. – Вытащи нам еще коньячку, пожалуйста. И шашлыка. Ладно. Да тут я, у окна стою со стороны винограда. Давай, жду.

Лиза появилась очень скоро. Сунула Лёке в руки бутылку, миску с шашлыком и запихнула в карман две вилки, завернутые в бумажные салфетки. Потянувшись вверх, она быстро поцеловала девушку в губы и поморщилась:

– Ленка, ты опять курила?

– Нет! С чего ты взяла? – Лена нагнулась чтобы еще раз поцеловать Лизу, но та быстро увернулась.

– С того, что от тебя табаком несет как от пачки сигарет. Иди. Замерзнете – приходите, они уже напились и особо внимание не обратят.

– Ну да, как же, – ворчливо пробормотала Лёка и исчезла в зарослях. Лиза проводила её взглядом и вернулась в дом.

Ближе к вечеру стало холодать. Паша и Лена выпили весь коньяк, хором исполнили песни времен студенческой юности и съели шашлык. Когда была выкурена последняя сигарета, они сдались и с мрачными лицами отправились в дом.

А веселье было в самом разгаре. Лизины родители танцевали под песни Верки Сердючки, остальные хором подпевали и не забывали опрокидывать новые и новые рюмки. Лена остановилась в дверном проеме и чуть не заплакала от жалости к себе, обозревая открывшуюся ей картину. Но в следующую минуту ей стало не до жалости.

Лизы среди веселившейся родни не было. Кивнув Паше, которого уже затащили за стол и заставили опрокинуть стопку водки, Лена пошла вглубь дома, заглядывая по пути в каждую комнату. Лиза нашлась на кухне. Она была не одна.