— Животные любят Одди, — сказала мама. — Они только делают вид, что кусают его.

Одди хотел быть любимым — поэтому все его любили. Пока Одди не пришло время идти в школу, все ласкали и баловали его. Продавцы магазинов задаривали мальчишку сластями, знакомые вечно приносили ему что-нибудь в подарок. Одди получал столько пирожных, лимонада, пирожков, леденцов, мороженого и других съестных припасов, что их хватило бы на целый детский сад. Он никогда не болел.

— Пошел в отца, — говорил папа. — У нас хорошая порода.

Росли и множились семейные легенды о везении Одди… Рассказывали, что совершенно чужой человек спутал его с собственным сыном как раз в тот момент, когда Одди собирался зайти в Электронный Цирк, и задержал его настолько, что Одди не стал одной из жертв того ужасного взрыва, что произошел в 98-м году… А забытая в библиотеке книга спасла Одди от Упавшей Ракеты в 99-м году…

Разнообразные мелкие случайности избавляли его от всяческих катастроф. Тогда никто не понимал, что он — чудовище.

В восемнадцать лет Одди был симпатичным юношей с гладкими каштановыми волосами, теплыми карими глазами и широкой улыбкой, которая обнажала ровные белые зубы. У него была спокойная, открытая манера общения и море обаяния. Он был счастлив. Пока его чудовищное зло успело проявиться и оказать влияние только на маленький городок, в котором он родился и вырос.

Закончив среднюю школу, Одди поступил в Гарвард. Однажды один из множества его новых друзей заглянул в спальню и сказал:

— Эй, Одди, пойдем на стадион, погоняем мяч.

— А я не умею, Бен, — ответил Одди.

— Не умеешь? — Бен засунул мяч под мышку и потащил Одди за собой. — Ты откуда такой взялся, приятель?

— Там, где я вырос, не очень интересуются футболом, — ухмыльнувшись, ответил Одди. — Говорят, что футбол устарел. Мы были фанатами Хаксли.

— Хаксли! Это для яйцеголовых, — заявил Бен. — Футбол — просто замечательная игра. Хочешь стать знаменитым? Каждую субботу тебя будут показывать на футбольном поле по телеку.

— Да, я уже заметил, Бен. Покажи мне, как играть.

Бен показывал Одди, терпеливо и старательно. А Одди учился с отменным прилежанием. Когда он ударил по мячу всего в третий раз, неожиданный порыв ветра подхватил мяч, и тот, пролетев семьдесят ярдов, влетел в окно третьего этажа, где находился кабинет инспектора Чарли Стюарта (по прозвищу Доходное Место). Стюарт посмотрел на окно, а через полчаса они с Одди уже были на стадионе военной базы. Через три субботы заголовки газет гласили:

— Тысяча задумчивых чертей! — возмущался тренер Хиг Клейтон. — И как только у него это получается? В парнишке нет ничего необычного. Середнячок да и только. Но стоит ему побежать, как его преследователи начинают падать. Когда он бьет по мячу, защитники спотыкаются. А когда они спотыкаются, он перехватывает мяч.

— Он словно ждет, когда противник сделает ошибку, — отозвался Доходное Место, — а уж потом использует ее по максимуму.

Они оба ошибались. Одди Голь был чудовищем.

В поисках подходящей девушки Одди Голь пришел один, без подружки, на студенческий бал, устроенный в обсерватории и по ошибке забрел в темную комнату, где обнаружил освещенную уродливым зеленым светом девушку, которая склонилась над подносами. У нее были коротко подстриженные черные волосы, глаза — словно две голубые льдинки и соблазнительная мальчишеская фигура. Девушка немедленно предложила ему убраться, а Одди влюбился в нее… на время.

Его друзья чуть не надорвали животы от смеха, когда он рассказал им об этом.

— Тебе что, снятся лавры Пигмалиона, Одди, разве ты ничего про нее не слышал? Эта девица фригидна, словно статуя! Она ненавидит мужчин. Ты зря теряешь время.

