— Ты в своей машине не дала Линн Дин обогнать себя? — недоверчиво переспросил Сид.

— Видишь ли, я хорошо знаю ту машину, — выпалила Линн не задумываясь. — Она не может разгоняться так быстро, как моя малютка. А еще мне говорили, как наплевательски эта особа относится к чужим машинам, понимаешь?..

Она вдруг прервала себя на полуслове. Господи, ведь Сид ничего не знает о ее двойнике!

— Возможно, все это мне только показалось, — растерянно добавила девушка.

Он пробормотал что-то неразборчивое, а потом спросил, познакомилась ли она с Линн Дин?

— Что-то вроде этого, — засмеялась она. — Удар должен был послать меня в нокаут, но я увернулась. Отчего она зашаталась. Ничего хорошего, верно?

— Ничего хорошего, — согласился он и тоже рассмеялся. — Линн из тех, кто вечно сражается. Она признает только шумные ссоры и драки. Более деликатный подход приводит ее в ярость. У нее не тот склад ума, чтобы… — Сид замолчал и нахмурился. — Может, лучше разгрузим твою машину? Похоже, ты закупила сразу весь магазин.

Сид поднял коробку с консервами, но Линн остановила его:

— Хочешь сказать, что с каждым новым человеком эта девушка сначала затевает ссору?

— Примерно так. Видимо, это ее форма самозащиты. Напугай другого, и он побоится нападать на тебя.

— Интересно, — пробормотала Линн. Нужно добавить это наблюдение к ее заметкам о нахалке. — С чего бы это? Откуда она родом?

Сид прислонил коробку к крылу автомашины и покачал головой:

— Не знаю. Если честно, я очень дорожу своим временем. Трачу его только на тех, кто мне по душе.

Он улыбнулся. Линн присела перед ним в шутливом реверансе и тоже начала выгружать продукты. Сид подарил ей великолепную тему для размышлений. Можно ли уподобить время деньгам в банке? Нет, этот продукт годен к употреблению только в свежем виде. Но если им правильно воспользоваться, можно с лихвой возместить все, что потрачено.

Каждую минуту своего времени Фло использовала с максимальной выгодой для себя, что в конечном итоге вовсе не было эгоизмом. Будь, к примеру, у Роумы настоящий талант, Фло не задумываясь потратила бы на нее изрядную долю этой драгоценной субстанции.

Линн разобрала пакеты и отложила для ужина кое-что из привезенных продуктов. Но тут Сид заявил, что ему поручено пригласить ее к Фло. Та привезла из Портленда целого лосося и собиралась продемонстрировать выходцам Среднего Запада и Востока, как истинные дочери здешнего штата запекают свой улов.

— Что собираешься делать в День благодарения? — поинтересовался мужчина. — Ты не идешь на праздничный обед в гостиницу? Прекрасно! Мы так и думали. Мы решили устроить обед у меня дома. Только мы, снобы…

— Снобы?

— Боюсь, нас называют именно так. Мне незачем говорить, что, по мнению многих, писатели и художники ведут приятную и легкомысленную жизнь. Ничего не нужно делать, знай сиди себе, бездельничай. Захочется — выдави немного краски, черкни пару строк. А если надоест или кто-нибудь зайдет поболтать — бросай. Ну и при этом, разумеется, за пустяковую работу получай баснословные гонорары.

Многие, кто приезжает сюда овладеть одной из этих профессий, действуют по такой схеме. Они были бы на седьмом небе от счастья, пригласи мы их обсуждать, осуждать, критиковать и разбирать нашу работу. Потому что чем меньше человек разбирается в профессии, тем большим знатоком себя считает.

Чтобы как-то противостоять им, мы держимся вместе и заслужили прозвище снобов. Нас обвиняют в том, что успех вскружил нам голову.

— Но, Сид, я-то ведь не добилась никакого успеха. Я всего-навсего новичок, а вы меня приняли.

— Что и доказывает: дело не в имени, а в том, как человек относится к своей работе. Скажу откровенно: если бы в тот вечер ты не обратилась к нам за помощью, мы бы приняли тебя далеко не сразу. Так же, как если бы ты поселилась на той стороне Озера. Чего, слава богу, ты не сделала.

