полусерьезно-полушутливо вопрошала маска. И деревня вторила словам маски взрывом гомерического хохота, анекдотов и каламбуров.

Деревянное лицо другой маски — маски танца было искусно оживлено улыбкой. Танцевать без улыбки невозможно. Увлекшись бесшабашным весельем друзей-вобе, я вспомнил слова английского африканиста Джорджа Харди о том, что самое суровое наказание для африканцев — лишение тамтама. Вызывая людей на танец, задавая бешеный или плавный ритм, маска танца с юмором собирала всех в круг, изрекала вечные мудрости: «то, что причиняет боль ящерице, ничуть не беспокоит тукана»; «орел-рыболов никогда не убивал людей, однако же на его клюве есть алые пятна»; «нелепо болтать, будучи в лесу, и молчать подобно немому, возвратившись в деревню».

Я попросил Кому рассказать о масках своего народа.

— Их очень много: маски ясновидения, мира, войны, судопроизводства, опасности, удачи, охоты, урожая, состязаний, пожара, нового года и нового урожая ямса, маски певцов и другие, — неторопливо перечислил вождь.

Маски вырезают там, где поблизости нет женщин. Если взгляд женщины упадет на незаконченную маску, то ее волшебная сила улетучится. Мало найти нужное дерево для маски, надо еще его освятить.

— Скажите, Кома, а африканские маски могут навести порчу на европейцев? — поинтересовался я.

В ответ услышал категорическое «Нет!».

— Маска, сотворенная руками вобе, способна воздействовать на вобе и на их соседей, — добавляет вождь. По-видимому, все дело в силе внушения, которым обладает маска для суеверных африканцев.

Цвета масок вобе: черный, красный, синий, зеленый, испещренные белыми линиями. Черный цвет олицетворяет мощь, физическую силу, красный — власть и силу, но есть и другие толкования цветов, зависящие от обстоятельств. Лоб маски часто выступает бугром над остальной частью лица. Эта подробность выражает гордость народа и презрение к людской мелочности и зависти. Глаза маски зоркие — в виде выступающих полых башенок или крупных округленных отверстий. Если они зажмурены или обозначены еле заметным надрезом, то они чем-то и кому-то угрожают. Губы сомкнуты лишь у траурной маски.

— Маска молчит, когда осуждает на смерть, — заметил Кома.

Разные бывают маски, разным бывает и их предназначение. Не каждому в деревне разрешается видеть многие из них. Цель главной маски — ясновидения или проницательности — обнаружить правду. Ее носят знахари и мудрецы. Маска куан используется для борьбы с колдунами. Ее разрешается видеть только старикам… Маска войны и костюм к пей красного цвета. Она — образ пролитой крови и свидетельство готовности пролить кровь врагов.

Маска охоты малинового цвета, то есть окрашена кровью животных. Зубов у нее нет, чтобы она не съела забитую дичь. Глаза крохотные с прищуром, подчеркивающим остроту взгляда.

В каждой деревне вобе есть маска, которую дозволяется видеть всем. Это маска чистоты деревни. Ее глаза имеют форму больших отверстий, что позволяет ей наблюдать за всем происходящим вокруг. Ее рот открыт: она «говорит» со всеми, дает указания, которые следует беспрекословно выполнять. Она безобидна для людей. Каждый вечер маска прогуливается по деревне с пучком листьев и веток рафии в руке. Обнаружив грязь и нечистоты близ хижины или — хуже того — внутри нее, маска хлещет беззаботных хозяев рафией и поет: «Надо быть опрятным, если хотите быть здоровыми и жить долго».

…За разговорами и плясками быстро текло время. Некоторые из туристов, утомленные треволнениями дня, крепко уснули прямо на циновках, убаюканные теплом незатухающих костров. Начало бледнеть ночное небо над вырубкой. Прокричали первые петухи.

— Скоро рассвет. Вам пора в дорогу, а нам на отдых, — прервал нашу беседу на полуслове пунктуальный вождь Кома. — Мулайе, — представил он вчерашнего проводника-спасителя, — проводит вас до перекрестка.

