В палате «С» раздался грохот, кто-то завизжал. Затем послышались крики, шум яростной борьбы, топот ног. Некто в больничной пижаме несся по этажу, преследуемый всклокоченными санитарами.

Беглец промчался по коридору, опрокинув по пути изумленную нянечку. На мгновение остановился, вырвал из стены огнетушитель и швырнул его в преследователей. Потом кулаком вышиб тяжелое оконное стекло и бросился на землю — на свободу — со второго этажа.

Неистово звенели телефоны, надрывались звонки, мигали аварийные огни. Нянечки бежали на посты, из административного корпуса посыпались интерны, путаясь в одежде. У огромных железных ворот, ограничивающих больничную территорию, нервно оглядывалась по сторонам охрана, недоумевая, что же, черт возьми, происходит. У травмпункта, через дорогу от больничных гаражей, кто-то закричал, потом еще раз, уже слабее. Охотники-врачи резко изменили курс и увидели высокую худую фигуру человека, летящего через кусты. Это был беглый пациент.

Из приемной вылетел интерн и бросился в толпу. Через секунду его уже видели бегущим между оранжереями в нескольких футах позади удирающего больного, Когда они вырвались на открытое место, интерн молниеносно поставил беглецу подножку так, что оба, поскользнувшись, увязли в песке. Подбежали остальные и схватили отчаянно отбивающегося пациента. Понадобились усилия четырех здоровых санитаров, чтобы оттащить его в психиатрическое отделение.

Интерн отряхнулся, покачал головой и, морщась и прихрамывая, зашагал к административному корпусу. Он пинком распахнул внутреннюю дверь и со вздохом уселся в кожаное кресло. Крупный мужчина в твидовом костюме в изумлении посмотрел на него из-за стола, заваленного важными бумагами, и бросил ручку.

— Слушайте, Льюис, — сказал он, — какого…

— Доктор Коул, к вашим услугам, — ухмыльнулся интерн. — Господин главврач, я пришел к вам с дурными вестями. По зрелому размышлению, мистер Миллер, мне кажется, вы назовете меня героем.

— Что там еще? — раздраженно произнес Миллер. — Я очень занят, Коул.

— Не настолько, чтобы не выслушать, что я хочу сказать.

Миллер проницательно взглянул на молодого врача.

— Я знаю, что вы хотите сказать.

— Значит, вы уже поняли, да? Пятый случай за три дня. А теперь и кое-что еще.

— Кое-что еще? — Миллер нахмурился.

— Очень даже кое-что. — Коул выудил из кармана пачку документов. — Когда пять совершенно безвредных пациентов внезапно сходят с ума, это еще не так ужасно. Но если посмотреть на данные приема больных, — врач швырнул бумаги на стол, — и заметить, что у девяноста процентов поступивших в окружной госпиталь Квинс за последнюю неделю — злокачественные опухоли и какие-то особые формы рака, невольно заподозришь неладное.

— Невероятно, — выдохнул Миллер. Он лихорадочно просмотрел записи и поднял глаза на собеседника. — Невероятно!

— Хуже, — сказал Коул решительно. — У меня пока нет отчетов, но посмотрите на эти диагнозы, Рак!.. Ха-ха! Болезни этих пациентов лишь отдаленно напоминают рак. Шеф, уверяю, над нами нависла угроза эпидемии болезни, еще не описанной в медицинских справочниках.

— Да вы с ума сошли! — заорал главврач. — Новая болезнь? Совершенно невозможно.

— Убедитесь сами, — возразил Коул. Он схватил Миллера за руку и потащил его к двери. — Всех этих больных поместили в южное крыло.

Оба быстро прошли к лифту, который умчал их на этаж рентгеновских исследований. Добравшись оттуда до следующего этажа, врачи медленно прошли по огромной палате с высоким потолком и множеством кроватей. Зрелище, представшее их глазам, было почти невероятным. Пациенты лежали спокойно, не испытывая боли. Судя по картам, у всех были нормальная температура, пульс, давление… И все же они явно страдали от болезни, поскольку из абсолютно здоровых субъектов превратились в жалкие искривленные карикатуры на людей.

