Три с лишним года назад она в последний раз была близка с мужчиной. Наверное, теперь она и не вспомнит, что надо делать, если вдруг окажется в объятиях любовника. Только страсть, которую дарил ей Бартон, трудно было изжить из памяти.

Не о том я думаю, снова одернула она себя. Надо просчитать стратегию и тактику своего поведения с Бартоном, чтобы он не мог застать ее врасплох. Стоит подумать и о том, что сказать детям, — ведь маленькие почемучки завалят ее тысячей вопросов: «А куда мы едем?», «А к кому?», «А зачем?», — «А что мы там будем делать?»…

Она до сих пор не решилась им сказать, что дяденька, который к ним приходил, — это их папа. Да и надо ли об этом говорить? Если Бартону вскоре наскучит возиться с ними и он уедет, пусть лучше они никогда не узнают правды.

Алрика боялась только, что они спросят ее об отце напрямую. Вспомнили же они его на днях. «Когда приедет папа»… Ей интереснее, когда он уедет.

И надо хорошенько продумать свой завтрашний образ. Одежда должна соответствовать ситуации, но при этом подчеркивать ее красоту. Пусть Барт трепещет.

Когда-то Алрика сводила его с ума. Может быть, если теперь он потеряет немного рассудка, это обойдется для нее меньшим количеством неприятностей?

— Дети, завтра мы едем в гости. На целый день, — объявила Алрика, раскладывая кашу по тарелкам.

— А куда? Куда? — хором загалдели малыши.

— К дяде Барту. Знаете этот огромный дом с красивыми разноцветными стеклышками в окнах?

— Ура! — закричали Том и Сэм. Дом со стеклышками в Сентсайде знали все, кроме разве что грудных младенцев. — А дядя Барт там живет?

— Да, он там живет.

— Мама, а можно, я возьму Короля-Льва? — спросил Сэмми.

— А я — пуму! — закричал Томми.

— Если хотите, возьмите, но мне обещали, что там будут игрушки, — сообщила она, ставя тарелки на стол перед сыновьями.

Надо же, они так обрадовались, подумала она. Еще бы — для детей это настоящее событие. В их маленьком городке не так уж много развлечений… Старенький кинотеатрик, где редко показывают хорошие фильмы, тем более — для детей, да пара каруселей возле него — вот и все радости.

Зато у них есть настоящий океан. Но мальчишки еще маленькие и им многого не позволяется — ни кататься в волнах на доске, ни плавать, они только плещутся у берега под строгим присмотром няни или самой Алрики.

А дом на Первой Приморской, должно быть, казался им огромным загадочным кораблем, побывать на борту которого, да еще и познакомиться с его капитаном — это настоящее приключение.

Пусть детишки развлекутся.

А я? — мелькнула мысль. Почему бы и мне немного не повеселить себя? Барт думал, что вышел победителем в их споре. Посмотрим, кто кого победит.

Она еще заставит бывшего муженька горько сожалеть о том, что когда-то он ее оставил. Надо сделать все, чтобы он влюбился в нее вновь. А потом она разобьет его сердце, поступит так же, как когда-то он поступил с ней.

Алрика думала так и сама же понимала, что это утопия. У нее никогда не хватило бы жестокости разбить чье-то сердце. Наверное, за это Барт и любил…

Алрика поиграла с детьми, почитала им сказку перед сном, пожелала спокойной ночи и на цыпочках вышла из детской.

Это время, когда на дом опускается ночная тишина и малыши засыпают, принадлежит ей и только ей. Только тогда она может спокойно посидеть с книгой, посмотреть телевизор или заняться собой, ни на кого не отвлекаясь.

Она вошла в спальню, села перед зеркалом и взяла со столика тюбик с кремом. Завтра Алрика должна выглядеть великолепно — с ног до головы, до кончиков ногтей. А значит, ей предстоит поработать над собой. Ее ждут маникюр, педикюр, маски, ванночки — приятные хлопоты, и ни один мужчина ей не помешает.

Барт вышел из машины и собирался войти в дом, но увидел, что на крыльце стоит широкоплечий мужчина, закрывая собой проход, и замедлил шаг.

— Ты сегодня прекрасно выглядишь, Рики, — ворковал высокий блондин, которого Барт видел только со спины. — Впрочем, как и всегда.