Мулайе действительно вывел нас на нужную тропу и указал направление. И на этот раз мы незаметно для себя пересекли границу между государствами, так и не узнав, где она проходит.

Лендровер трещал и гремел по ухабам твердого латерита, а в ушах неотвязно слышался бой тамтамов в гостеприимной, навсегда оставшейся позади деревушке вобе.

Ошеломляюще выразительны бамумские маски. Даже непривычный глаз не перестает восхищаться выдумкой их творцов. Выпуклые, огромные, вне всяких нормальных пропорций глаза, воплощение абсолютного знания, всеведения, настолько проникают в сознание, что могут присниться даже самому невпечатлительному человеку, впервые их увидевшему.

Рослые воины и земледельцы с длинными носами, светло-коричневой блестящей кожей, горделивыми жестами, которые придают мужчинам благородство, а женщинам элегантность, бамумы даже внешностью гармонируют со своим размашистым искусством. В их жилах перемешалась кровь древних тикаров и мбумов, народов восточнобантоидной группы.

Летописи рассказывают, что в веренице войн немногочисленные бамумы однажды умудрились подчинить себе даже самый крупный народ камерунских краев — родственных им бамилеке. Говорят, что индивидуальность бамумов, их цивилизация родились и сохранились благодаря жесткой централизованной власти и всей политической структуре, сложившейся вокруг властолюбивого султана и его двора в Фумбане. Скульптура и художественная вышивка бамумов развивались как придворные, дворцовые искусства. Они были призваны запечатлевать сакрализованные обряды султанов, военные походы, подвиги и даже поражения.

Бамумские резные деревянные панно, изображающие сцены из народной жизни, подневольный труд крестьян на султана, не только филигранны по исполнению, но и вполне реалистичны. Эти произведения — показатель великой способности искусства преодолевать жесткие рамки панегирика, славословия в адрес отдельной личности, быть правдивым и беспристрастным отображением будничной жизни простых людей. Даже парадный выход султана на панно бледнеет перед обилием ярких народных сцен. Сегодня фумбанские умельцы постепенно отходят от канонов прошлого: их работы затрагивают более скромные по масштабам и более жизненные по содержанию темы.

Деспотичные и консервативные в политике султаны бамумов довольно активно покровительствовали развитию искусства. Отец нынешнего султана Сеиду Нджойи положил начало принесшему бамумам славу художественному бронзовому литью, деревянной скульптуре, художественной вышивке.

Много самобытного в стране бамумов, но самобытнее всего показалась мне их музыка. Я познакомился с ней, гуляя вечерами по Фумбану, а позднее глубже — по магнитофонным записям яундского радио. В ней есть глубокая национальная специфика, неповторимая экзотика и строгая, почти классическая структура. Ее история тесно связана с историей танца, а главная ее черта — благожелательная восприимчивость к музыке других народов, стремление обогатиться опытом других музыкальных культур.

Согласно легенде, началась эта музыка с… войны. Летописцы воскрешают завершившуюся войной ссору первого вождя бамумов Ншаре с Нфо Ндуэтмбу, вождем соседнего племени во время танца нбуруже. Ншаре не пощадил старого друга, научившего его и всех соплеменников искусству танца. Трудно судить, насколько правдив этот летописный рассказ, по его смысл ясен — о вкусах можно не только спорить, но и доказывать их правомерность огнем и мечом.

На некоторых этапах истории музыка спасала бамумов от окончательного поражения. В первой половине XIX века бамумами правил свирепый великан Мбомбо, питавший слабость к музыке. Иногда Мбомбо запирался в покоях, и два-три придворных куртизана с заискивающими улыбками ублажали его секретным танцем мбансие, который простые смертные не имели права лицезреть. Не всегда, даже при его солидном росте и огромной силе, везло бесшабашному воителю. В битве с лихими кавалеристами фульбе, надвигавшимися с севера, войска Мбомбо были наголову разгромлены. Прискакав с остатками дружины в Фумбан, удрученный полководец решил «спуститься» в народ. Он вывел музыкантов во двор и перед ошеломленными подданными лихо пустился в пляс, сделав таким образом тайный мбансие явью для непосвященных.