У одних вдруг выросли миниатюрные ножки на плече или дополнительные пальцы посреди ладоней. Другие стали циклопами с огромным глазом посреди лба. Тела некоторых пациентов опоясывали маленькие шаровидные наросты, превращая несчастных в живые тутовые ягоды.

Все искривилось и изменилось, как будто Природа вдруг решила добавить пару кусочков глины, лепя человеческое существо.

— Как давно это происходит? — прошептал Миллер. — Почему в газетах ни слова?

— Еще недели нет. Опухоли развиваются прямо на глазах. Будто человеческая плоть зажила независимой жизнью. — Коул нервно задымил сигаретой. — Да, насчет больных, которые взбесились… Первый погиб — выпрыгнул с пятого этажа. Мы сделали вскрытие. — Молодой врач кивнул, заметив блеск в глазах собеседника. — Опять угадали, да? Именно, сошел с ума из-за опухоли мозга. Боже! Источник инфекции неизвестен. Неясно, кто и где пострадает в следующий раз. Эти опухоли чертовски быстро развиваются. Может, уже сейчас во мне или в вас растет жуткое новообразование… и вылезти оно может в любом месте, даже в мозгу. Все это очень быстро распространится. Из эпидемии перерастет в эндемию, потом в пандемию. Миллер, надо что-то делать, пока в городе не знают!

Город узнал. Медленно, но неизбежно новости просачивались с неумолимостью «Героической симфонии» Бетховена. В понедельник передовица «Таймс» ополчилась на порядки, царящие в окружном госпитале Квинс, где семнадцать сумасшедших пациентов буйствовали в течение трех часов. А на одной из последних страниц напечатали туманное сообщение о двухголовой змее, обнаруженной в Центральном парке.

Во вторник газеты сообщили о внезапно разразившейся серии жутких убийств — очевидно, деле рук новой банды, типа бывшей шайки «Корпорация «Убийство». Также в газетах появилось заявление профессора Хиглстона из Колумбийского университета, который утверждал, будто видел стаю птеродактилей, греющихся на карнизе Музея искусств.

Но когда наступило утро среды, и полгорода, придя на работу, обнаружило, что другая половина таинственным образом отсутствует, дело приняло совсем другой, серьезный оборот. Телефонная компания была вынуждена временно прекратить работу из-за того, что несметное количество телефонисток не явилось на рабочее место. Не пришли утренние газеты, не открылись многие магазины, замолчала половина линий связи. Полузадушенный город давился бездеятельностью.

Горожане сразу же отправились по домам, прильнули к радиоприемникам и стали ждать сообщений в надежде услышать ключ к разгадке. А дома оказались один на один с чудовищной болезнью с единственным симптомом — жуткими искривлениями тел ее жертв, над которыми они насмехались еще пару дней назад. Радиосообщения почти ничего не разъясняли. Дикторы сообщали своим слушателям то, что им уже было известно: половина города поражена странной новой болезнью, превращающей человека в карикатуру на самого себя.

В окружном госпитале Квинс радио никто не слушал. Прибывало столько новых больных, что не было ни времени, ни смысла переводить их количество в проценты. Работал весь персонал. Нянечек и санитаров вдруг повысили до дипломированных медсестер, и они энергично бросились на борьбу с неконтролируемой стихией.

Один лишь доктор Коул держался немного в стороне, пытаясь понять, что же происходит. Он беспокойно бродил по палатам и временно оборудованным комнатам для больных в поисках какого-то ключа к разгадке, которая принесла бы облегчение пораженному городу.

— Это не рак, — бормотал он снова и снова, — по крайней мере, не известная нам форма рака. Диагноз значения не имеет. Но что является возбудителем инфекции? Бактерия? Простейший одноклеточный организм? Вирус? Что, черт возьми, это может быть?