Так уж случилось, что бедный Алеша, с его отменным здоровьем и первым разрядом по дзю-до, - в тяжелой форме страдал идиосинкразией к торговле, он не выносил торгашей так, как мачо не выносят педерастов, - на дух и на вид.

Он пытался преодолеть это честно и много раз, он даже работал шашлычником на базаре, хотя это было для него почти то же самое, что подставить под шашлык собственную жопу - и не смог. Он даже не смог торговать своими знаниями английского языка и литературы, отмеченными, черт знает зачем ему понадобившимся дипломом, он не мог ничего, - повсюду была ненавистная торговля и он начал уже подумывать о том, куда бы это поехать пострелять, - помимо всего прочего, он имел военно-учетную специальность «снайпер» и вообще был хорошим, призовым стрелком. В таком состояниям разброда и шатания его и нашел Миша, - старый кореш и собутыльник, с соседнего, физического факультета. Миша был очень крутым евреем, не из дантистов и не из тех, что выезжают на мешпухе, - а из тех, что сами по себе и умеют дать в морду не хуже любого другого. В кабаке, перешедшем в мордобой с какими-то урками, Миша начал рассказывать ему печальную историю своей жизни - и закончил ее у себя дома, посасывая виски через разбитую губу. Разумеется, Миша торговал, достигнув в этом деле высот известных и у него была красавица жена, - фотографию которой в бикини, за неимением отбывшего в Анталию оригинала, он тут же и предъявил, в сердцах забыв, а может и не ведая, что Алеша хорошо знает эту фигуру, хотя никогда и не бывал дальше Мариополя, - девка была, мало сказать красива, она была ослепительна, какими нередко бывают еврейско-украинские полукровки и совмещала в себе курвость и хитрожопость обеих наций. Миша любил ее без памяти, своим беспримесным и поросшим жесткими патлами, еврейским сердцем, но у Марины был дальний родственник, не только занятый тем же бизнесом, что и Миша, но и его женой впридачу. Миша был крут, но не настолько, чтобы думать об окончательном решении вопроса по-родственному и богат достаточно, чтобы думать и не лезть за его решением к посторонним людям. И теперь он разрывался между совершенно библейской ненавистью, - такой, чтобы трава не росла - и совершенной неспособностью вырастить хоть какой-то радикал над проблемой. В конце-концов, после многих зигзагов повествования и многих скупых слез, дополнивших рассказ и нескупо налитый стакан, Алеша уяснил себе, что Миша готов обменять рога на шкуры двух зайцев и даже непротив расстаться с десятью штуками баксов, если Гриша куда-нибудь исчезнет, - за эту сумму. И согласился.

Очень сильной стороной Миши была нежадность и скрупулезная честность в делах, - за это ему доверяли те, кто его не любил и любили те, кому с ним нечего было делить. Первая Алешина попытка сорвалась, но Миша честно заплатил ему пять штук, - за вредность. Собственно, за вредность следовало заплатить неизвестно откуда вывернувшемуся телохранителю, о котором Миша ничего не знал, павшему на поле боя с ножевой раной в печень, - но выжившему, благодаря хозяину мгновенно доставившему его в больницу. Миша сказал, - что хватит, мол, настрахали на всю оставшуюся жизнь и на второй попытке не настаивал, но Алеша не мог ответить черной неблагодарностью на проявленное к нему благородство - и закончил дело через пару недель, подтвердив свой статус и полив росток своего профессионального достоинства, - чужой кровью.