Однако благодаря искусству психоаналитика, уже через неделю девушка сумела справиться со своими невротическими проблемами и по уши влюбилась в Одди Голя. Два месяца продолжался их необычный, всепоглощающий роман. А потом, как раз в тот момент, как Одди почувствовал охлаждение, у девушки случился рецидив прежней болезни, и их отношения перешли на иной, весьма для него удобный, дружеский уровень.

До сих пор лишь незначительные события являлись результатом невероятного везения Одди, но реакция на них стала более заметной.

В сентябре, перейдя на выпускной курс, Одди принял участие в конкурсе на получение Медали по политической экономии — его работа была озаглавлена: «Причины Заговоров».Поразительное сходство его тезисов с Астрейским [2] заговором, который был раскрыт в тот день, когда был опубликован труд студента, дало ему возможность получить первый приз.

В октябре Одди внес двадцать долларов в общий фонд, организованный одним его сумасшедшим приятелем для спекуляции на бирже в соответствии с «Тенденциями в изменении рынка ценных бумаг»— один из устаревших предрассудков. Расчеты безумного пророка были просто анекдотичными, но разразившаяся паника чуть не разорила биржу и учетверила стоимость акций фонда. Одди заработал сто долларов.

Так оно и шло — все хуже и хуже. Чудовище.

Теперь, начав заниматься созерцательной философией, которая гласит, что первопричины всего кроются в истории, а Настоящее посвящает все свои усилия статистическому анализу Прошлого, чудовище могло получить гораздо больше; но живые науки подобны бульдогу, сомкнувшему зубы на феномене Настоящего. Поэтому именно Джесс Мигг, физиолог и спектральный физик, был первым, кто сумел поймать чудовище… Только вот он думал, что нашел ангела.

Старина Джесс был одной из местных Достопримечательностей. Во-первых, достаточно молод — ему еще не исполнилось и сорока. Ядовитый и острый на язык альбинос, розовые глазки, лысый, востроносый, блестящий ум, Джесс носил одежду двадцатого века и предавался его порокам — табаку и алкоголю. Он никогда не говорил — он выплевывал слова. Никогда не прогуливался — бегал. Вот так, бегая однажды по коридорам Лаборатории N1 (Обзор пространственной механики — курс для студентов, изучающих Общие Искусства), Мигг выследил чудовище.

Одной из первых лабораторных работ на курсе было изучение ЭМС и электролиза. Элементарная вещь. U-образная трубка проходила между полюсами электромагнита. После того, как через витки катушки было пропущено достаточное напряжение, на концах трубки образовывались углекислый газ и кислород в отношении два к одному, а потом полученные результаты нужно было соотнести с величиной напряжения и магнитного поля.

Одди тщательно проделал эксперимент, получил правильные результаты, записал их в свою лабораторную тетрадь и стал ждать, когда их проверит преподаватель. Крошка Мигг пробежал по проходу, подскочил к Одди и выплюнул:

— Ты закончил?

— Да, сэр.

Мигг проверил записи в журнале, бросил взгляд на индикаторы на концах трубки и, мрачно усмехнувшись, выпроводил Одди из лаборатории. Только после того, как Одди ушел, он заметил, что электромагнит был очевидным образом закорочен. Провода сплавились. Электромагнитное поле, которое должно было осуществить электролиз, просто отсутствовало.

— Дьявол и преисподняя! — взорвался Мигг (он также отдавал предпочтение ругательствам, принятым в двадцатом веке). Потом он свернул неровную сигарету и перебрал в своей голове, подобной счетной машине, всевозможные варианты.

1. Голь обманул его.

2. Если это так, то тогда при помощи какого прибора ему удалось выделить углекислый газ и кислород?

3. Где он взял чистые газы?

4. Зачем он это сделал? Честный путь гораздо проще.

5. Он не обманул.

6. Как ему удалось получить правильные результаты?

7. Как ему вообще удалось получить какие-то результаты?

Старина Джесс вылил воду из трубки, а потом заново наполнил ее, после чего сам проделал эксперимент. Он тоже получил правильный результат без участия электромагнита.

— Иисус Христос на плоту! — выругался он.