Сид отправился к Фло, и у Линн осталось несколько свободных минут, чтобы поразмыслить над его словами. Выходит, на той стороне Озера она нашла бы ту самую атмосферу, от которой уехала так далеко…

Вместо этого она оказалась среди самых интересных людей, каких ей приходилось встречать. Они уважали ее желание уединиться так же, как и она — их.

В голову лезли мысли о Кинге и Сиде. Линн тяжело вздохнула. Отец предупреждал ее об этой опасности. Сначала нужно закончить книгу, поработать головой, а уж потом давать волю сердцу.

Тейборы задержались. Когда они вошли, Линн с удовольствием стала слушателем довольно-таки язвительного описания Портленда.

Кент бережно нес лимонный пирог, из-за которого они и задержались. Он осторожно положил пирог на стол и повернулся к Линн:

— Что ты сделала с Кинкейдом?

— Что я с ним сделала? — недоуменно переспросила Линн. — Не понимаю, о чем ты?

— Как мне рассказали, он вышел от тебя, хлопнув дверью, добежал до шале, вскочил в автомобиль и пулей умчался из поселка. С тех пор его больше не видели. Ты что, наступила ему на больную мозоль?

— Ничего подобного, — решительно запротестовала Линн. — Это совершенно невозможно. Я слишком уважаю его книгу.

В разговор вмешался Сид:

— Кент, откуда ты узнал?

— В общем, Кинг, похоже, двигался до того стремительно, что Линн Дин, которая пошла за ним, не успела сесть в машину, чтобы поехать следом.

— Тогда все ясно, — ядовито заметила Линн. — Насколько я понимаю, Кинг вроде как прятался от нее, когда я встретила его в лесу. Он принял мое приглашение пообедать, хотя было слышно, как эта девица зовет его.

Помолчав, она спросила:

— А при чем тут хлопнувшая дверь?

— А, это! Линн Дин сказала, что она забеспокоилась. Кинг оставил шале незапертым, а девица знала, что Сид в отъезде, и подумала, будто Кинг мог пройтись до его дома. Поэтому она — по ее словам — тоже прошла туда и как раз подходила к твоему дому, когда Кинг выскочил на улицу.

— Линн должна была заметить, что наша Линди его не преследовала и могла бы у нее этому поучиться, — решительно заявила Фло и тут же повернулась к Сиду: — Почему у тебя такой встревоженный вид?

— Я заходил к Кингу. Дверь все так же не заперта. Я думал, он где-то поблизости.

— Боишься, что парень спятил? — усмехнулся Тейбор. — Сидней, люди и поумнее Кинга поступали опрометчиво, если их довели до этого.

— Кент, если б я не знал, что скрывается за твоими словами, — ровным голосом произнес Сид, — я бы свернул твою жилистую шею. Раз он ехал в машине, то, видимо, благополучно добрался до места. Случись с ним что-нибудь, мы бы уже услышали об этом.

Наступила напряженная тишина. Затем Сид улыбнулся:

— И ты, дорогой мой, горевал бы больше всех.

— Олух, который может так писать и не пишет, — вздохнул Тейбор, но улыбнулся Сиду в ответ.

Провожая Линн домой после великолепного обеда, Сид заметил, что Кент слишком напряженно работает.

— Он пишет без передышки, а она ему просто необходима. Кент из числа тех, кому приходится много и кропотливо трудиться. Вот почему он не столько завидует, сколько досадует на Кинга, который пишет с такой легкостью.

— Когда ему есть что сказать, — негромко добавила Линн.

— Ты поняла это, — отметил Сид. — В этом и кроется разница между истинным писателем и поденщиком. Я сам — художник-поденщик, поэтому могу распознать своих собратьев.

Линн приняла это к сведению. Поденщик — это писатель или художник, который может писать или рисовать по заказу. Гений может творить только в том случае, если его глубоко затронула какая-то тема.

— Миру нужны и те и другие, — закончил Сид свою мысль.

— Так же, как нужны и симфонии, и легкая музыка, — согласилась Линн.

— Одна известная писательница выступила в защиту легких жанров в литературе, — припомнил Сид. — Кажется, она первой начала писать на тему «бедная девушка — богатый юноша». Начиная с 1900-х годов и до сих пор ее книги нарасхват. Критики же отнеслись к ним с презрением. Она напомнила публике, что литераторы — современники Диккенса — говорили о нем с пренебрежением, но как раз его книги пережили их всех.