Миша следил за ходом расследования издалека, но по-родственному пристально, сообщая Алеше о всех его поворотах. Расследование пошаталось туда-сюда да и увяло, как пьяный под забором, через три месяца все забыли о предпринимателе, умершем у ворот кооперативного гаража, от удара гвоздя, вбитого в доску, а затем, - в его затылок, - может и сам упал. Родственники-то, конечно ходили и им отвечали, - да, да, ищем,- но уголовное дело уже примостилось на полке среди десятков других «глухарей», - кого было искать, если никто никого не видел, буржуй был пьян, а о ранении водителя в милицию не сообщалось? Постепенно и родственники, получив все необходимые справки и начав входить или предвкушать вхождение через три месяца в права наследования, - утешились, поставив роскошный памятник, в котором поучаствовал и Миша. Все это время, Алеша не сидел в подполье, отращивая бороду, он открыто работал у Миши, - экспедитором, точно зная, что никто не способен обнаружить мелькнувшую через забор тень без лица и пальцев, - он сам убивал человека по номеру автомобиля и гаража. Милиции и в голову не пришло поинтересоваться Мишей, - с чего было интересоваться? Слишком далеко он был от народа, а Марина, которая была намного ближе, слишком любила его дом в Анталии и бриллианты для диктатуры пролетариата, чтобы не уметь хранить тайны,

У всех была «крыша». В то время, как впрочем и в любое другое, - самой обширной «крышей» была милиция. Но у этих благодетелей правая рука не знала, что творит левая, они часто пересекались, им приходилось платить дважды. На криминальном уровне такие вопросы решались путем «стрелок». Но куда можно было пойти, если тебя «крышуют» менты? Тогда старые волкодавы уже ушли, а щенки, набранные из вчерашнего хулиганья, грызлись между собой как собаки, от них можно было ожидать всего, - от «крытки» и до беседы на проселочной дороге. Миша платил гигантские деньги «крыше» не ментовской, но он понимал, что один честный и готовый на все самурай, - стоит бригады, на все способных «крышатников» любой масти /и у него хватило ума держать язык за зубами, когда один из «крышатников» стал уважаемым бизнесменом и членом парламента, а некоторые из ментов, которым он давал на водку, - начальниками управлений/, Миша понимал с кем имеет дело в лице Алеши и уже убедился в его способности решать вопросы честно и окончательно, - Алеша купался в де-ньгах, которые по Мишиным меркам были копейками, но Миша не обижал, Миша платил честно,- намного больше, чем платили другим бойцам в этой сфере деятельности. Железной.

Железо. Никогда в жизни Алеша не видел такого железа, теперь стало доступным  все, - «астры», «береты», «чезетты», - как женщины и - станки, высоковольтные опоры, локомотивы, - по цене железа и добываемые с помощью железа, стоящего, как валютная проститутка, - были бы деньги. Как угорелый, метался Миша по стране, уже поделенной, но еще не закрепленной за новыми хозяевами, волоча за собой обалдевшего от железа и крови Алешу, - «разобраться» в Волгограде, - ужинать в Белгороде, НЭП 20-х был мелочью, детской игрой, по сравнению с НЭПом 90-х, - Великим Переделом, эпохальным грабежом самих себя с целью сбыта барыгам, ботающим по фене европейских языков. Миша вошел во вкус хозяина не только своей жизни и ввел Алешу, - который дал ему попробовать, - вместе и не сознавая этого они вошли во вполне феодальные отношения «хозяин-самурай» и сеяли вокруг себя безнаказанную смерть, с быстротой молнии перемещаясь и перемещая железо по гигантским пространствам, засеваемым зубами дракона многими тысячами, подобных им. В быстрых переговорах, где счет велся только на баксы и как в очко на пальцах, Алеша слышал цифры,- «триста тысяч», «пятьсот тысяч», - но следил-то он не за цифрами, а за глазами и руками и когда все это закончилось быстрым бегством Миши за кордон, не так уж много и осталось в его руках, кроме чистой пары пистолетов и абсолютного неумения делать что-то, превосходящее натяжение курка.

Оказалось, что эта эпоха в жизни Алеши, заняла всего лишь год да несколько недель, - за это время он заработал не менее трехсот шестидесяти пожизненных сроков в самой вонючей и грязной дыре, самого нижнего из кругов ада - или одну быструю пулю в лоб, если бы жив был товарищ Берия. Но проклятый сталинизм ушел в прошлое и ночной грохот сапог не нарушил мирного сна Алеши, - все утонуло в грохоте рушащейся империи и пыль улеглась, солнце взошло.