— Да? Спасибо, Майк, — ответила Рики, невидимая из-за спины этого гиганта.

— Куда-то собираешься? Прогуляться?

— Мы едем с детишками в гости, — пояснила она.

— Я могу вас проводить. Покатаю детей на велосипеде, они это любят, — предложил незнакомец.

Барт заметил, что кроме дамского велосипеда Алрики во дворе стоит еще и второй, спортивный.

— Нет, не стоит, Майк, — возразила она. — За нами заедут на машине. Как-нибудь в другой раз.

— А где твоя машина, Рики? Давно ее не видел. Там что-нибудь сломалось? — поинтересовался тот, кого Рики назвала Майком.

— Все в порядке. Стоит в гараже, — нехотя ответила Алрика.

— Если там что-то сломалось, я могу прийти и починить. Ты ведь меня знаешь, Рики, я на все руки мастер. Если что по хозяйству или с техникой там — ты зови, я приду и все сделаю и ни цента с тебя не возьму за это.

— Да-да, я знаю, Майк, ты действительно все здорово умеешь делать. Если что-то понадобится, я обязательно тебя позову, — согласилась она.

Барт громко откашлялся.

Детина повернулся и смерил Барта хмурым взглядом. Теперь Барт разглядел, что на голове собеседника Алрики красовалась почтальонская фуражка.

— О, Барт, привет, — выглянула Алрика из-за плеча Майка. — Знакомьтесь: Барт Элдридж — Майк Френели.

Мужчины коротко кивнули друг другу.

— Ну мне пора. — Майк нехотя сошел с крыльца и сел на свой велосипед.

Барт проводил посетителя взглядом и повернулся к Алрике.

Она была очень хороша в своем открытом голубом платье. Волосы она собрала в узел на затылке, ее светлые локоны выгорели и золотились на солнце — он так любил, когда ее волосы летом светлели еще больше… Перед ним стояла королева красоты Сентсайда. И она была так мила с этим почтальоном!

— Что понадобилось от тебя этому типу? — вместо приветствия спросил Барт.

— Ты же заметил, Барт, — он почтальон, — пожала плечами Алрика. — Приносит мне газеты.

— Обычно почтальоны кидают газеты в почтовый ящик или на крыльцо перед домом, — проворчал Барт. — А не любезничают с хозяйкой.

— О, Барт! — изумленно пропела Алрика. — Ты что, ревнуешь?

— Вот еще, — фыркнул он. — Просто не хочу, чтобы вокруг дома околачивались подозрительные типы. Все-таки у нас дети, и я должен заботиться об их безопасности.

— Да? И чем же для детей опасен Майк? — презрительно спросила Алрика. — Он заботится о них с самого рождения. То коляску мне помогал возить, то ездил за молочной смесью, когда у меня пропало молоко. Опять же, чинит все краны и проводку в доме.

— Рики, — скривился Барт. — Только не говори мне, что ты спишь с почтальоном.

Алрика вспыхнула. Она с минуту свирепо изучала лицо Бартона, словно прикидывала, куда ей лучше вцепиться. Потом взяла себя в руки и, цедя слова, произнесла:

— С некоторых пор тебя не касается моя личная жизнь, Бартон Элдридж. Но во избежание недоразумений я тебе скажу: нет, я не сплю с Майком. Потому что он симпатичен мне как человек, но безразличен как мужчина. Я принимаю его помощь, потому что у нас дружеские отношения. И дети его любят, потому что он с ними играет. Им нужно мужское общество, Барт, и Майк не мог заменить им отца, но он всегда был их хорошим другом.

— И давно он твой хороший друг, Алрика? — поинтересовался Барт. Его ощутимо уязвило ее последнее замечание.

— Мы знакомы с детства, потому что вместе учились в школе, — терпеливо, как надоедливому журналисту, пояснила она. — А потом он стал местным почтальоном, и мы снова стали общаться. Я не могу сказать, что он мой близкий друг. Майк, как ты мог заметить, довольно простоват. Но у нас приятельские, добрососедские отношения.

— И со многими у тебя добрососедские отношения?

— Не вижу повода для сарказма. Я стараюсь ладить с людьми, Барт, — мягко ответила Алрика, чувствуя, что он никак не успокоится. Не хватало еще, чтобы перебранку услышали дети.